Но характером новый глава Преображенского приказа сильно отличался от своего кровавого родителя. По природным склонностям Ю.Ф. Ромодановский во время следствия достаточно редко прибегал к пыткам. Очевидно, отчасти поэтому Петр I поручил розыск по делу обвиненного в измене царевича Алексея не Преображенскому приказу, а специально созданному органу государственной безопасности. Почувствовав слабые стороны нового руководителя политического сыска, другие ведомства пытаются урезать в свою пользу имеющиеся у него полномочия, а то и вовсе подчинить. Особенно усердствовали Юстиц-коллегия и Сенат. Но передача любого дела из Преображенского приказа в Сенат – высший государственный орган Российской империи, учрежденный в 1711 г., – была возможна лишь в одном случае: если на бумаге стояла личная подпись царя.
Наряду с Преображенским приказом Ромодановский наследовал и звания своего отца, и в том же 1717 г. вместе с назначением на должность Петр даровал ему титул «князя-кесаря Вашего Величества», а при посещении им Северной столицы в знак особого уважения лично встречал его за городом со свитой. Подобное уникальное положение закрепляется женитьбой Ромодановского на Анастасии Федоровне Салтыковой, родной сестре царицы Прасковьи Федоровны, жены царя Иоанна Алексеевича. Поддерживая начавшуюся с его отца традицию, Петр I часто посещает дом нового князя-кесаря, а в 1719 г. приглашает на свой флагманский корабль, где принимает с исключительным почетом, салютуя ему 15 пушечными залпами всех кораблей флотилии. Когда война со Швецией наконец закончилась в 1721 г. Ништадтским миром, то, начиная празднование этого события в Петербурге, Петр 14 сентября после благодарственного молебна в церкви Св. Троицы «тотчас отправился к князю Ромодановскому, как князю-кесарю, и объявил ему о заключенном мире». Помимо руководства делами политического сыска, новый князь-кесарь в 1719–1724 гг. являлся главным начальником Москвы, ведавшим управлением старой столицей.
После смерти Петра I в 1725 г. при Екатерине I Ромодановский сохраняет свое прежнее положение, но перестает носить титул князя-кесаря, кажущегося неподобающим новой императрице, чьи права на русский престол были далеко не бесспорны. Взамен он производится в действительные тайные советники – второй гражданский чин по Табели о рангах, введенной Петром I в 1722 г. Продолжая заведовать Преображенским приказом, он считался с одной лишь императрицей, что закономерно вызывало недовольство Сената и других высших государственных структур. Однако под конец жизни Ромодановского, страдавшего «каменной болезнью», это руководство было чисто формальным, и с конца 1726 г. всеми делами в этом органе государственной безопасности руководит его помощник А.И. Ушаков. Когда же тот в 1727 г. попадает в опалу, фактическое руководство Преображенским приказом переходит к секретарю С. Патокину. В том же году к расследованию политических дел подключается Сенат.
Несмотря на то что руководство И.Ф. Ромодановского политическим сыском в последний период его жизни носит во многом номинальный характер, власть продолжает жаловать его. В 1726 г. Екатерина I награждает его орденом Св. Андрея Первозванного, а когда после ее смерти на престол в 1727 г. восходит Петр II, то на другой день Верховный тайный совет уведомляет Ромодановского об оставлении его в звании генерал-губернатора Москвы и поручает привести жителей старой столицы к присяге новому государю. Указом Верховного тайного совета ему подчиняется московская полиция. После смерти внука Петра I от оспы на престол Российской империи вступила Анна Иоанновна, в 1730 г. пожаловавшая Ромодановскому звание сенатора. Однако тот был уже настолько болен, что не смог даже прибыть в Сенат.
РОМОДАНОВСКИЙ Федор Юрьевич (ок. 1640–1717). Руководитель Преображенского приказа (до 1695 г. – Преображенской потешной избы) в 1686–1717 гг.
