"В 17.30 он повернул прямо на наш флагманский корабль с сильным креном на правый борт и остановился, травя пар. Повсюду поднимались языки пламени и дым от попаданий. Я уже отдал приказ "Прекратить огонь", но прежде чем он был поднят, "Гнейзенау" начал стрельбу. Спорадический огонь вело одно орудие. В 17.40 три корабля приблизились к нему. Флаг, развевавшийся на фор-стеньге, был спущен, но флаг на гафеле оставался. В 17.50 был отдан приказ "Прекратить огонь".
Пока мы приближались, "Гнейзенау" сильно накренился и начал тонуть. Он медленно лег на борт, и экипаж получил достаточно времени, чтобы покинуть корабль. Потом он перевернулся. В таком положении он плавал еще секунд 10, а потом [около 18.00] медленно скрылся под водой. Взрывов не было, но пар и дым продолжали вырываться изпод воды и образовали небольшую тучу в том месте, где он затонул. Через несколько минут мы начали подбирать уцелевших. Около 200 человек плавали, держась за обломки и спасательные пояса".
"Гнейзенау" расстрелял весь боезапас и потерял ход, около 600 человек его команды были убиты и ранены. И только тогда капитан 1 ранга Меркер отдал приказ затопить крейсер. Он трижды крикнул "Ура!" в честь Его Величества, и команда покинула корабль.
Матросы, держась за плавающие обломки, пели патриотические песни: "Песнь о флаге", "Слава тебе в победном венце" и другие. По оценкам одного из офицеров, спаслось около 270 – 300 человек, но так как температура воды была всего 39° F, то уцелели немногие.
Всего "Инвинсибл" спас 108 человек, "Инфлексибл" – 62 человека, "Карнавон" – 20 человек.
Вечером Стэрди отправил письмо капитану 2 ранга Поххаммеру, старшему из уцелевших германских офицеров: "Главнокомандующий очень рад, что вы остались живы. Мы все признаем, что "Гнейзенау" сражался исключительно отважно до самого конца. Мы очень восхищены хорошей стрельбой обоих ваших кораблей. Мы сожалеем о гибели вашего адмирала и такого большого числа офицеров и матросов. К несчастью, наши две страны находятся в состоянии войны. Офицеры обоих флотов, которые могли считать себя друзьями, обязаны выполнять свой долг перед страной. И ваш адмирал, командир и офицеры благородно исполняли его до самой смерти".
Ответ Поххаммера был не менее благородным.
"От имени всех наших спасенных офицеров и матросов я благодарю Ваше Превосходительство за ваши добрые слова. Мы сожалеем, как и вы, об имевшей место битве, так как в мирное время мы хорошо узнали английский флот и его офицеров. Мы исключительно благодарны за ваш теплый прием".
В первое время после битвы Поххаммер вел себя благородно. После возвращения в гавань Стэрди пригласил его на обед. Под конец трапезы адмирал сказал гостю, что должен предложить традиционный тост "За Короля!", но он правильно поймет Поххаммера, если тот не станет пить. Германский офицер ответил, что, принимая приглашение адмирала, он отлично помнил традицию Королевского Флота. Поэтому очень жаль, что позднее Поххаммер предложил другую версию этого эпизода. Дескать, когда Стэрди предложил свой тост, он с трудом удержался от желания разбить бокал о палубу.
Каковы же были результаты боя? "Инвинсибл" израсходовал 513 снарядов калибра 305 мм, а "Инфлексибл" – 661 такой же снаряд, что составило около 66% боезапаса.
Броненосный крейсер "Карнавон", несмотря на свое недолгое участие в перестрелке, выпустил 85 снарядов калибра 190 мм и 60 снарядов калибра 152 мм – практически все по "Гнейзенау". Британский флагман "Инвинсибл" подвергся наиболее мощному обстрелу немцев и получил 22 попадания, в том числе 12 снарядами 210 мм, 5 снарядами 150 мм и 5 снарядами неустановленного калибра. 11 попаданий пришлись в бортовую броню, 2 ниже ватерлинии, 1 в башню "А", 1 в фок-мачту. Серьезных повреждений корабль не получил, на нем был ранен 1 человек. Самое странное, что наибольшие повреждения были причинены снарядами, которые не разорвались. Один попал в носовую часть ниже ватерлинии и затопил 2 отсека. Другой попал в 10 футах ниже ватерлинии под башней "Р", сделал большую пробоину и раскололся о внутреннюю броневую переборку напротив погреба. Был затоплен угольный бункер, и корабль получил небольшой крен. В "Инфлексибл" попали 3 снаряда, нанесшие небольшие повреждения 102-мм орудиям на башнях "А" и "X". На этом корабле был убит 1 человек и ранено 3.
