Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

После таких разговоров у Маргарет больше не было иллюзий. Она знала, что кабинет вполне способен всё перевернуть и склонить большинство в пользу Хезлтайна, просто для того, чтобы наказать ее за проявленное упрямство. Но она хотела любой ценой преградить путь этому человеку, у которого, по ее мнению, каленым железом было выжжено двойное клеймо: предательства и этатизма.

Двадцать второго ноября Маргарет объявила о своей грядущей отставке. Она заставила, именно заставила Джона Мейджора и Дугласа Херда выставить свои кандидатуры, но официально поддерживала избирательную кампанию Мейджора. Председательствуя на последнем заседании своего кабинета, Маргарет с трудом выдерживала ужасающую, невероятно гнетущую атмосферу. Обычно министры разговаривали, обменивались шуточками, прежде чем войти в зал заседаний, а теперь они хранили молчание, выстроившись в ряд, как школьники, которых застигли на месте преступления и сейчас накажут за шалость. Маргарет переводила взгляд с одного на другого и видела в них многочисленных Яго, которых поймала на столь неблаговидных поступках, как обман и коварство. Она произнесла очень короткую речь: «Проведя обширные консультации с моими коллегами, я пришла к выводу, что единство партии <…> будет обеспечено гораздо лучше, если я уйду в отставку, чтобы позволить другим членам кабинета выставить свои кандидатуры на пост руководителя страны». Председатель палаты лордов зачитал текст документа, в котором признавались заслуги Маргарет и воздавались ей почести. Этот текст впоследствии будет занесен в регистрационную книгу правительства. Такой чести государственные деятели удостаивались редко, последним был Черчилль. Заседание правительства было объявлено закрытым. Миссия завершена…

Но не совсем… Оставалось еще пережить «отпущение грехов», то есть последнее заседание в палате общин, где Маргарет предстояло отвечать на вопросы. При отсутствии «наследника» Маргарет пока оставалась премьер-министром. Как она пишет в мемуарах: «Я рассматривала каждую фразу в качестве моего завещания, представленного на суд истории». Зал был заполнен до отказа, депутаты «сомкнули свои ряды». Они не хотели пропустить сей «памятный» момент. Все депутаты от Консервативной партии встали при ее появлении в едином порыве и принялись размахивать листочками с повесткой дня, как белыми носовыми платками, словно прощаясь с ней. Какому-то депутату-лейбористу пришла в голову дурная мысль задать ей вопрос, почему она была изгнана из своей партии, если дела в стране обстоят так хорошо. Она вскочила с места и в нескольких словах изложила свое завещание для истории: «Мы уже бывали в самом низу результатов опросов, когда нам приходилось принимать трудные решения. Сущность хорошего правительства состоит в готовности принимать трудные решения для того, чтобы достичь долгосрочного процветания. Это мы и сделали». Она добавила: «Десять лет назад Восточная Европа жила под гнетом тоталитаризма и ее народы не знали ни прав, ни свобод <…>, и произошедшие изменения — не плоды игры случая. Они — результат проявленной смелости, решимости и упрямого сопротивления, не позволившего нас устрашить <…>. Каждый чувствует, о чем идет речь… ведь речь идет о судьбе страны: многовековая история и опыт свидетельствуют о том, что всякий раз, когда возникает необходимость защищать принципы, всякий раз, когда возникает необходимость одолеть зло и обеспечить победу добра, Великобритания берется за оружие. И поскольку мы в нашем лагере никогда не колебались перед принятием трудных решений, это собрание народных представителей и вся страна могут нам доверять». Для своей прощальной речи в качестве премьер-министра Маргарет выбрала риторику «Железной леди». Когда она села, депутаты-консерваторы устроили ей длительную овацию. Многие из них, несомненно, задавались вопросом: «Что мы наделали?» — и, возможно, им не раз являлся в воображении призрак Банко из «Макбета» Шекспира.

