Дивизия имела боевой опыт, так как участвовала в финской кампании. С 28 по 3 июля она завершила занятие рубежей под Могилевом. 13 июля на ее позициях оказался молодой, в общем-то, малоизвестный журналист Константин Симонов. Описание его первой встречи с командиром полка, сохранившееся в дневниках писателя, потом полностью вошло в роман «Живые и мертвые».

Меньше суток был в полку военный корреспондент, но, как писал он спустя десятилетия: «Это пребывание запомнилось мне на всю жизнь» [69, с.111].

На шестом километре Бобруйско – Могилевского шоссе, на Буйническом поле стоят два памятных знака: «Здесь в суровые дни 1941 года беспримерную стойкость проявили бойцы 383-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии и ополченцы гор. Могилева, уничтожив только за один день боев 12 июля 1941 года 39 фашистских танков». Неподалеку лежит валун с факсимиле «Константин Симонов»; с тыльной стороны надпись: «К. М. Симонов. 1915–1979. Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года и завещал развеять здесь свой прах» [65].

Небольшие разрозненные группки бойцов и командиров дивизии все же вышли из окружения. Было спасено Боевое знамя. 172-й стрелковой дивизии предстояло продолжить свою боевую службу. Это были совершенно другие люди, другой театр военных действий, но это по-прежнему была 172-я стрелковая дивизия.

Катастрофа в Крыму стала очевидна всем, и выводы последовали исключительно в духе времени. Отстранены командующий армией генерал-полковник Ф. И. Кузнецов и член Военного совета армии корпусной комиссар А. С. Николаев, а с ними и командир 172-й сд. Вместо него был назначен полковник И. А. Ласкин. Снят с должности и подлинный герой защиты Перекопа – командир 156-й стрелковой дивизии генерал П. В. Черняев.

Части отдельной Приморской армии наконец получили приказ об эвакуации из обреченной Одессы. Как известно, операция эта прошла блестяще, но в Крыму приморцы появились слишком поздно – фронт уже был прорван.

Одиннадцать дней дивизия пыталась удержаться на Перекопе. С каждым днем с нашей стороны в бой вводились новые силы, новые подкрепления. Пораньше бы их сюда.

А теперь вновь вернемся в Симферополь. Здесь события развиваются по какому-то параллельному сценарию.

8 сентября 1941 года на заседании бюро обкома ВКП(б) обсуждают проблемы сева. В специальном постановлении подчеркивается, «что проведение осеннего сева и взмета зяби в условиях войны является боевой политической задачей и требует от всех организаций проведение сева в сжатые сроки» [7, с. 30].

По-прежнему десятки людей исключают из партии. Все чаще в качестве причины указывается «самовольный выезд без снятия с партийного учета».

Удивительным образом этот параллельный мир проецировался и вниз по иерархической пирамиде власти. Вот как описывал эти дни будущий прославленный партизанский командир Михаил Македонский, который в ту пору был начальником райдоруправления Бахчисарайского района. Он приходит к секретарю райкома ВКП(б) с совершенно очевидным вопросом:

«Для чего мы продолжаем строить дорогу и занимаем на ней столько людей? Как бы не получилось, что построим ее для врага?

– Раз и навсегда запомни, – перебил меня Черный. – Эта земля наша, и мы ее вечные хозяева» [58, с. 6].

16.09.41. Принимается решение эвакуировать из Крыма весь скот, но вспашку и сев продолжать. Реальность, тем не менее, пытается вторгаться и в этот «параллельный мир».

4.10.41. «… поддавшись провокационным слухам о том, что якобы немецко-фашистские войска прорвали фронт и проникли на территорию Ах-Шеихского района, секретари райкома Макаров, Цирульников, Попов, предрайисполкома Джефаров и начальник райотдела НКВД Могильников сожгли здание, где размещались районные организации, позволили разграбить продовольственный и промтоварный магазины, а сами бежали из района.

