Двери закрылись.

— Прошу прошения! Извините, пожалуйста! — воскликнул Алекс, протискиваясь мимо человека в смокинге и нажимая кнопку ближайшего этажа. — Я задумался и пропустил мой этаж. Ради Бога, извините.

Лифт дернулся, реагируя на неожиданное вмешательство, и остановился. Алекс выскочил и немедленно нажал кнопку вызова «вверх». Чуть подумав, он решил, что лучше будет воспользоваться лестницей. Где же она?

Табличка с надписью «Выход на лестницу» оказалась голубого цвета, с белыми буквами. Странно, подумал Алекс. Обычно они красные. Нужно было пройти в дальний конец коридора. Он быстро зашагал по тяжелому, плотному ковру. Примерно на середине пути нервно улыбнулся появившейся из номера парочке. Мужчина лет пятидесяти был здорово пьян; его спутница, мулаточка лет двадцати, казалась абсолютно трезвой. Одета она была как дорогая проститутка. Она тоже улыбнулась Алексу — своего рода приветствие. Он принял его, взглядом же ответил, что интереса не имеет, но желает удачи во всем, что ей придет в голову сделать со своим пьяным спутником.

Он толкнул дверь на лестничную площадку. Она неожиданно легко подалась и ударилась с громким звуком о стенку. Алекс испугался и постарался как можно аккуратнее прикрыть ее. К его удовольствию, с обратной стороны тоже была ручка.

Он помчался вверх по бетонным ступенькам, стараясь не шуметь. На следующей площадке он увидел металлическую табличку, выкрашенную бежевой краской, с римской цифрой III черного цвета. Алекс аккуратно приоткрыл дверь и оказался в коридоре третьего этажа.

Коридор был пуст. Ночные игрища проходили внизу. Игроки останутся там до последнего — пока не разберут все призы, или не проиграются в дым, или забудут о них в алкогольном угаре. Ему следовало опасаться только случайных посетителей либо алкашей типа того, со второго этажа, которым с таким искусством управляла юная мулаточка.

Алекс попытался вспомнить, где стоял этот человек в желтой рубашке. Он был довольно далеко, но не в самом конце коридора. Не у лестницы. А ближе к лифту. Стоял справа: он откинул полу пиджака правой рукой, именно в этот момент стала видна желтая рубашка. То есть сейчас он за одной из дверей слева от Алекса. От предпоследней, если считать от лестницы, всего три или четыре. Но какая же именно?

Маколиф продвигался вперед. Толстый ковер глушил звук шагов. Он на мгновение замирал перед каждой из дверей, вслушиваясь и постоянно держа под контролем все пространство коридора. Он хотел услышать голоса, звон посуды, хоть что-нибудь.

Ничего.

Тишина. Повсюду.

Он прошел номера с бронзовыми цифрами 218, 216, 214, 212. Даже 210. Дальше идти не было смысла. Это уже было за пределами той картинки, которая отложилась в его памяти.

Примерно посередине коридора он повернул обратно. Возможно, что этого уже достаточно. Достаточно, чтобы дать наводку Таллону. Элисон сказала, что радиус действия этих приборов — не более ста ярдов от приемника до передатчика. Он довольно точно определил место расположения той комнаты, где и сейчас, наверное, сидит перед динамиком или с наушниками какой-то человек.

Может, достаточно просто перечислить эти номера? Почему он должен копать глубже?

Но Алекс знал, что продолжит поиск. От того, что кто-то попытался влезть в его личную жизнь, причем так бесцеремонно, его всего перекорежило. Мало что в мире могло привести его в состояние ярости. Но на первом месте здесь стояла, безусловно, попытка проникновения в его частную жизнь. И еще жадность. Жадность, в любом ее проявлении, тоже выводила его из себя — индивидуальная, академическая, корпоративная.

Некто по имена Крафт из-за собственной жадности дал приказ своим прислужникам влезть в тайники личной жизни Алекса.

Александр Таркуин Маколиф был в гневе.

Он двинулся к лестнице, повторяя свой путь в обратном направлении и стараясь держаться как можно ближе к стене, к дверям, и слушал, слушал... 212, 214, 216, 218...

И снова, в другую сторону. Все дело в терпении. За одной из этих дверей находился мужчина в желтой рубашке. Он хотел его найти.

