– Korporal, wer ist das?[54]

– Keine Ahnung.[55]

– Keiner van uns, oder?[56]

– Richtig?[57]

Теперь и другая команда захотела узнать, входит ли «Пежо» в число машин, выделенных для наблюдения, а Хайслер подтвердил, что понятия не имеет о том, откуда она взялась. Он достал с заднего сиденья монокуляр ночного видения и поднес к глазу. Уже стемнело, и неопознанный автомобиль стоял без огней. Поблизости не было ни одного уличного фонаря, так что разглядеть лицо водителя машины было невозможно. «Прибор ночного видения – отличная идея», – подумала Анна.

– Он закрывает лицо газетой, – сообщил Хайслер. – Бульварная газетка. «Die Kronen Zeitung» – вот и все, что удалось разглядеть.

– Вряд ли парню легко читать газету в такой темноте, верно? – сказала Анна. И подумала: «Может быть, Ленц-младший уже мертв, а мы все сидим здесь, ожидая неведомо чего».

– Не думаю, что он получает много удовольствия от чтения. – Хайслер с готовностью подхватил ее шутку.

– Можно, я посмотрю?

Он вручил ей монокуляр. Впрочем, Анна тоже не увидела ничего, кроме газеты.

– Совершенно ясно, что он старается спрятать лицо, – согласилась она. Что, если он действительно из Бюро? А это наводит на размышления. – Вы позволите воспользоваться вашим мобильным телефоном?

– Будьте любезны. – Полицейский протянул Анне свой громоздкий «Эрикссон», и она набрала номер американского посольства в Вене.

– Том, – сказала она, когда Мэрфи взял трубку, – это Анна Наварро. Скажите, вы ведь не отправляли никого в Хитцинг, да?

– Хитцинг? Это здесь, в Вене?

– В связи с моим делом.

Недолгое молчание в трубке.

– Нет. Ведь вы же меня об этом не просили, верно?

– Ну, а здесь кто-то присоединился к моему патрулю. Думаю, что никто в вашем аппарате не взялся бы проверять меня, не посоветовавшись предварительно с вами?

– Они знают, что лучше бы им так не поступать. К тому же, насколько мне известно, все мои находятся на месте.

– Благодарю вас. – Она нажала кнопку отключения и вернула телефон Хайслеру. – Странно.

– В таком случае кто же сидит в этом автомобиле? – озадачился Хайслер.

– Могу ли я спросить, почему вы решили, что я из ЦРУ?

– В этой организации есть ветераны, которые сильно настроены против меня, – ответил Ленц, пожав плечами. – Вы слышали о плане «Скрепка для бумаг»? – Ленц и его гость теперь пили водку. Ильзе Ленц так и не вернулась в гостиную, хотя после ее столь неожиданного для Бена исчезновения прошло больше часа. – Может быть, вам незнакомо это название. Но вы, конечно, знаете, что сразу после войны правительство США – Бюро стратегических служб, ведь так назывался предшественник ЦРУ? – занималось тайной перевозкой части ведущих нацистских ученых из Германии в Америку. «Скрепка для бумаг» – кодовое название этого плана. Американцы подчищали немецкую документацию, фальсифицировали ее. Прилагали массу усилий для того, чтобы скрыть, что имеют дело с военными преступниками, убийцами огромного количества людей. Вы же знаете, что, как только война закончилась, Америка перешла к новой войне – «холодной». Внезапно стало приниматься в расчет лишь то, что могло помочь в борьбе против Советского Союза. Америка потратила четыре года и потеряла бесчисленное множество жизней, сражаясь против нацистов, и вдруг в одночасье нацисты превратились в друзей, поскольку могли оказаться полезными в борьбе против коммунистов. Помочь Америке в создании оружия и всякой всячины, нужной для этой цели. Эти ученые были блестящими людьми, именно благодаря им Третий рейх смог добиться таких огромных научных успехов.

– И при этом являлись военными преступниками.

– Совершенно верно. Некоторые из них виновны в пытках и убийствах тысяч и тысяч заключенных концентрационных лагерей. Некоторые, такие как Вернер фон Браун и доктор Губертус Штругхолд, были создателями значительной части нацистского оружия. Артур Рудольф, причастный к убийству двадцати тысяч невинных людей в Нордхаузене, удостоился от НАСА наивысших почестей!