Таким образом, решение Стэрди вести бой на больших дистанциях дало двоякий результат. Его корабли избежали серьезных повреждений, но расход боеприпасов оказался чудовищным. Совершенно неожиданно англичане выяснили, что учебные стрельбы мирного времени даже отдаленно не напоминают бой. О страданиях "Инфлексибла", которому мешал стрелять дым собственного флагмана, мы уже говорили.
Старший артиллерист "Инвинсибла" лейтенант Даннрейтер жаловался, что страшная вибрация не позволяла ему пользоваться дальномерами. В результате и калькуляторы Дюмареска (примитивная система управления огнем) оказались такими же бесполезными.
Теперь посмотрим, чем завершилась погоня "Кента", "Корнуолла" и "Глазго" за легкими крейсерами немцев. Сразу после приказа адмирала "постараться спастись" они повернули вправо и начали расходиться веером, склоняясь на юг. Вероятно, им следовало попытаться вообще разойтись в разные стороны, но фон Шёнберг, Гаун и Людеке считали, что самый лучший их шанс – попытаться добраться до Огненной Земли, где можно будет пополнить запас угля. "Дрезден", хотя его скорость была номинально всего на I узел больше, быстро оторвался от своих товарищей. "Лейпциг", машины которого находились в самом скверном состоянии, начал отставать. "Кент" оказался самым левым из британских крейсеров, в центре шел "Корнуолл", на правом фланге – "Глазго".
Поэтому Эллертон передал Аллену и Люсу: "Я возьму центральную цель ("Лейпциг"), если "Корнуолл" возьмет левую ("Нюрнберг"), а "Глазго" – правую ("Дрезден")". Но Люс, как самый старший из командиров, имел свое собственное мнение. Он передал Эллертону: "Я опасаюсь, что двигаюсь слишком медленно. Начав бой с "Лейпцигом", я считаю, что должен оставаться с вами". Люс опасался, что "Глазго" не сможет догнать "Дрезден", а "Корнуолл" – "Лейпциг". Кроме того, он прекрасно помнил действенность огня немцев. Поэтому он решил прежде всего задержать "Лейпциг", чтобы хорошо забронированный "Корнуолл" смог вступить в бой с ним. Люс немного сбавил скорость, чтобы не слишком отрываться от Эллертона, и в 14.50 с дистанции 12000 ярдов открыл огонь по "Лейпцигу" из носового 152-мм орудия. Поняв, что его корабль не уйдет от "Глазго", Гаун повернул, чтобы ввести в действие артиллерию всего борта. В ответ Люс тоже повернул, чтобы задействовать кормовое 152-мм орудие.
"Через 20 минут после того, как был открыт огонь, "Лейпциг" получил первое попадание. 152-мм снаряд попал в надстройку перед третьей трубой, пробил верхнюю палубу и взорвался в бункере, который использовали кочегары. Это привело к временному падению давления в котельных № 3 и № 4 [и временному снижению скорости. Мы сумели заделать пробоину матами и тяжелой кадкой с водой. Нашей стрельбе сильно мешало то, что можно было использовать только 3 орудия по правому борту и временами готовое орудие левого борта. На таком большом расстоянии вести наблюдение было очень трудно, и залпы следовали с большими промежутками".
Тем не менее, когда Люс приблизился на 11000 ярдов, меткая стрельба "Лейпцига" не позволила ему подойти еще ближе, чтобы ввести в действие 102-мм орудия. Командир "Глазго" решил дождаться, пока подойдет "Корнуолл". Погоня продолжалась примерно час, и дистанция сократилась до 9000 ярдов. "Глазго" получил 2 попадания. Тактика Люса была настолько осторожной, что позднее его прямо обвинили в трусости. Но Люс был отчасти прав. Если уж он решил преследовать только "Лейпциг" и дожидаться, пока откроет огонь "Корнуолл", то ему не следовало напрасно рисковать своим кораблем. Он не знал, какие повреждения получил противник, хотя один из снарядов "Глазго" вызвал на корме "Лейпцига" большой пожар, который команда не сумела потушить. Зато он видел, что "Лейпциг" обстрелял из орудий левого борта гнавшийся за "Нюрнбергом" "Кент", когда тот проходил мимо.
