— Хэй, привет, Алекс... Простите, мистер Маколиф! Собрались за покупками? Здесь подходящее место.

— Я что-нибудь покупал, Джимбо-чел? Ты должен это знать наверняка, не так ли?

— Не понимаю, о чем вы... Откуда мне...

— А может, ты до сих пор пьян? — прервал его Алекс. — Прошлой ночью ты здорово набрался.

— Да, и, наверное, вел себя как последний дурак! Прошу принять мои искренние извинения.

— Не стоит извиняться. Все было разыграно как по нотам. Со стороны это выглядело вполне убедительно.

— Послушайте, Алекс, это уж слишком. — Фергюсон шагнул в сторону. Женщина с корзиной на голове едва увернулась от него. — Я уже сказал — мне очень жаль. Думаю, с вами тоже подобное случалось.

— Очень часто. Кстати, вчера я выпил гораздо больше.

— Не знаю, на что вы намекаете, уважаемый, и честно говоря, у меня слишком трещит голова, чтобы разгадывать ребусы. Могу повторить еще раз — я искренне раскаиваюсь в случившемся.

— Не в том каешься, Джимбо-чел. Речь идет о другом. У меня к тебе несколько вопросов.

Фергюсон постарался расправить плечи и пригладить свой непослушный вихор.

— Вы меня оскорбляете и задерживаете. Мне еще надо кое-что купить. — Юноша сделал попытку обойти Маколифа, но тот ухватил его за руку и крепко припечатал к стене.

— Сохрани деньги. Купишь все в Лондоне.

— Нет! — Фергюсон вздрогнул, на лице появилась гримаса. — Пожалуйста, только не это!

— Тогда начнем с чемоданов. — Маколиф отпустил его, пристально глядя в глаза.

— Я ведь уже говорил, — заскулил он. — Я решил, что у вас проблемы... И решил помочь...

— Можешь поставить на кон свою дурацкую башку, у меня действительно были проблемы. И не только с таможней. Куда девался мой багаж? Нашбагаж? Кто его забрал?

— Не знаю. Клянусь!

— Кто посоветовал тебе написать записку?

— Никто. Видит Бог, вы с ума сошли!

— Зачем ты устроил это вчерашнее представление?

— Какое представление?

— Ты же не был пьян, ты был трезв как стеклышко!

— О Боже милостивый, если бы у вас так раскалывалась голова... Ну правда, хватит уже...

— Нет, далеко не хватит, Джимбо-чел! Давай снова. Кто приказал тебе написать записку?

— Вы меня не слушаете...

— Слушаю. Почему ты следил за мной? Кто приказал тебе следить за мной сегодня утром?

— Видит Бог, вы рехнулись!

— Видит Бог, ты уволен.

— Нет!.. Вы не можете... Не надо, я вас очень прошу. — Фергюсон вдруг перешел на шепот.

— Что ты сказал? — Маколиф уперся рукой в стену над хрупким плечом юного ботаника и слегка наклонился к нему. — Ну-ка, повтори еще раз. Что я не могу?

— Пожалуйста, не отправляйте меня обратно. Я вас умоляю! — Фергюсон тяжело дышал, в уголке рта запеклась слюна. — Не сейчас.

— Отправить тебя? Еще чего! Мне абсолютно плевать, куда ты денешься. Я тебе не нянька, пацан! — Маколиф опустил руку и поудобнее перехватил свой пиджак. — Тебе положены деньги на обратный билет. Сегодня после обеда я сниму их со счета и отдам тебе и оплачу еще одну ночь в гостинице. А дальше можешь направляться ко всем чертям, куда угодно. Только не со мной и не с экспедицией.

Маколиф повернулся и решительно зашагал прочь, в тот же узкий проход. Он был уверен, что ошеломленный Фергюсон кинется за ним следом. И тот не заставил себя ждать. Джеймс был близок к истерике. Но Алекс не останавливался и не оглядывался.

— Маколиф! Мистер Маколиф! Подождите, пожалуйста! — Он чуть не плакал. Английская речь звучала странным диссонансом в этом узком ущелье, заполненном размеренными голосами ямайцев. — Подождите! Простите меня! Простите... Извините, позвольте пройти, извините...

— Эй, чел, не толкайся!

Если слова не могли остановить Фергюсона, то преграда из живых тел действовала более эффективно. Алекс слышал, что юноша все-таки его догоняет. Он усмотрел какой-то черный юмор в этой ситуации — один белый гонится за другим белым по темному переулку, полному черных...