За проявленную трусость, паникерство и уничтожение государственного имущества Макарова, Цирульникова, Могильного снять с должностей, исключить из партии, отдать под суд военного трибунала» [7, с. 88].

Ах-Шейх находится на самом северо-западе полуострова, и в отличие от Симферополя там происходящие на Перекопе события воспринимались, как мы видим, несколько по-иному.

22.10.41. Создается городской комитет обороны в составе секретаря горкома С. В. Мартынова, председателя исполкома В. И. Филиппова, заместителя наркома внутренних дел А. А. Пчелкина и подполковника А. П. Щетинина [7, с. 113].

C формированием крымских дивизий и переподчинением их армейскому командованию надуманность должности «командующего отрядами народного ополчения» стала очевидна. А. В. Мокроусов и его штаб оказались не у дел. Вот тогда 23.10.41. принимается постановление Крымского обкома ВКП(б) о назначении А. В. Мокроусова командиром партизанских отрядов Крыма с освобождением его от обязанностей командира народного ополчения. Комиссаром назначается 1-й секретарь Симферопольского горкома партии С. В. Мартынов, начальником штаба И. К. Сметанин. В этом же постановлении указывалось о выделении на партизанское движение 2 млн. рублей [8, с. 75].

До оставления нашими войсками Симферополя оставалась всего одна неделя. В своих дневниках И. Г. Генов вспоминал: «25 октября 1941. Если бы Центральный штаб, а также штабы районов и отрядов были созданы хотя бы месяц назад, можно было бы сделать во много раз больше. На вопрос, когда будут утверждены штабы районов, Мокроусов ответил как-то неопределенно:

– Я сам только что утвержден» [51, с.23].

30.10.41. Принимается Постановление о командно-политическом составе районов партизанских отрядов.

Время на формирование сети партизанских отрядов безнадежно упущено. Как за соломинку, хватаются за идею И. Г. Генова о наборе в отряды бойцов истребительных батальонов, но при этом оговаривается условие, которое и еще более усугубляет и без того безысходное положение: «… их придется брать в последнюю очередь. Истребительные батальоны будут нести службу до конца, а дел у них много: вести борьбу с вражескими парашютистами, диверсантами, охранять важнейшие промышленные объекты, государственные учреждения» [51, с. 13].

Имея огромный опыт ведения партизанской войны и значительно преумножив его в первые послевоенные годы, командование РККА, в основном благодаря усилиям М.В. Фрунзе, разработало целую концепцию ведения «малой войны», которая была подкреплена тем, что в приграничных областях создавались «кадрированные» партизанские отряды, которые имели запасы оружия, продовольствия, секретные базы в трудноступных местах леса. Однако из-за смены концепции «воевать малой кровью и на чужой территории» все ранее сделанное в этом направлении было уничтожено. С началом Великой Отечественной войны и стремительным продвижением противника в глубь страны проблема формирования партизанских отрядов возникла явочным порядком. В связи с тем, что теоретически этот вопрос заранее не прорабатывался, партизанским движением одновременно пытались руководить партийные комитеты, Генштаб РККА, Военные советы фронтов, НКВД СССР и республик и даже управления по охране тыла некоторых фронтов. В соответствии со своим профилем каждый ставил перед будущими партизанами задачи и цели, которые порой были взаимоисключающие.

Только к маю 1942 года руководство партизанским движением на территории СССР было относительно упорядочено.

Боец истребительного батальона той поры А. А. Сермуль вспоминал: «Дислоцировались вокруг Симферополя – одна (рота. – В.П.) в Саблах, другая в Джалмане, третья в Сарабузе. Когда начались бои на Перекопе, появилась еще одна задача – ловить дезертиров, которые сначала помалу, а затем поползли все больше и больше. Таких мы вылавливали и сдавали в комендатуру» [68, с. 15].

Таким образом, вместо того, чтобы хотя бы в последние дни приступить к изучению мест будущих боев, запоминать тропы, выявлять потенциальные места засад, будущие партизаны ловили дезертиров.