– Чем? – Тихо спросила Нюргуяна, продолжая всхлипывать. Филимонов не видел, но по её щекам катились огромные слезинки.

– Перебраться жить наверх.

– У меня там никого нет, меня там убьют. – С безнадёжными нотками в голосе ответила Нюргуяна.

– Считай что есть. А убивают метровских там далеко не все.

– Откуда вы это знаете?

– Я из красных, как здесь нас называют. Наверху мы раньше были с федералами. Ну, вернее мы под землёй сидели, а они наверху нас снабжали и всячески поддерживали.

– А кто такие федералы?

– Лоялисты. Э… Короче сторонники старой власти. Наследники законного правительства Российской Федерации.

– Потому у вас на форме флаг российский и звёзды, да?

– Именно. До недавнего времени я был офицером Российской Армии, вернее того, что от неё осталось.

– А что случилось потом? – Продолжала свой раунд вопросов Нюргуяна.

– Потом случилось много нехорошего, со мной и моими подчинёнными. Я попал сюда. А те с кем я теперь должны были уже эвакуироваться из метро. Я попробую уточнить, как у них всё прошло. И если они удачно эвакуировались, то пожалуй, уходя наверх, я могу забрать тебя с собой.

– А зачем?

– Чтобы ты могла жить среди тех, кто считает людоедство страшным отклонением от нормы и в идеале даже убивает за это.

– Убивают… – Снова с безнадёгой в голосе произнесла Нюргуяна.

– Да, людоедов у нас убивают обычно. Тебя настораживает то что вообще убивают, да?

– Ага. – Ответила Нюргуяна.

– А раньше люди людей разве не убивали? Страшно не само убийство Нюра, а его подтекст. Ты разве не так считаешь?

– Не знаю. – Честно ответила Нюргуяна.

– Ну ты подумай над этим, и над моим предложением. Я как освобожусь, то постараюсь тебя найти и забрать. Хорошо?

– Согласна.

Завершив стрижку, Нюргуяна принялась за бритьё. Нож действительно брил неплохо. Недостатком процесса было лишь отсутствие мыльной пены и крема. Завершив бритьё, Нюргуяна аккуратно обработала небольшие порезы зелёнкой. И договорившись о встрече с Филимоновым, Нюргуяна удалилась. После её ухода Алексей отправился к насосу, предстояла тщательная помывка и стирка.

В тоннеле было темно, но привыкшим к этой темноте было вполне под силу разглядеть, начавшие ветшать, без должного ухода, конструкции метрополитена. Рельсы, верх которых утратил былой блеск покрывшись немалым налётом ржавчины. То тут то там попадались участки выхода грунтовых вод. Стихия природы даже здесь, под землёй, всё настырнее заявляла о себе, покушаясь на творения рук человеческих.

Бредшим по тоннелю Алексею и Артёму становилось всё более не по себе. Общение с Амбалом и увиденное в метро-2, куда они, несмотря на предостережения Шмеля, всё же проникли, и проникли основательно, уже само по себе не давало покоя. И довершали растущее ощущение безысходности виды приходящих в упадок конструкций.

– Может тормознём, перекусим и поспим. – Тихим голосом предложил Артём.

– Давай, не вижу смысла сейчас куда либо торопиться. – Практически так же тихо согласился с предложением Филимонов.

Пройдя ещё немного до служебного ответвления, путники свернули в него и проникли в давно пустующее небольшое помещение. Сняв сумки и оружие, прислонив их к стене, начали обустраиваться. Все эти действия оба проделали в полной тишине. Так же тихо приготовились к ужину. Им стали разваренные в кастрюльке, на огне спиртовой таблетки, сушёные грибы. Поев, путники начали общение, словно продолжая оборванный ранее разговор.

– Если Шмель будет возникать, то валим его без вопросов. – Начал Артём.

– Говно вопрос. Валим. А потом с поддержавшим нас народом уходим на Сокольническую ветку. – Продолжил Алексей.

– А чего именно туда? – Озадаченно поинтересовался Тёма.

– Там сектор ГО действующий и начальство тамошнее хорошие знакомые. Тоннели на их границе не заваленные, как у нас на Таганско-Краснопресненской. – Деловым тоном вещал Филимонов.

– А если сразу до Спортивной двинуть? – Не унимался Артём.

– Не факт, что наши там. Это считай мы в неизвестность пойдём. Есть ли там наши, какими силами, в каком состоянии? Я этого не знаю никак, только предполагаю. А предположения… – Вздохнул Филимонов и продолжил. – На нас будет ответственность за людей, за хороших в общем то людей. Нельзя так рисковать. – Закончил свою мысль Алексей.

– Да, тоже мысль. Ответственность… – Глубокомысленно прервавшись произнёс Артём. – Лады, поведём народ на Красносельскую. А дальше что?

– Честно? – Спросил Филимонов улыбнувшись.

– Ага. – Уловив подвох ответил Тёма.

– Чё будет дальше я не знаю. Есть правда вариант. – Ответил Алексей.

– Какой вариант?

– Предложить народу из Сокольнического сектора уйти вместе с нами на Спортивную. Нас вместе с ними будет много, путь пробьём. Да и Амбал там намекал что будет рядом в это время. – Дал расклад Филимонов.

– Согласятся?

– А это уже только гадать можно. – Честно ответил Алексей.