Он уже был в двух шагах от Дюк-стрит, когда почувствовал на своей руке пальцы Фергюсона.

— Пожалуйста!.. Нам нужно поговорить... Но не здесь.

— А где?

Они вышли на тротуар. Впереди стояла длинная повозка с фруктами и овощами. Ее владелец в сомбреро бойко торговал, накладывая товар на старинные весы; несколько маленьких оборванцев воровали бананы с противоположного края. Фергюсон продолжал держать Алекса за руку.

— Давайте в «Девон-Хаусе». Это туристский...

— Я знаю.

— Там есть ресторан на открытом воздухе.

— Когда?

— Через двадцать Минут.

Алекс подъехал на такси. «Девон-Хаус» представлял собой здание в георгианском стиле, символизирующее собой эпоху британского могущества и белых, европейских, денег. Перед величественными колоннами расстилались круглые цветочные клумбы; вокруг многочисленных фонтанов вились аккуратные дорожки, посыпанные мелким гравием. Открытый ресторан располагался чуть в стороне, за высокой живой изгородью тщательно подстриженного кустарника. Так что обедающие были вполне избавлены от посторонних взглядов. Алекс насчитал всего шесть столиков. Очень маленький ресторан. Здесь очень трудно следить за кем-то, оставаясь незамеченным.

Может, Фергюсон и не так уж неопытен, как показалось с первого взгляда.

— Эй, привет, старина!

Алекс обернулся. Это Фергюсон вопил от центрального фонтана. Теперь он был увешан всяческой фотоаппаратурой, сумками и прочей ерундой, привезенной с собой.

— Привет, — откликнулся Алекс, соображая, что за новую роль тот придумал для себя.

— Сделал парочку потрясающих кадров, — громко сообщил Джеймс. — Это же сама история! — Он приостановился, чтобы щелкнуть Алекса, а затем подошел поближе.

— Все это смешно, — отреагировал Алекс. — Кого ты хочешь одурачить?

— Я знаю, что я делаю. Пожалуйста, подыграйте мне немного, — ответил негромко юноша и вновь заорал, прицеливаясь во все стороны фотоаппаратом. — А вы знаете, что в этом кирпичном здании раньше был военный трибунал? А эта дорожка ведет на задний двор, где находилась солдатская гауптвахта.

— Ну надо же!

— Однако время к двенадцати, старина! Как насчет пинты пивка? — продолжал Фергюсон бодрым голосом. — Или в качестве аперитива по стаканчику рома, а потом пообедаем?

Два столика этого маленького ресторана были заняты. Две пары, явно туристы, судя по соломенным шляпам и солнцезащитным очкам, не проникшиеся красотами «Девон-Хауса». Они увлечены собой, решил Алекс, и проблемами покупок в беспошлинной зоне. Понятно, что ни Фергюсон, ни он сам их не интересуют. А это главное.

Усталый официант в несвежем белом пиджаке принес ром. Интересно, этот не пел и не пританцовывал, отметил Алекс. Да, здесь не видно никакой деловой активности. Кингстон — не Монтего-Бей.

— Я расскажу вам, как все это произошло, — громким шепотом заговорил Фергюсон. Он заметно нервничал. — Все, что я знаю. Я работал для Фонда Крафта. Вам, конечно, это известно.

— Разумеется. И условием вашего участия в экспедиции было прекращение всяческих контактов с ним. Вы согласились.

— У меня не было выбора. Когда мы сошли с самолета, вы с Элисон остались сзади, а Уайтхолл и Йенсены пошли к месту выдачи багажа. Я решил сделать несколько снимков аэропорта... Таким образом я очутился где-то посередине. Я прошел через зал прилета, и первым, кого я увидел, был Крафт. Не сам, разумеется, а его сын. Фондом теперь руководит сын. Я попытался избежать встречи с ним. У меня были для этого все основания: в конце концов, именно он меня вытурил. Но мне это не удалось. Я был изумлен его поведением. Он рассыпался в любезностях, заявив, что я сделал выдающуюся работу, которую не оценили по достоинству, что он специально приехал в аэропорт, чтобы принести свои глубочайшие извинения, потому что узнал, что я в составе этой экспедиции. — Фергюсон приложился к стакану, пристально рассматривая кирпичную стену и находясь в явном затруднении с продолжением своей истории.