– Очнулся доходяга! – И обратившись к сидевшему на полу распорядился. – Кац, сгоняй на станцию, к входу, кипятку у повара возьми. Если поинтересуется кто, скажи для меня. Вот термос. Давай по шустрому.
Кац, подхватив термос из рук седого человека, направился к выходу. Он уже почти вышел как его снова окликнул седой:
– И пожрать не забудь там прихватить. Рагу для нас и бульон для него. – Закончил фразу седой указав жестом в сторону Алексея. Кац, кивнув головой, ушёл.
– Я в метро? – Выждав паузу, тихим голосом спросил Алексей.
– В общем смысле да. – Ответил хриплый голос.
– А ты кто? – Так же тихо и без эмоций снова спросил Филимонов.
– Шмель меня звать. Здешний старший. Вообще мы знакомились уже. Но ты в бреду был, наверное сразу и не вспомнишь. – Спокойно ответил представившийся Шмелём человек. И, предваряя вопросы Филимонова, продолжил. – Десятый день уже лежишь. Лихорадка у тебя случилась. Думали помрёшь. Аспирин давали, водой сладкой отпаивали. Здесь навроде как кабинет мой, почти как у вашего Пяткова.
– В бреду всё выболтал. – Ёкнуло сердце у Алексея.
– Не переживай ты так. – Угадав ход мыслей Филимонова, успокаивающим тоном сказал Шмель. – Слыхали мы про вас, красных, и до тебя. Цель у нас, чёрных, с вами общая теперь. В людях человеческое сохранить. Только методы и начальные условия разные.
Алексей, слушая монолог Шмеля, попробовал приподняться.
– Ты, Лёха, лежи лучше сейчас. Слабый ты ещё. – Прокомментировал попытки подняться Шмель.
– А сахар с аспирином откуда? – Обливаясь потом, спросил Алексей.
– С общака. У нас тут правило такое, кто что ценное создаёт, приносит уделяет его часть на общак. Когда кому трудно из наших, а в твоём случае так и не наших, из общака грев выделяется. За общаком смотрящего я назначаю, и тот головой отвечает за его сохранность. А это непросто. Мы уже полгода примерно как существуем. Так за эти полгода двоих уже того, в котёл общий отправить пришлось.
– Людоеды. – С некоторой досадой и обречённостью, тихо произнёс Алексей.
– Не все. – Удивительно спокойно ответил Шмель. – Тут у нас в этом вопросе каждый решает за себя сам. Есть вот пацаны, те чушкарей наших местных собирают и на охоту с темнотой регулярно наверх выходят. Есть ботаники, те книги какой-то перед ядрёной начитались, там тоже про метро типа. Так они ещё с первого года тут грибочки всякие растят. Этот, как его, субстрат у них говно. Ну реально, говно собирают, с землёй сверху принесенной мешают, гноят, потом как-то на это дело грибы сажают. Вонь на той станции стоит не продохнуть. Провонялось всё говном там. Зато могут людей не есть. Но всё равно едят, меньше правда. Есть ещё один чудак, Учёный погремуха у него. Так тот белковую массу из каких то особых дрожжей делает. На стружках, опилках. Всё вроде ничего, он то сам здоровый, упитанный такой ходит, хотя мяса совсем не ест. Принципиальный. Но есть косяк в его теме. Жрать этот белок ну совсем никак. Запах ещё потерпеть можно, но от вкуса сразу мутит. Вот и жрёт он этот белок можно сказать в одно лицо. Не ну есть ещё пара любителей, они же ему и дерево сверху приносят. Так что Лёха выбор есть у нас. Только каждые его делает сам в удобное для себя время. И судить за него у нас никто не в праве. Я вот ем людей. Начал их есть как раз для того, чтоб соблазна судить кого-либо не было. Примерно полгода назад. Когда с Лосём, ты его знаешь, сюда пришли.
– Лосев, Саня. – Негромко произнёс Алексей задумавшись.
– Он самый. Кент мой. Матёрый человечище. С ним здесь начинал после ядрёны. Ещё на «Ясенево» в первый день познакомились. – С лёгкой ностальгией поведал Шмель.
– У наших он. – Всё так же тихо сказал Филимонов.
– Знаю уже, говорил ты. Так наверное для Лося лучше даже теперь. – Высказался Шмель.
– Это почему? – Спросил Алексей.
