Ничего этого я в ту пору не знал…

Прошло десять дней. Байдалаков и Георгиевский, понимая опасность назревавшего скандала, грозившего подорвать престиж Союза, обратились за помощью к высокому правительственному чину Джуре Чирковичу.

Отчим, в свою очередь, попросил заступиться за меня бывшего городского голову Белграда, чей загородный дом снимал в аренду. По их ходатайству дело было прекращено: меня выпустили, а Марию Пепескул и Ивана Черташа выслали из Белграда…

Молодежь, особенно энтеэсовцы, встретили меня как героя; старшее поколение – скептически, а у меня самого на сердце лежал камень…

Вскоре руководство Союза (в основном «Маг») связалось с польской, а потом с японской разведками.

Проведя предварительную подготовку с будущими «террористами» из НТСНП, Околович со всей группой уехал в Польшу. Прощаясь, он попросил меня занять его пост. На том же настаивали Байдалаков и Георгиевский, Дивнич и Перфильев.

Победило любопытство: что может быть интересней секретных материалов, собранных по всей Европе, проясняющих интриги, грязные махинации, предательства, кровавые дела, а нередко и героизм, борющихся в глубокой тайне разведок, партий, обществ…

В центре Белграда, напротив знаменитой гостиницы «Москва», шестой этаж большого дома на Балканской занимает НТСНП. Большая прихожая, просторный зал на 80—100 мест, позади него комната для заседаний Исполбюро, напротив нее кабинет председателя, машинописное бюро, отдел пропаганды, гостиная, превращенная во временную спальню для «бездомных» и приезжих новопоколенцев, и, наконец, напротив прихожей большая, видимо, кухня, туалет, ванная и в сторонке, похожий на чулан, кабинет контрразведки. Стены его уставлены полками, на них громоздятся папки под номерами. В углу несгораемый шкаф, где хранятся несколько пистолетов, в другом углу два стула и небольшой стол.

По вечерам прихожу в клуб и, снедаемый любопытством, знакомлюсь с самыми нашумевшими событиями последних лет, происшедшими в русском зарубежье. Встречается разное: кое-когда материал построен на домыслах, но чаще зиждется на данных, полученных или выцарапанных из анналов многих разведок – чаще французской «Сюрте-2». Они интересуются, а порой и сотрудничают с русскими молодыми людьми, готовыми вести борьбу с весьма опасной Россией. ОГПУ засылает своих людей за границу в больших количествах, работают они неплохо и, умело используя тех же эмигрантов, достигают своих целей. Самые интересные данные посылали из Парижа Владимир Поремский, близко связанный с «Сюрте-2», и Столыпин (сын великого Столыпина), потом Вюрглер из Варшавы – источник «Двуйки»; Завжалов из Софии, работавший в дружном контакте со шпионом международного класса Буревым: Субботин, черпавший сведения из Берлина; Лукницкий, связанный с Сигуранцей, из Бухареста; Ольгский – будущий глава разведки НТС, из Бельгии. Все эти люди приезжали в Белград, знакомились со мной, чтобы вести дальнейшую переписку, поскольку получаемые мной со всех концов сведения порой были весьма ценными. К тому же со мной делился секретной информацией шеф русского отдела тайной полиции Николай Николаевич Губарев. Встречам я обязан его жене-сербке, которой нравилось со мной танцевать…

Постепенно я набирался знаний и приобретал опыт в секретной службе…

В 1936 году в Испании началась гражданская война. Генерал Франко, поддерживаемый нацистской Германией и фашистской Италией, начал боевые действия против Народного фронта. Советский Союз тут же организовал помощь, посылая «добровольцев» и военную технику. Поплыли караваны судов по Средиземному морю. Франция и Англия держали фиктивный нейтралитет, побаиваясь «красной заразы». Заволновалась русская эмиграция, а с ней и НТСНП. Первым отличился Поремский, который с двумя энтеэсовцами пробрался в Испанию и взорвал два советских самолета!

Вскоре после этого меня пригласил Губарев:

– Разговор у нас будет конфиденциальный, Владимир Дмитриевич! – начал он, указывая мне на кресло. – Прошу!

– Я вас слушаю, Николай Николаевич!

– Хочу попросить вас подыскать мне толкового парня, желательно не очень связанного с Белградом, чтобы направить его в Улцин.

– В Черногорию? – удивился я.

– Порт, как известно, расположен неподалеку от Албании, куда заходят советские суда, направляющиеся в Испанию.

