1887 год

– Такое скопление родственников действует на меня угнетающе, – недовольно пробурчала принцесса Вильгемина.

Зенка удивленно посмотрела на свою кузину. Она знала, что Вильгемина в любой ситуации сумеет найти повод для недовольства, но к торжественному обеду, который королева Виктория давала для членов семьи в честь своего золотого юбилея, придраться, по мнению Зенки, было просто невозможно. Более того, ей, приехавшей из Шотландии и привыкшей к тихой, уединенной жизни, все происходящее казалось волшебным сном.

Король Дании сидел по правую руку королевы, король Греции – по левую, место напротив занимал король Бельгии. Лучи солнца, отражаясь от стоявшего в центре стола золотого блюда, создавали атмосферу какого-то неземного, волшебного праздника.

– Столько титулованных особ, – вновь послышался противный, утробный голос Вильгемины, – и нет даже парочки кавалеров для нас с тобой.

Зенка едва заметно улыбнулась. Толстой, некрасивой, с несносным характером Вильгемине Пруссенбургской скоро должно было исполниться тридцать лет, а она до сих пор не была замужем.

Родители Вильгемины много раз пытались устроить судьбу дочери, но потенциальные женихи и слышать не хотели о пруссенбургской принцессе.

Зенке, знавшей о многочисленных безуспешных попытках Вильгемины выйти замуж, стало жаль кузину. Она присела рядом с ней, попыталась ее утешить:

– Но ведь здесь есть и холостяки. Например, баденский принц Луи-Уильям.

Вильгемина смерила ее уничтожающим взглядом.

– Луи-Уильям обручен и сразу по окончании торжеств официально объявит о своей помолвке.

– Я не знала об этом, – кротко ответила Зенка. – А может, тогда стоит обратить внимание на сиамского принца Деванонга?

– Зенка, ты невыносима! – вспылила Вильгемина. – Я не сомневаюсь, что у него столько жен, что хватит на целый гарем.

– Наверное, ты права, – согласилась Зенка. – Но, по-моему, торжественный обед в честь юбилея королевы – не самое подходящее место для знакомства с будущим мужем.

– Королеву называют «европейской свахой», – возразила упрямая Вильгемина. – Будь я посмелее, давно бы попросила ее подыскать мне жениха.

– Не только у тебя – ни у кого из нас не хватит смелости обратиться к королеве, – рассмеялась Зенка, подумав, что королева умеет нагонять страх на окружающих. Поговаривали, что принц Уэльский дрожал как осиновый лист, когда мать призывала его к себе.

Королева была очень упряма и всегда поступала так, как она сама считала нужным. На благодарственный молебен в Вестминстерском аббатстве Виктория вопреки вековым традициям решила отправиться в шляпе, оставив дома скипетр и прочие монаршие регалии.

Премьер-министр пытался отговорить королеву от этой безумной, по его мнению, затеи, но не смог. Тогда он обратился за помощью к принцессе Уэльской в надежде, что ей удастся повлиять на венценосную свекровь.

Из королевских покоев принцесса вылетела как ошпаренная.

– Меня отругали, как провинившуюся девчонку, – пожаловалась она поджидавшему ее премьеру.

И хотя лорд Галифакс заявил, что «люди платят деньги, чтобы посмотреть на пышное облачение королевы», а лорд Розберри ехидно добавил, что «символом монархии является скипетр, а не шляпа», королева осталась при своем мнении. Все придворные дамы получили письменные инструкции, согласно которым им следовало присутствовать на церемонии «в шляпах, платьях с глухим воротом и без накидок».

Но когда наконец наступил знаменательный день, даже самые ярые противники нарушения традиции забыли обо всех разногласиях при виде величавой и гордой королевы, под звуки марша Генделя медленно направлявшейся к аббатству.

На Зенку особенное впечатление произвел почетный эскорт, сопровождавший открытую карету королевы. Его возглавляли индийские кавалеристы в красочных мундирах, а за ними следовали трое сыновей, пятеро зятьев и девять внуков Виктории – мужская половина ее большого семейства.