И он наконец услышал.

Номер 214.

Это было радио. Или телевизор. Кто-то увеличил громкость. Он не мог разобрать слов, но почувствовал нервозность в быстром, скандальном обмене репликами на повышенных тонах.

Внезапно раздался характерный поворот ключа. В нескольких дюймах от Алекса некто собирался открыть дверь.

Он ринулся к лестнице, не заботясь о том, какой шум он производит, стараясь только, чтобы его было поменьше. Захлопывая за собой тяжелую дверь, ему удалось придержать ее, в последнее мгновение избежав удара металла о металл.

Маколиф выглянул в оставшуюся узкую щель. Человек в желтой рубашке уже вышел в коридор, но все внимание его оставалось направлено внутрь. Он был всего лишь в пятидесяти футах — в коридоре, тишина которого нарушалась только звуком работающего в его номере телевизора. Похоже, он был здорово чем-то рассержен. Напоследок он заглянул в комнату и отрывисто, с характерным южным акцентом, бросил:

— Да выключи ты эту хреновину, проклятая обезьяна!

После этого он хлопнул дверью и быстро пошел к лифту. Какое-то время он маячил в конце коридора, нервно поглядывая на часы, поправляя галстук, полируя носки туфель о собственные брюки. Потом зажегся красный огонек, и мелодичный звонок возвестил о прибытии кабины.

Маколиф наблюдал за ним на расстоянии примерно в двести футов.

Створки лифта закрылись, и Алекс вышел из своего убежища. Около 214-го номера он постоял несколько мгновений неподвижно. Он знал, что этого лучше не делать. Он мог уйти, позвонить Таллону, назвать ему номер комнаты. Этого было бы достаточно.

Но не очень интересно. Даже совсем неинтересно. Он придумал кое-что получше: самому отвести того, кто сидит в этой комнате, к Таллону. Если Таллону это придется не по вкусу, он может убираться к черту. И Холкрофт вместе с ним. В условия его договора не входило получение оскорблений от третьей или там четвертой стороны. Поскольку «жучки» были установлены в его чемодане по приказу Крафта, никоим образом не связанного с таинственным Халидоном, Артур Крафт должен был получить по заслугам.

Кроме того, было бы совершенно логично вывести Крафта из игры. Туману в этой непростой ситуации и без него хватит.

Об Артуре Крафте Маколиф знал только то, что он был сыном Крафта-старшего и американским гражданином. А еще очень неприятным человеком.

И этого вполне достаточно.

Он постучал в дверь с номером 214.

— Да, чел. Кто там, чел? — раздался в ответ приглушенный голос.

Алекс подождал и постучал снова.

— Пожалуйста, кто там, чел? — Голос прозвучал почти у двери.

— Артур Крафт, идиот!

— О да, сэр! Мистер Крафт, чел! — Человек внутри был явно испуган. Ручка повернулась.

Как только дверь приоткрылась на пару дюймов, Маколиф со всего маху — а в нем было никак не меньше двухсот фунтов — врезал в нее плечом. Невысокий ямаец от удара отлетел почти на середину комнаты. Маколиф ворвался внутрь, захлопнув за собой дверь. Звук, казалось, эхом разнесся по всему этажу.

Ямаец пришел в себя. В его взгляде можно было видеть смесь страха и ненависти. Он ринулся к столу, по обе стороны которого располагались динамики. Ровно посередине лежал пистолет.

Маколиф прыгнул вперед, левой рукой стараясь дотянуться до оружия, а правой — до противника. Их руки столкнулись над теплой сталью, но Алекс уже схватил ямайца за глотку мертвой хваткой. Тот потерял равновесие; пистолет свалился на пол. Маколиф рубанул ему ребром ладони по переносице, освободил руку, схватил его за волосы и рванул вниз, одновременно нанеся подряд два удара коленом — в грудь и в лицо.

Откуда-то из глубин памяти поступали команды: «Коленом! Ногой! Хватай! Держи! По глазам! Ослепший не сопротивляется! Бей!»

Все кончилось. Команды прекратились. Противник рухнул.

Маколиф отступил назад. Он сам испугался того, что произошло с ним. На несколько кошмарных секунд он оказался там, на холмах Кореи. Он поглядел на неподвижно лежащего у его ног человека. Голова свернута набок, лицо в крови.