– Зачем им делать такой крюк? А что будет делать человек в Улцине?

– Может быть, для камуфляжа?.. Мало того, суда нередко становятся на рейд, под разными предлогами, в Улцинском порту. Вот это надо прежде всего выяснить. Заплывом в наши воды советских судов заинтересовалась УДБ (Управа државной безбедности).

– Каким образом?

– Сами понимаете, я этого не знаю… Главное – нам нужен надежный, неглупый русский человек. А как ему действовать, будем решать с ним…

Я подумал о Бржестовском, которому, после неудачной попытки перейти польско-советскую границу, удалось, в отличие от Бережного, отстреливаясь от пограничников, вместе с тремя проводниками вернуться в Польшу, а оттуда в Белград. Я предложил его кандидатуру. Губарев нашел ее подходящей.

Невмешательство Англии и Франции дошло до того, что Италия и Германия беспрепятственно снабжали войска Франко боеприпасами и военными частями; закрывали глаза на то, что итальянские подводные лодки все чаще торпедировали советские корабли. Очевидно, ОГПУ принимало меры, чтобы точно знать, куда, когда и откуда выходят подводные лодки на «охоту». Значит, в портах сидели их осведомители.

Губарев предполагал, кто является советским агентом в Улцине… И Бржестовскому надо будет выявить его… и найти к нему подход.

22 сентября 1937 года был похищен большевистской разведкой генерал Миллер. Печать сообщала, что исчез и командир Корниловского полка, участник похищения, генерал Скоблин и арестована его жена – известная певица Надежда Плевицкая. Сообщения газет были противоречивы…

Пост начальника РОВСа занял генерал Абрамов, издав приказ: «…B Париже исчез 22 сентября 1937 года начальник Русского Общевоинского Союза генерал Миллер.

Допуская возможность предательского покушения со стороны врагов, я как первый заместитель, вступаю в исполнение должности начальника РОВСа с сегодняшнего дня. Одновременно оставляю за собой пост начальника III отдела в Болгарии и Турции, с резиденцией в Софии».

Эмиграция волновалась: «рука Москвы» могла схватить каждого, кто ведет борьбу с советской властью. Членов Исполбюро по вечерам сопровождал вооруженный энтеэсовец…

На мой запрос Поремскому, который должен быть знаком с подлинной историей похищения или убийства генерала Миллера, ответ пришел с большим опозданием:

«Дорогой тезка! Исчезновение очередного генерала – дело настолько запутанное и темное, что в нем не может разобраться даже Сюрте, не говоря уж о нашей “merveilleuse police criminelle”[20]. Подробности тебе известны из печати… Но встает ряд вопросов: как мог осторожный Миллер попасть в ловушку?.. Как удалось уговорить его Скоблину пойти на свидание?.. Ведь Миллер до конца не доверял “своему другу” Скоблину, раз оставил ближайшему помощнику генералу Кусонскому запечатанный конверт с просьбой: “Вскройте, если вовремя не вернусь”. В половине одиннадцатого вечера, когда в семье генерала Миллера началась паника, вызванная его отсутствием, Кусонский вспомнил о конверте и прочитал: “У меня сегодня в 12 час. 30 мин. свидание с ген. Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвести меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом Вернером и чиновником здешнего германского посольства. Оба хорошо говорят по-русски. Возможно, это ловушка, потому, на всякий случай оставляю эту записку 22 сен. 1937 г. Ген. – лейт. Миллер”.

И снова millequestions!!![21] Миллер хорошо говорил по-немецки Он знал, что “Штроман” в переводе на русский – Пугало, Страшилище… и надо думать, ему были известны фамилии военных атташе на Балканах; не мог он не знать, что Вернера-югослава убили неизвестные лица сразу же после похищения генерала Кутепова… Вызывает недоумение, почему Кусонский спохватился так поздно – уже после звонка семьи генерала?.. Почему тот же Кусонский, Шатилов, адмирал Кедров и полковник Мацылов, разыскавший Скоблина в отеле “Паке”, обсуждали происшедшее до двух часов ночи, дав тем самым ускользнуть Скоблину? Логика говорит, что, прочтя письмо, генералы, еще прежде чем разыскивать Скоблина, должны были заявить об исчезновении их шефа в полицию или сделать это после невразумительных объяснений почему-то не ночевавшего дома Скоблина… Разгадать эту тайну не сможет ни Шерлок Холмс, ни Мегре, ни твой Губарев… С сердечным приветом, твой Владимир Поремский. 20 октября, Париж».