За окнами стемнело. Ленц встал и включил свет в гостиной.

– Американцы приютили у себя человека, руководившего всеми концлагерями в Польше. Один нацистский ученый, которому они предоставили убежище, проводил в Дахау эксперименты по замораживанию людей – он закончил свою жизнь на авиационной базе ВВС Рэндольф, в Сан-Антонио, как выдающийся профессор космической медицины. Люди из ЦРУ, устроившие все это, те немногие, кто остался в составе этой организации, были менее чем благодарны мне за усилия, которые я приложил, чтобы пролить свет на эти эпизоды.

– Ваши усилия?

– Да, мои и моего фонда. Это составляет заметную часть исследований, которые мы финансируем.

– Но какой же опасности можно ожидать от ЦРУ?

– Я понимаю, что ЦРУ появилось лишь через несколько лет после войны, но оно унаследовало оперативный контроль над этими агентами. Существуют исторические аспекты, которые кое-кто из старой гвардии ЦРУ предпочел бы оставить неприкосновенными. Чтобы гарантировать это, некоторые из них готовы пойти на весьма экстраординарные меры.

– Извините, но я не могу этому поверить. ЦРУ не способно убивать людей.

– Да, теперь, – с саркастическими нотками в голосе согласился Ленц. – После того, как эти ребята убили Альенде в Чили, Лумумбу в Бельгийском Конго, устраивали покушения на Кастро. Нет, закон, безусловно, запрещает им заниматься такими вещами. Так что теперь они «используют внешние ресурсы», как вы, американские бизнесмены, любите выражаться. Они нанимают вольных стрелков, используя для этого длинные цепочки посредников, чтобы никто и никогда не смог бы найти связь между наемными убийцами и американским правительством. – Ленц умолк, а затем добавил: – Мир намного сложнее, чем вы, похоже, считаете.

– Но ведь все это – давняя и не имеющая отношения к современной жизни история!

– Вряд ли ее можно назвать не имеющей отношения к жизни, особенно если вы – один из людей, живших в те давние годы и в значительной степени причастных к этой самой истории, – непреклонно продолжал Ленц. – Я говорю о престарелых государственных деятелях, отставных дипломатах, бывших высокопоставленных чиновниках, прежних сановниках, которые в молодости сотрудничали с Бюро стратегических служб. Думаю, что, когда они сидят в библиотеках и пишут свои мемуары, они не могут не испытывать некоторой неловкости. – Он пристально вгляделся в прозрачную жидкость в своем стакане, как будто надеялся что-то там увидеть. – Это люди, привыкшие к власти и почету. Им совершенно ни к чему открытия, которые бросили бы тень на их золотые годы. О, конечно, они не устают говорить себе, что все, сделанное ими, служило на благо своей страны, помогало сохранить доброе имя Соединенных Штатов. Во имя общего блага делается так много зла! Это, мистер Хартман, мне доподлинно известно. Старые одряхлевшие псы бывают самыми опасными. Можно позвонить по телефону, попросить об услуге. Наставники могут взывать к лояльности своих воспитанников. Перепуганные старики решили по крайней мере умереть, сохранив свои добрые имена в чистоте. Как бы мне хотелось разрушить весь этот сценарий. Но я знаю, что представляют собой эти люди. Слишком хорошо я изучил человеческую природу.

Снова появилась Ильзе. В руке она держала небольшую книжечку в кожаном переплете; на корешке Бен разглядел тисненые золотые буквы: Гёльдерлин.

– Вижу, джентльмены, вы все еще продолжаете обсуждать ту же тему, – сказала она.

– Так что вы, конечно, понимаете, – почти спокойным голосом произнес Ленц, обращаясь к Бену, – почему нам приходится быть в некоторой степени настороже. У нас много врагов.

– Моему мужу часто угрожают, – добавила Ильзе. – Есть крайне правые фанатики, почему-то считающие его ренегатом, человеком, предавшим дело своего отца. – Она холодно улыбнулась и вышла в соседнюю комнату.