Родоначальником фамилии Ромодановских считается живший во второй половине XV в. князь Василий Федорович Стародубский-Ромодановский, потомок Рюрика в 16-м колене. Хотя его потомки уже с XVI в. упоминаются в перечне знатных лиц, настоящее возвышение рода началось при царе Алексее Михайловиче. Сам Федор Юрьевич последовательно состоял ближним стольником при царях Алексее Михайловиче, Федоре, Иоанне и Петре Алексеевичах. Во время празднования при дворе в 1672 г. рождения Петра, в числе девяти дворян, приглашенных в Грановитую палату, князь Ф.Ю. Ромодановский упоминается на первом месте. В 1675 г. пожалован в боярское достоинство.
В подмосковном государевом селе Преображенском, куда отправляется при правительнице Софье временно потерпевший поражение клан Нарышкиных, князь Ромодановский с середины 1680-х гг. примыкает к кружку молодых сподвижников Петра. Он уже тогда сумел предугадать, кому в конечном итоге достанется победа в схватке за власть. С 1686 г. становится бессменным руководителем Преображенского приказа, первоначально обслуживавшем небольшой двор Петра I и его матери Натальи Кирилловны, а с началом формирования Преображенского и Семеновского «потешных» полков стал ведать и этим занятием юного государя, страстно обожавшего «марсовы игры». В сложившейся вокруг будущего преобразователя России «потешной» компании Ромодановский, уже зрелый боярин, занимает почетное первое место. Для окружающих, не исключая и Петра, Ромодановский является «государем», «царем Прешбургским», «генералиссимусом Фридрихом», королем и «князем-кесарем Всепьянейшего собора». Наравне со всеми с показным смирением Петр демонстративно отбивает ему поклоны, благодарит за награды, пишет челобитные, в которых именует «Вашим пресветлым царским величеством», а себя – Петрушкой Алексеевым или «всегдашним рабом и холопом Piter(ом)». Следует отметить, что «перевернутая» модель отношений царя из новой династии Романовых с потомком Рюрика выходит за пределы маскарадов и Всепьянейшего собора: звание князя-кесаря становится официальным титулом Ромодановского, переданным им по наследству сыну, и все высшие чины (полковника в 1706 г., генерал-поручика и шаутбенахта (контр-адмирала) в 1709 г., вице-адмирала в 1714 г.) жалуются Петру I именно им. Неизменное уважение оказывалось монархом своему подданному и в быту. Ромодановский жил в Москве около Каменного моста на Моховой улице, и никто не смел въезжать к нему во двор. Сам Петр оставлял свою одноколку у ворот княжеского двора, на столбах которого красовался родовой герб Ромодановских.
В качестве командира Преображенского полка Ромодановский активно участвует во всех «потешных» походах Петра, руководит строительством на Переяславском озере первого русского военного корабля и назначается царем адмиралом. Заведуя как глава Преображенского приказа материальным обеспечением маневров, вносит немалый вклад в военно-техническое снаряжение первой настоящей боевой операции Петра I. На все время отсутствия царя в Москве в период Азовских походов 1695–1696 гг. власть в стране и столице фактически передается в руки князя-кесаря. Подобная ситуация повторяется во время пребывания Петра за границей в составе Великого посольства. В конце 1696 г. царь превращает возглавляемый Ромодановским Преображенский приказ в единственный орган политического сыска, наделив его исключительным правом следствия и суда по государственным преступлениям. Текст соответствующего документа не сохранился, но его суть восстанавливается по именному царскому указу от 25 сентября 1702 г., подтверждавшему исключительные права князя-кесаря в этой сфере: «Буде впредь на Москве и в Московский судный приказ учнут приходить каких чинов нибудь люди или из городов воеводы и приказные люди, а из монастырей власти присылать, а помещики и вотчинники приводить людей своих и крестьян; а те люди и крестьяне учнут за собой сказывать Государево слово и дело, – и тех людей в Московском судном приказе не расспрашивая, присылать в Преображенский приказ к стольнику ко князю Федору Юрьевичу Ромодановскому». Одновременно царь освобождает Преображенский приказ от рассмотрения обычных уголовных дел. Историк XIX в. Д.Н. Бантыш-Каменский писал: «Князь Федор Юрьевич Ромодановский был человек нрава жестокого, не знал, как милуют. Вид его, взор, голос вселял в других ужас. Воров Ромодановский вешал за ребра». Бьющая через край жестокость сподвижника подчас возмущала даже Петра, отнюдь не склонного к излишней гуманности.