– Он принципиальный. Сразу сказал, что людей жрать не будет и не жрал. Порой неделями голодный ходил, но не жрал человечину. По первости крыс ловил. Тогда ещё хорошо было. И крысы жирные такие были и ленивые. А потом ушли пасюки. Видать там, наверху, сейчас сытнее им, и безопаснее. Потом мы с ним ходили, бродили здесь. Иногда наверх выходили, типа помародёрить. Потом сюда вот пришли, на Тимирязевскую ветку. Тут народ поприличнее оказался. Я людей нормальных нашёл, ход наладил, общак организовал, смотрящих назначил где надо было. А Лось в эти, как их, в странники подался. Их ещё здесь иногда бродягами называют. Но я вот странниками зову. Так и пропал, два месяца примерно новостей о нём не было. Я думал он в метро-2 пошёл. А вот от тебя и узнал, что да как.
– Метро-2? – Удивившись, уже громче спросил Алексей.
– Да. Есть такое стрёмное место. На Калужско-Рижской ветке в него ход есть. Там вояки. Сумасшедшие правда, вояки то тамошние. Мы с Лосём туда ещё в первый год заходили. Так еле смотались оттуда.
– А что там такое? – Снова задал вопрос Филимонов.
– Да как сказать, одни сумасшедшие вояки за другими сумасшедшими вояками со стволами носятся. Им чего не носиться то, жратвы нормальной, консервов там всяких, у них навалом, стволов всяких навалом, патронов к ним тоже вроде недостатка нет. Вот и бегают, дурью маются. По первости и в метро забегали, с самых первых дней. Убежища навроде этого искали. Найдут и гасят всех в таком убежище. Потом уже у себя таким же занялись. Предателей всяких ищут. Мрак короче.
– Так это убежище. – Снова тихо произнёс Алексей.
– Оно самое. Как старожилы здешние рассказали, здесь эти тусовались, как их, правозащитники всякие, артисты и прочие подобные. Их охраняли чуваки какие-то, в иностранном камуфле. Потом вояки наши прибежали, в костюмах резиновых и противогазах. Охрану перебили, а остальных, кто в убежище сидел, газом каким-то притравили. Всё бы ничего, но газ этот в метро просочился и пара сотен людишек того, ласты склеили. А кто не склеил тот ослеп.
– Зарин или зоман. – Прокомментировал Алексей.
– Что? – Спросил уже Шмель.
– Да газ говорю, зарин или зоман. Есть такие, нервно-паралитические, очень опасные. То что выжившие от него ослепли очень на его, зарина или зомана, действие похожи. Только не пойму, нафига в метро его пользовать. – Закончил разъяснение Алексей.
– Ну, видать надо было очень. Да и какая теперь разница. – Как-то мрачно сказал Шмель и в комнате повисла тишина.
Прервав тишину в комнату быстро вошёл Кац. В одной его руке был термос, в другой он за прикреплённую к ручкам проволоку держал кастрюлю. Внеся всё это он поставил на стол.
– А бульон где? – Строго спросил Каца Шмель.
– Не дали, сказали, собаку поймать не получилось. – Виновато ответил Кац усаживаясь за стол.
– Эх. – С досадой вздохнул Шмель. И повернувшись к Алексею продолжил. – Если хочешь то давай, присоединяйся. Нормальный такой гуляш. Сегодня мрази толстого привязали, с него хороший гуляш вышел.
– Не. – Отвернув голову к стене ответил Филимонов.
– Смотри сам, дело то хозяйское. – Сказал Шмель доставая ложку.
Тем временем Кац уже подхватил кусок из кастрюли и принялся есть. Заметив это Шмель со всей силы ударил Каца ложкой по голове.
– Совсем охренел мразёныш!!! – Закричал Шмель. – Про старшего опять забыл!!! Кипятку ему сперва подай, потом сам жрать садись! – Гневно закончил поучение Шмель и достал из кармана маленький полиэтиленовый пакет с сахаром.
– Вот. Насыпь три ложки в термос, размешай и ему подай. – Сказал Шмель, положив пакет на стол. Кац развязал пакет и хотел было своей ложкой начать насыпать сахар, но последовал новый удар ложкой по голове.
– Помой сходи сначала! Ты ей человечину жрал! А он её не ест! Уважай своего старшего, от него жизнь твоя дальнейшая зависит! – Разразился новыми поучениями Шмель. Кац шустро выскочил из комнаты.
– А чего ты меня в живых оставил и нянькаешься сейчас? – Спросил Шмеля Филимонов.
– Гуманизм. Слыхал про такое? – Засмеявшись ответил Шмель. И продолжил. – Я сразу понял что ты из наших, подземельских. Этот то Кац мразёныш, по нему сразу это понятно было. А вот ты нет, ты наш. А своих мы не едим, без веских на то оснований.
