– Как у Поремского.

– Значит, Дмитриевич! Придется сесть между вами и загадать желание! Надо же – полный тезка!.. А ты исповедуешь солидаризм? Фашизм?! Как же так, Володька?!

– Учти, Иван, солидаризм противоположен фашизму! Нет речи о высшей расе, напротив – все люди, все народы имеют одинаковые права! В какой-то мере это соблюдалось после революции пятого года в царской России, когда были отменены фактически привилегии дворянства.

– Ха! Значит, чтобы дворяне, записанные в «бархатную», и прочие – купцы первой гильдии, второй, третьей, мещане, крестьяне, рабочие, люмпены – жили солидарно?! Какое согласие может быть между знатным и безродным, богатым и бедным, талантливым и бездарным, умным, наконец, и глупым?.. И объясни, почему тогда «солидаристы» из НТСНП намереваются ехать на поклон к Гитлеру, исповедующему фашизм?!

Я недоуменно пожал плечами. «Почему Байдалаков мне об этом ничего не сказал?.. На какой поклон?..» – подумал я и ответил:

– Если ты подразумеваешь поездку Георгиевского в Берлин, то контакт у него не получился, да он особенно и не старался его налаживать. «Маг» крепко связан с другими силами.

– Наивняк! Абвер уверял Байдалакова, что НТСНП будет представлять третью силу! Ему, после свержения большевиков, дадут власть в России. Ха! Вроде как Ла Валю в Виши!.. То же обещано самостийникам разных мастей. Все сейчас пригодятся: как шпионы, диверсанты, провокаторы… а когда сделают свое дело – пошлют к фене! – и Катков, подняв руку с расширенными пальцами, махнул, словно собирался поцарапать. – Вот как обстоят дела, мой друг Володька! Думай!..

– Я пока, Котяра, в Берлин не собираюсь! – и подумал: «А приехал выполнять задание абверовца!»

– Понятно! Пока еще никто не свистнул! Эх, Володька, Володька!.. Негоже бывшему лицеисту, доброму дворянину, бороться против своего Отечества!.. Ты, может, в ответ протрубишь девиз своего фюрера Байдалакова: «Против большевиков хоть с чертом!»… Но убивать-то будете русских!.. Можно ли идти с маньяком, заразившим своей безумной идеей послушных немцев?! Как это сделал другой маньяк – Ленин – двадцать лет назад с нашим, таким же послушным дураком-народом!

– Знаешь, Иван, тут бабушка надвое гадала! В стране, где ты живешь и считаешь самой свободной, тоже властвовали маньяки. Мир построен на борьбе двух начал: Ева совращает Адама, Каин убивает Авеля, а Иисус Навин – целые племена. Каждая держава, каждый народ, я уж не говорю о вечном стремлении «избранного», хочет стать великим, господствовать над миром… подобно тополю в этом саду, который хочет быть самым высоким; подобно мужчине, мечтающему стать самым умным, самым неотразимым; или женщине, грезящей о короне красоты… Одни народы, увлеченные доктринами псевдоученых философов, впитывают сатанинское начало: зло, ненависть, разрушение; другие – проникаются божественным началом Будды, Конфуция, Христа, Магомета, призывающих к добру, миру, согласию… Но это еще далеко не все. В вечном движении мира, в вечной борьбе двух начал есть какая-то цикличность, которая вроде бы должна учить людей, как, скажем, осень – придумать зонтик, а зима – шубу… К сожалению, эта цикличность трудноуловима человеку, не изучающему досконально, подобно педанту, прошлое…

– Дорогой мой философ, ты забываешь о древнегреческой богине Немезиде! Мой шеф, писатель Николай Яковлевич Рощин, любит поговорить на такие темы. Обязательно тебя с ним сведу! Интереснейший человек. Друг Бунина, Куприна, Зайцева, близко знаком с нашими писателями Алдановым, Шмелевым, Мережковским… Пусть он вправит тебе мозги насчет НТСНП!

– Я ничего не забываю… Рухнули Древний Вавилон, Спарта, Египет, Рим, Иудея; задохнулся за каменной стеной Китай, рассыпались по миру мавры, готы, половцы, хазары… Все они, воодушевленные маньяками, хотели владеть миром! Огнем и мечом!.. Ныне лишь «избранный народ» все еще верит в свою избранность богом и воюет на свой манер – идеями сначала бредовыми, «утопическими», потом «научными», выдвигая и поддерживая Кромвелей, Дантонов, Робеспьеров, Лениных… И ты прав, конечно: Немезида не дремлет, воздвигает «Стену Плача», «Стену коммунаров»… И подумай – кто и над кем плачет? И почему эта стена нерушимая?! – в чьей памяти?!

