– Нам потребуется снаряжение, – ответил тот. – Вам когда-нибудь приходилось лазить по скалам?

Его звали Фриц Нойманн, и он лазил по Земмерингским пещерам гораздо дольше, чем Бен жил на свете. Он все еще оставался очень сильным, ловким и изящным.

Фриц рассказал, что под конец войны, когда ему было восемь лет, его родители присоединились к ячейке Сопротивления Католических рабочих, которая вела тайную борьбу с нацистами, вторгшимися в эту часть Австрии. Старый «Часовой завод» был захвачен нацистами и превращен в региональный командный пункт.

Нацисты, жившие и работавшие в Шлоссе, даже не догадывались, что в подвал старинного замка можно пробраться через пещеру, протянувшуюся под всей его территорией. Вообще-то Шлосс специально выстроили именно на этом месте, так как его первоначальные обитатели, которых очень тревожили возможные нападения на их цитадель, желали иметь потайной выход. Однако за минувшие с тех пор столетия о пещерном проходе почти совсем позабыли.

Но во время войны, когда нацисты заняли «Часовой завод», участники Сопротивления осознали, что обладают важнейшим знанием, позволяющим шпионить за нацистами, осуществлять саботаж и диверсии и что, если они окажутся достаточно осторожными, нацисты даже не смогут понять, каким образом все это совершается.

Сопротивлению удалось вывести из Шлосса десятки пленников, а нацисты так и не догадались, куда они подевались.

Фриц Нойманн, еще будучи восьмилетним мальчиком, помогал своим родителям и их друзьям, и запутанные пещерные лабиринты на всю жизнь запечатлелись в его памяти.

Фриц Нойманн первым покинул лыжный подъемник; Бен сразу же последовал за ним. Горнолыжные трассы находились на северном склоне горы. Шлосс располагался на противоположной стороне, но Нойманн решил, что добраться до входа в пещеру будет легче отсюда.

Их лыжи были снабжены креплениями «рандонэ», которые позволяют держать пятку в свободном положении при ходьбе по равнине и фиксировать ее для спуска с гор. И, что еще важнее, эти крепления можно надевать не только на лыжные ботинки, но и на альпинистскую обувь. Нойманн подобрал снаряжение для обоих: двенадцатизубые кошки, какими австрийские альпинисты предпочитают пользоваться на твердом льду, головные фонарики, ледорубы с ременными петлями, чтобы не вырывались из рук, ледовые крючья, веревки, страховочные пояса и карабины.

Все нашлось в магазине.

Оружие, которым хотел запастись Бен, оказалось не так легко найти. Впрочем, они находились в стране охотников, и у многих из друзей старика имелись и охотничьи ружья, и пистолеты. Один из обладателей оружия согласился расстаться с частью своего арсенала.

Облачившись в альпинистские куртки, ветрозащитные штаны с гетрами, надев на головы лыжные шапочки-балаклавы, а на руки тонкие непромокаемые перчатки, они поднялись на лыжах почти до вершины горы, а оттуда, застегнув задники на креплениях, устремились вниз, выходя на южный склон. Бен считал себя хорошим лыжником, но Нойманн оказался прямо-таки феноменом, и Бену пришлось прилагать все силы и умение, чтобы не слишком отставать от своего немолодого спутника, который стремглав мчался по нетронутому, девственно чистому снегу. Воздух был морозным, и кожа на лице Бена – во всяком случае, небольшие участки, оставшиеся неприкрытыми, – скоро начала испытывать резкую боль. Бену казалось поразительным, что Нойманн находит дорогу с такой уверенностью, пока он не увидел на одной из елей пятно красной краски, которое, вероятно, обозначало путь.

После двадцатиминутного спуска они очутились возле расселины, являвшейся началом глубокого ущелья. Здесь же начинался лесной пояс горы. Они остановились футах в десяти от края, сняли лыжи и спрятали их в роще.

– До пещеры, как я вам уже говорил, очень трудно добраться, – сообщил Нойманн. – Теперь нам предстоит спуститься вниз по веревке. Вы ведь сказали, что знаете, как это делается, да?