Близкие к Маргарет люди сожалели о ее грубом смещении с поста. Ник Ридли говорил о «средневековой дикости», Норман Теббит — о «ловушке в мутной воде». Но если Маргарет и стала жертвой других политиков, то следует признать, что прежде всего она стала жертвой себя самой, своей самонадеянности, своего высокомерия, своего чувства непобедимости. Да, власть сводит с ума. Маргарет являет собой доказательство справедливости этого утверждения. Получи она на два голоса больше, она бы осталась у власти еще на год. Для победы ей хватило бы чуть лучше организованной избирательной кампании. Уходя в отставку, она, правда, могла утешиться тем, что ее сменил Джон Мейджор, выигравший выборы, так как он получил 185 голосов против 131 голоса, поданного за Майкла Хезлтайна.

Маргарет в последний раз посетила поместье «Чекерс». Крофи и обслуживающий персонал загрузили семейный «рейндж-ровер» четы Тэтчер их личными вещами. Деннис с Маргарет отстояли обедню в местной церкви. «Затем, при сумеречном свете зимнего дня, клонившегося к вечеру, — пишет Мэгги, — я увлекла за собой Денниса, чтобы в последний раз обойти вокруг дома, а потом и сам дом».

Двадцать восьмое ноября — последний день пребывания Маргарет на посту премьер-министра. Стоя на крыльце дома 10 по Даунинг-стрит, она щедро одаривала Джона Мейджора пожеланиями: «Этот миг — начало новой главы, и я желаю Джону Мейджору всяческих успехов. Если ему будут оказывать содействие, он, имея к тому все данные, может стать превосходным премьер-министром. И он станет таковым, я уверена».

Находящаяся рядом с Мэгги Крофи стерла с ее щеки подтек от туши для ресниц; Маргарет пишет, что «это был след от слезы, которую я не смогла сдержать».

В ожидании суда Господа

Не случайно падение Маргарет произошло в ноябре. Это был знак. Всё, что последовало за ним, было бесконечной осенью, прорезанной несколькими молниями. Это было постепенное погружение в темноту, не забвения, нет, в темную ночь возраста и связанных с ним мук.

Вся жизнь Маргарет была лишь полем битвы, площадкой для дуэлянта-забияки, где она старалась нанести лучший удар. Она не знала ничего, кроме работы, усилий, сражений, бессонных ночей и дней без отдыха. Теперь ей не осталось ничего, кроме воспоминаний об одержанных победах и горечи от поражения, нанесенного ей членами ее же партии. Она была в отчаянии и, кстати, признаётся в этом без обиняков в мемуарах: «Я впала в уныние, у меня был упадок духа. Я бы без труда смогла противостоять оппозиции моих потенциальных противников и соперников, я бы их даже уважала за это. Но я была ужасно огорчена отступничеством, предательством тех, кого я всегда считала друзьями и союзниками, я также была удручена тем притворством, которое они проявили, выдавая свое предательство за дружеский совет и за заботу о моей дальнейшей судьбе». Политика — жестокий вид спорта. Отведав лавры этого спорта, теперь она должна была испытать на себе его неумолимый приговор.

Сначала Маргарет питала надежды на то, что сможет еще дергать за какие-то ниточки. Она думала, что Джон Мейджор станет ее верным учеником, будет держать ее в курсе событий и следовать ее советам. Но очень скоро она разочаровалась. Мейджор хотел проводить свою собственную политику, не обращаясь за советами к статуе командора, которая бродит по коридорам Вестминстера. В отношениях с Европой он стал проводить политику Джеффри Хау и Дугласа Херда. Ему оставалось лишь помнить о предупреждениях, которые порой делает преходящая слава, уносимая ветром времени.

Маргарет обосновалась вместе с Деннисом в доме, который они купили в 1986 году в Далвише «на потом», хотя она надеялась, что это «потом» никогда не наступит. Она тотчас же принялась за работу. Мечтая создать благотворительный фонд, столь же влиятельный, как Фонд Конрада Аденауэра в Германии или «Хэритидж фаундейшн» в США, она создала Фонд Тэтчер и объявила о подписке заявок на приобретение акций фонда, что позволило ей очень быстро собрать около пяти миллионов фунтов капиталовложений. С 1991 года фонд расположился на Чизхэм-плейс, в самом сердце Лондона. Маргарет осыпали почестями. Ей было даровано звание «Почетный гражданин Вестминстера», коего до нее удостоился только Черчилль. В 1992 году она стала членом палаты лордов.

132
{"b":"164808","o":1}