Что это – божественное или сатанинское?!

В России правили бал троцкие, свердловы, рыковы, Зиновьевы… убиты миллионы лучших людей, ограблены все богатства страны… жестоко преследовалось христианство, подавлялись патриотические чувства, искоренялась мораль, порядочность… упорно, безжалостно, на всякий манер внедряли подрастающему поколению рабскую психологию… Троцкий и его шайка всячески старались объединить российский и мировой пролетариат: тем открыть границы, установить диктатуру избранного народа!!

Отхлебнув вина из бокала, который поднес мне Катков, я выпил до дна, заметив:

– Доброе вино! Молодцы французы! Так вот… а Немезида – тут как тут! Хватила мотыгой по башке Леву Бронштейна! Постреляла, как собак, предварительно помучив его шайку… причем учти: под общенародное одобрение и пожалуй, даже ликование!.. А чтобы уравновесить весы правосудия, бросает на одну чашу жида, на другую – сто славян… И делает это гари помощи очередных маньяков – Гитлера и Сталина…

– У нас, Володя, поговаривают, будто троцкисты, бухаринцы, свердловцы в свое время, величая «отца народов» шашлычником, рассчитывали, что он будет послушно выполнять их наказы, а сами они смогут кейфовать на фешенебельных курортах мира… А хитрый грузин (то ли сынок Пржевальского, то ли сапожника Бесо Джугашвили, то ли кого-то еще – в отличие от нас, дворян, вожди революции тщательно скрывают свое происхождение) начал сколачивать свою когорту, чтобы разделаться с «хозяевами»… И в результате добился того, что Россия возвратила почти все свои прежние земли.

– Благодаря Гитлеру! Сами-то и Финляндию победить не смогли! – усмехнулся я.

– А Халхин-Гол? Японцы, небось, мира запросили! Ну да ладно, лучше скажи, почему вдруг твой француз назвал меня братом «кошечки»? Кто он?

Я рассказал ему эпизод на границе. И высказал предположение, что явно произошла ошибка, поскольку я заметил, как встречавшие отозвали его довольно сердито.

– Молодец, Володька! Сейчас тебя узнаю! Ничего другого от тебя не ждал! Скажи, кстати, ты помнишь девушку из Югославии, звали ее Нина Поль?

– А ты ее знаешь? Где она, что с ней? – Я схватил его за руку и пытливо на него уставился.

Ни слова не говоря, он повел меня на балкон и указал на небольшой дом, стоявший наискосок:

– Вон там, на втором этаже. А сейчас послушай ее историю: осенью двадцать шестого года ей исполнилось шестнадцать лет, когда она влюбилась первый и последний раз: познакомилась с ним на балу, который давали кадеты в офицерском собрании на улице Краля Милана в Белграде.

Ладно скроенный шатен выше среднего роста, с бантом на левом плече, встречал гостей, усаживал родителей и молодых дам, церемонно кланялся институткам и гимназисткам… И казалось ей, что таил в себе какую-то притягательную силу. А когда грянул оркестр, он дирижировал танцами, то кружа своих дам «в вихре вальса», то мчался, возглавляя колонну в веселой мазурке, командуя: «А-о гош! О друат! Авансе! Рекюле! Ле дам о мильёё!..

– Погоди, Кот, я продолжу твой рассказ: Нина, танцуя вальс, замирала в моих объятьях, или когда прижимал к себе под звуки аргентинского танго… Приглянулась мне эта стройная белокожая блондинка, с чуть вздернутым носиком, ярко очерченными губами, бровями-дугами, под которыми ярко загорались большие голубые-голубые глаза в лучиках длинных ресниц. Послушная в танце, угадывала каждое движение, обвораживали ласковая улыбка и блеск перламутровых зубов… Она приковывала внимание всего зала, несмотря на присутствие признанных столичных красавиц – таких как Тамара Квинихидзе, колоритная яркая грузинка; обаятельная княжна Татьяна Литвинова-Юсупова-Масальская; неотразимая черноокая веселая Наташа Перлик; популярная в стране певица, исполнительница цыганских песец обольстительная Лора Побединская…