– Да, по ходу других вариантов у нас и нет. – Тихо произнёс Тёма.

После этой фразы снова установилась полная тишина. Путники расстелив американские матрасы, найденные в своё время в бункере, подложив под голову сумки с припасами, принялись по очереди спать.

На поверхности мела метель. В обустроенном подвале, в одном из помещений, на сложенном диване спал человек. Спал одетым, подложив под обритую наголо голову свёрнутый бушлат.

Дверь в комнату негромко отворилась и в неё вошёл солдат федерал. Включив рубильником тусклое освещение, он уверенным и деловым голосом начал говорить.

– Товарищ полковник! Товарищ полковник! Яков Григорьевич! Вставайте!

– Что там… – приоткрыв глаза начал человек с бритой головой. – Докладывай, Сухарев.

– К вам прибыл командующий северо-восточной группировкой, генерал-лейтенант Удовиченко! – Громко и отчётливо доложил солдат.

– Я сейчас… – поднимаясь начал полковник. – Пять минут и я буду. Так и передай.

– Так точно! – Выпалил Сухарев и, бряцнув пристёгнутым к спине шлемом о дверной косяк, скрылся за дверью.

Примерно через пять минут полковник вошёл в просторное, хорошо освещённое помещение, в котором на заботливо предоставленных стульях уже расположился генерал Удовиченко с сопровождающими его офицерами. Обменявшись приветствиями с присутствующими Яков Григорьевич занял ждавшее его место за столом, накрытым белоснежной, накрахмаленной скатертью.

– Яков Григорьевич Крейзер это случайно не вы? – Слегка шутливым тоном, чтобы не создавать излишнего напряжения начал генерал.

– Уже сорок лет как. – Слегка приподняв брови, дружелюбно ответил полковник.

– Тогда это вам. – Ровным и дружелюбным тоном произнёс генерал и протянул Крейзеру коричневый запечатанный пакет.

Раскрыв пакет полковник извлёк из него сложенные вдвое листы и развернув их принялся читать. В процессе чтения брови полковника поднимались всё выше от удивления.

– Это… – Начал Крейзер, закончив чтение.

– Боевой приказ. Командиру 1-ой ударной бригады, полковнику Крейзеру. На весь период операции вы подчинены мне. Ваше соединение, по замыслу вышестоящего командования, играет ключевую роль в операции. – Прервав полковника, вежливым тоном, но не оставляющим простор для рассуждений тоном пояснил Удовиченко.

– Но сроки… – Упрямо начал возражение Крейзер.

– Именно поэтому я здесь, вместе с начальником штаба группировки и его подчинёнными. Для меня самого вся эта спешка большой сюрприз. Но, Яков Григорьевич, обсуждать приказы не в нашей компетенции. Потому предлагаю заняться делом, безотлагательно. – На твёрдой ноте закончил генерал.

– Чем именно? – Деловито спросил Крейзер.

– Планированием и согласованием. – Улыбнувшись, ответил генерал.

Кивнув головой Крейзер начал доставать карты и карандаши. Вскоре прибыл, вызванный комбригом, начальник штаба бригады. Закипела напряжённая работа. Согласно замыслу командования, силами северо-восточной группировки и приданной ей 1-й ударной бригады предстояло пробить коридор до станции метро Черкизовская, и обеспечить эвакуацию, как было сказано в приказе, «находящихся там гражданских лиц и подразделений Гражданской Обороны». Сроки для подготовки операции были отведены кратчайшие, до начала операции оставалось чуть более суток. Силы северо-восточной группировки были представлены тремя регулярными мотострелковыми батальонами, до этого сильно потрёпанными в боях и недавно, после отвода на спокойный северо-восточный участок, доукомплектованные личным составом весеннего призыва 2015 года. В сущности это были хиловатые, в основном малорослые, 18-летние жители подконтрольных федералам районов, чья ранняя юность пришлась на период тягот ядерной войны. Кроме этих, достаточно куцых сил, в наличии у северо-восточной группировки имелись сводный отряд милиции и иррегулярные силы самообороны. Кроме этого в распоряжении имелся дивизион 122-мм гаубиц и батареи 82-мм миномётов непосредственно приданные мотострелкам. В приказе кроме этого пояснялось, что в интересах северо-восточной группировки, на период прорыва обороны фашистов, будет привлечён сводный артиллерийский полк из резерва главного командования федералов. Тяжёлая бронетехника во всей группировке отсутствовала. Лёгкой бронетехникой были укомплектованы на 20 процентов, и только мотострелковые батальоны. Именно им и предстояло ломать оборону фашистов, при поддержке артиллерии. После чего, в чистый прорыв, вводились в действие главные силы, 1-я ударная бригада. Это уникальное и элитное в своём роде соединение было создано уже после войны, полностью наново. В то время как те же мотострелковые батальоны, все, формировались на основе существовавших до этого частей и соединений Российской Армии. В 1-ю (и так и оставшейся единственной) ударную бригаду отправлялись для прохождения службы лучшие кадры, частью выделенные из ранее существовавших соединений, частью мобилизованные ветераны локальных войн, и вообще все крепкие и идейно стойкие призывники. 1-я бригада была полностью укомплектована, и людьми, и техникой, а её командир, полковник Крейзер Яков Григорьевич не раз был награждён и отмечен за умелое руководство действиями бригады в боях, ну и за личный героизм.