Публике очень понравился золотобородый кронпринц Германии в расшитом золотом белом мундире. В своем шлеме с германским орлом принц напоминал средневекового рыцаря. Мало кто знал о его неизлечимой болезни и об обеспокоенности королевы слухами, которые распускали Бисмарк и его приспешники о супруге принца – ее любимой дочери Викки.

Молебен был долгим и очень волнующим. После службы принцессы подошли к королеве и по очереди поцеловали ей руку, заставив присутствующих прослезиться от умиления. Но все это было позади, и теперь королева давала торжественный обед для членов своей семьи, численность которой превышала шестьдесят человек.

Зенка знала, что с минуты на минуту начнется парад «голубых мундиров», за которым Виктория будет наблюдать с балкона, а затем состоится церемония вручения подарков.

Как будто угадав ее мысли, раздался возглас:

– Дорогу Ее Величеству!

Зенка поспешно встала, и в этот момент в зал, шурша черными шелками, вошла королева и направилась к балкону.

Только вечером, когда закончился обед, на котором королева присутствовала в платье, расшитом серебряными розами, трилистниками и чертополохом[1], кузины продолжили свою беседу. Они направились в Китайский зал, чтобы полюбоваться на фейерверк, и Вильгемина вновь начала ныть:

– Так и знала, что ты не останешься танцевать!

– Я так устала за сегодняшний день, что у меня гудят ноги, – призналась Зенка, наблюдая за взлетающими в небо разноцветными искрами. – Посмотри, какое чудо! В жизни не видела ничего красивее!

Но Вильгемине было не до фейерверков.

– Я хочу выйти замуж за короля, – неожиданно оказала она.

– За короля? – переспросила изумленная Зенка. – Почему?

– Из меня выйдет отличная королева. А в бриллиантах я буду выглядеть даже лучше принцессы Уэльской, – не моргнув глазом заявила Вильгемина, у которой под действием выпитого за обедом вина развязался язык.

Зенка едва удержалась от смеха. Вильгемине проще было бы забраться на луну, чем пытаться соперничать с принцессой Уэльской, которая по праву считалась первой красавицей в королевской семье.

Каждый раз при виде принцессы Зенке казалась, что та не идет, а парит над землей, а уж не восхититься лебединым изгибом шеи Александры и ее чарующей улыбкой было просто невозможно.

– Мне кажется, что кузине Александре приходится нелегко, – тихо проговорила Зенка.

– Это ты о любовных похождениях принца? – Вильгемина презрительно махнула рукой. – Подумаешь! Зато у нее есть бриллиантовая тиара, ожерелье и она будет королевой.

– Я думаю… – задумчиво начала Зенка.

– Не о чем тут думать! – оборвала ее Вильгемина. – Я хочу быть королевой. Хочу! Все европейские принцессы давно пристроены, а до меня никому нет дела. Это несправедливо!

В ее голосе прозвучали горькие ноты, и Зенке стало жаль кузину.

– Но в Германии столько герцогств и княжеств, – сочувственно сказала она. – Неужели там нет холостых монархов?

– Ни одного: все давно женаты, – мрачно покачала головой Вильгемина.

Зенка и сама знала, что на все более или менее важные троны в Европе королева Виктория уже успела посадить своих дочерей и внучек. И все они: Викки, крон-принцесса Германии, Алиса Гессенская, Элен Шлезвиг-Голштейнская и многие другие – присутствовали на обеде.

Похоже, бедной Вильгемине и впрямь было не на что надеяться.

– Вспомнила! – воскликнула с торжеством Зенка. – Каранийский король Миклош не женат!

Но, к ее удивлению, хмурое лицо кузины стало не радостным, а еще более угрюмым.

– За этого человека я бы никогда не вышла замуж! – отрезала она.

– В чем дело? Чем он тебя рассердил? – спросила удивленная Зенка.

– Это не человек, а грубое, противное животное. Кроме того, у него обезображено лицо и повреждена нога, – в сердцах выпалила Вильгемина.