Бен кивнул, внимательно осматривая обрыв. Ему показалось, что здесь сотня футов, возможно, немного меньше. Отсюда он мог видеть также и Шлосс Ленца, но замок находился настолько далеко внизу, что казался моделью, изготовленной руками архитектора.

Нойманн извлек особым образом смотанный канат. Бен с большим облегчением увидел, что это настоящая альпинистская веревка, причем отличного качества, с оплеткой из крученого нейлона.

– Одиннадцать миллиметров, – сказал Нойманн, заметив его взгляд. – Вас устроит?

Бен снова кивнул. Для такого спуска веревка подходила как нельзя лучше. Тем более если это было нужно, чтобы разыскать Анну.

Отсюда он не видел входа в пещеру и предполагал, что это простая дыра посередине обрыва.

Нойманн опустился на колени около торчавшего из-под снега скального обнажения, вынул из висевшего на поясе специального чехла молоток и принялся забивать в трещины крючья. Каждый крюк входил в камень с упругим звоном, свидетельствовавшим о том, что никакая сила не сможет выдернуть его из гнезда.

Затем, закрепив веревку на большом валуне, он пропустил ее через крючья.

– Попасть в пещеру не так-то просто, – объявил он. – Нужно спуститься по веревке и, раскачавшись, запрыгнуть в отверстие. А теперь надеваем пояса и кошки.

– Как насчет ледорубов?

– Здесь они не нужны, – пояснил престарелый проводник. – Льда здесь, можно сказать, нету. Они понадобятся в пещере.

– В пещере лед?

Но Нойманн, занятый распаковкой снаряжения, не ответил.

Бен и Питер любили лазить в пещерах, находившихся неподалеку от Гринбриара, но тамошние пещеры представляли собой всего лишь цепочку проходов, по которым можно было ползать. А лазить по льду ему почти не приходилось.

На мгновение он почувствовал резь в желудке. До этого момента его решимость поддерживали адреналин, гнев и страх, и все сводилось к одному-единственному пункту: вытащить Анну из клиники Ленца, куда – он был убежден в этом – ее привезли силой.

А сейчас он задумался: а был ли выбранный им способ действительно лучшим? Скалолазание не такое уж опасное занятие, если делать все правильно – а он был вполне уверен в своих альпинистских навыках. Зато в пещерах то и дело погибают даже очень опытные спелеологи.

Бен обдумывал и иной вариант – попытаться взять штурмом главные ворота в расчете на то, что охрана захватит его, и таким образом привлечь внимание Ленца.

Но, пожалуй, более вероятно, что охранники просто-напросто его расстреляют.

Так что, как ни трудно было с этим согласиться, единственным способом проникнуть в замок оставался путь через пещеру.

Бен и его проводник затянули неопреновые ремни, прочно пристегнув кошки к рубчатым подошвам хорошо разношенных альпинистских ботинок. По краям подошвы и спереди ботинка теперь торчали двенадцать острых шипов, гарантировавших прочный контакт со скалой. Затем они застегнули нейлоновые страховочные пояса и теперь были готовы к спуску.

– Пойдем «дюльфером», да? – спросил Нойманн, используя альпинистский жаргон.

– У нас нет блока для спуска? – осведомился Бен.

Нойманн широко улыбнулся, с удовольствием наблюдая за растерянностью Бена.

– А кому он нужен?

Спуск без специального приспособления должен был оказаться не слишком приятным, зато им не приходилось тащить с собой тяжелые устройства с храповиками и зубчатыми колесами. Но и к веревке они не будут привязываться, а это делало спуск более опасным.

– Вы пойдете вторым, – сказал Нойманн. Он пропустил веревку между ногами, обхватив сзади левое бедро, затем провел веревку наискось по груди и перекинул через шею. Крепко держась правой рукой за натянутый конец, прикрепленный к скале, а левой – за уходивший вниз конец веревки, он подошел, пятясь задом и широко расставляя ноги, к краю обрыва и переступил в пропасть.

Бен следил, как пожилой человек висел, немного покачиваясь, повернувшись лицом к утесу, пока не нашел точки опоры. Стравливая самому себе веревку, Нойманн неторопливо переступал обутыми в кошки ногами по скальному обрыву. Спустившись еще немного, он снова повис без опоры, раскачиваясь на веревке, а затем послышался хруст камней под кошками и крик: