В начале 1918 года донское казачество в основном находилось на стороне советских властей. Их устраивал декрет о мире и прекращении войны, так как именно на их плечи легли все тяготы этой бойни; устраивал декрет о земле, так как казак – это прежде всего земледелец. Враждебно Дон относился и к белому офицерству. Но когда красные части стали вступать в станицы, состоялось то, чего никто на Дону не мог предположить, – начались массовые расстрелы трудовых казаков, грабежи, насилие – и все это со стороны отрядов Красной гвардии. Дело в том, что в сознании красногвардейцев четко сформировался (еще с 1905 года) стереотип о том, что казачество – это надежный оплот царизма!

В ответ на беспримерное насилие еще недавно лояльные к новой власти казаки восстали. Уникальны лозунги мятежников: «За Советскую власть, но без расстрелов и коммунистов». В конечном итоге восстание захлебывается, и часть казаков идет к белым, часть вливается в красноармейские эскадроны Б. М. Думенко, Ф. К. Миронова…

Примечательно, что матросов, которые находились в этот период на Дону, в народе называли мокроусовцы, как со временем кавалеристов стали называть – буденновцами. Об этом, кстати, упоминается в «Тихом Доне».

Потом А. В. Мокроусов командует бригадой 1-й Заднепровской дивизии. Командир дивизии – его друг еще по петроградским событиям, бывший наркомвоенмор Павел Дыбенко. Уникален состав комбригов этого соединения.

1-я бригада – Н.А. Григорьев, в недавнем прошлом петлюровский полевой командир, в самом скором будущем руководитель одного из крупнейших антисоветских восстаний.

3-я бригада – Н.И. Махно, в недавнем прошлом каторжанин, анархист, в самом скором будущем вождь самого крупного крестьянского восстания против Советской власти.

2-я бригада – А.В. Мокроусов, анархист, в самом скором будущем командующий повстанческой армией зеленых в Крыму [53, с. 39].

Зная трагическую судьбу Н.А. Григорьева и Н.И. Махно, можно только диву даваться, как А.В. Мокроусову удалось пройти по самому краешку пропасти и не стать «злейшим врагом советской власти», как остальные комбриги.

Затем он командует бригадой уже 58-й стрелковой дивизии, которая воюет то с белыми, то с петлюровцами, то с народной армией Нестора Махно. На заключительном этапе Гражданской войны А.В. Мокроусов возглавляет повстанческое движение против белых в Крыму, но об этом мы поговорим позднее.

Если бы А.В. Мокроусов погиб в Гражданскую войну подобно Анатолию Железнякову, Василию Чапаеву, Сергею Лазо… он, бесспорно, был бы канонизирован и причислен к лику большевистских святых. А уж если бы встал вопрос, о ком из них создавать киношедевр типа «Чапаев» или «Пархоменко», то любой кинорежиссер без колебания бы выбрал в качестве киногероя Алексея Мокроусова, вся жизнь которого – это сплошное приключение. А.В. Мокроусов неоднократно переодевался в полковничью форму и смело въезжал в занятые противником населенные пункты. Вел переговоры по телеграфу с командованием белых, в Судаке захватил банк…

Закончилась Гражданская война, но подлинный ее герой, легендарный комбриг Мокроусов в армии оставлен не был. По-видимому, учли тот факт, что он анархист. В ВКП(б) он вступит только в 1928 году.

С 1921 года А. В. Мокроусов на административно-хозяйственной работе областного масштаба. К началу войны он заведует крымским заповедником. Работает с интересом, творчески. Мой дед (брат бабушки) Сергей Вениаминович Туршу, едва ли не бессменный председатель союза охотников Крыма, в те годы поддерживал с А. В. Мокроусовым самые близкие отношения и всегда тепло отзывался о его деятельности на посту директора заповедника.

1937 год А. В. Мокроусову пережить было не суждено. Комдивы и комбриги – все эти активные участники революции, опасные свидетели прошлого, превращались либо в «лагерную пыль», либо уничтожались. К тому же за А. В. Мокроусовым тянулся шлейф анархизма, эмиграции, а это такая пища для фантазии следователей.

Сохранились следующие документы о тех непростых днях: «Секретарю Крымского обкома партии. Сообщаю, что Мокроусов прошел недавно обмен партийных документов. Однако у нас есть полное основание подозревать его в троцкизме. Райком партии сделал запрос о правильности прошедшего Мокроусовым обмена партдокументов. Подпись. Секретарь Алуштинского РК ВКП (б) Умеров. 1936 г.» [5, л. 31].

«Телеграмма. Секретно, срочно. Москва. ЦК ВКП(б). Отдел организационно-партийной работы. Маленкову. Считаем необходимым сообщить, что по нашим материалам Мокроусов тесно был связан до последнего времени с разоблаченным контрреволюционером, троцкистом, курьером по террористическим делам Троцкого – Гавеном. Эти материалы разработаны и будут предметом специального обсуждения на бюро ВКП(б). Зам. заведующего организационно-партийным отделом Крымского ОК ВКП(б) Гаркуша. 21 октября 1936 [4, с. 137].

Но состоялось чудо. А. В. Мокроусову предложили поехать добровольцем в республиканскую Испанию. Весь этот «смутный» период он находится там в качестве военного советника.

Гражданская война в Испании завершается полным поражением республиканцев. По возвращении домой А. В. Мокроусов как бы завис в воздухе. Судьбы «испанцев» тех лет были полярны: или гибель в застенке, или стремительное возвышение. И здесь А. В. Мокроусов – исключение – ни взлета, ни падения.

Начинается Великая Отечественная война. А. В. Мокроусов, похоже, никому не нужен, и тогда он идет в военкомат добровольцем. Его зачисляют в строевую часть – рядовым! Не будем гадать, как сложилась бы его судьба в дальнейшем, а воспользуемся мемуарами бывшего командующего войсками Крыма в 1941 году Павла Батова:

«Однажды в кабинет вошла энергичная блондинка, на вид лет тридцати пяти.

– Я жена Мокроусова – Ольга Александровна, – сказала она. – Вы знаете моего мужа?

Удивленно смотрю на нее. Но память уже кое-что подсказывает.

– Это тот Мокроусов, знаменитый партизан двадцатых годов? Я не имел счастья знать этого героя, но наслышан о нем.

– Все-таки, генерал, вы его знаете, он мне говорил, что встречал вас в Испании. Вас ведь там звали Фрицем Пабло, правда?

– Батюшки мои, а его-то как там называли?

– Савин.

– Вот теперь знаю, и даже хорошо знаю вашего мужа, славного военного советника одной из пехотных дивизий Арагонского фронта. Где же он?

– Взял свой вещевой мешок и пошел в Первомайск на призывной пункт… А я подумала, что, может быть, Алексей будет здесь нужнее, и вот пришла.

Звонок в Первомайск к генералу Никанору Евлампиевичу Чибисову (командующему войсками Одесского округа. – В.П.). Через несколько дней я уже обнимал своего друга и соратника» [43, с. 15].

«При встрече пришлось поругать А. В. Мокроусова за излишнюю скромность. Ну что это за мода – бывший комбриг берет вещевой мешок и отправляется на призывной пункт, когда такая нужда в знающих и опытных военных людях…

– Это самый нереволюционный поступок в твоей жизни!» [43, с.18].

Спустя четырнадцать лет в уже развернутых мемуарах эпизод с женой Мокроусова будет повторен слово в слово.

Как мы видим, П.И. Батов отзывает А.В. Мокроусова в распоряжение штаба 51-й армии и уже под конкретного человека создается новая должность – командующий отрядами народного ополчения.

23 июля назначается начальник штаба народного ополчения И.К. Сметанин – бывший работник военкомата, а затем и комиссар – секретарь Крымского обкома ВКП(б) Н. Г. Соколов.

В Крыму, который в тот период находился в глубоком тылу, все, что было связано с народным ополчением, напоминало фарс. В обком стала поступать радужная информация о том, как идет запись в народное ополчение. Из райцентра Ленино сообщалось, что «к 15 июля записалось 1600 мужчин и 509 женщин. Запись продолжается».

В Ялте цифры были вообще ошеломляющие: «Записалось 6310 человек, из них 3505 женщин» [9, с. 35].

Чем будет заниматься народное ополчение, люди, вероятно, понимали смутно. В структуру нового формирования входили пожарные посты, противохимическая защита, посты воздушного наблюдения, истребительные отряды, которые должны были ловить парашютистов, и так далее… Самое главное заключалось в том, что все это должно было осуществляться рядом с родными домами, а не на фронте. Так, во всяком случае, решило большинство ополченцев.