— Я думал, что мы немножко посидим, поболтаем, выпьем по бокалу вина, а потом вечер как бы случайно перейдет на более романтические рельсы.

— И что же произошло?

— Я пошел на кухню за вином. Когда я вернулся, она уже была в спальне, приводя в действие свой план. Я еще пытался вести умный разговор, а она уже зубами расстегивала мне рубашку.

— А как она обходилась с молниями? — захотел выяснить Кайл.

— Вполне умело. Слишком умело. Я ждал этого момента дольше, чем некоторые ждали продолжения "Унесенных ветром". В общем, все случилось не так, как я думал.

— Она жевала твою рубашку? — с завистью допытывался Кайл. — Эмили никогда не ведет себя так.

— Она даже не осталась на всю ночь, — удрученно продолжал Гектор. — Заставила меня отвезти ее в дом Эмили, чтобы Лаурин не подумала, что она не ночевала дома. Я отвез ее, вернулся домой и начал ломать себе голову — что она обо мне думает. Понимаешь, есть ли возможность того, что возникнут отношения. Это не к добру. Сегодня я увижу ее на репетиции, и у меня такое ощущение, что все будут знать, что она меня облагодетельствовала.

— Не говоря уже о том, что это подрывает вашу репутацию режиссера, — ввернул Док.

— Спасибо, — отозвался Гектор. — Я не подумал об этом.

Кайл покачал головой.

— Не понимаю, чем ты недоволен. Я никак не добьюсь ничего подобного от Эмили.

— Зато у вас есть эмоциональная близость.

— Она никогда не может заменить простую животную похоть.

— Секс без взаимного уважения теряет свою ценность. Он может быть фантастическим, — признал Гектор, — но этого недостаточно. Почему нет возможности иметь и то и другое?

— Меня беспокоит кое-что другое, — сказал Кайл. — Ты знаешь неписаный закон человеческих взаимоотношений: никто не хочет того, кого может заполучить. Мы слишком податливы.

— Тогда попробуйте быть жестокими, — предложил Док. — Приказывайте им мыть вам голову или еще что придумайте.

Гектор секунду обдумывал идею Дока.

— Нет, я уж лучше предпочту секс в чистом виде.

— Тогда вы попались. Если за вас думает ваш член, то всегда найдется кто-нибудь, кто будет водить вас, держась за него.

— Я готов рискнуть, — ухмыльнулся Гектор.

— Я люблю Эмили, — сказал Кайл, — и не хочу играть с ней в эти дерьмовые игры. Я должен был жениться на ней давным-давно, но Джанетт настолько свела меня с ума, что я вообще не понимал, что происходит. Мне было семнадцать. А в семнадцать наши половые железы работают на полную мощность, а мозги только наполовину. В таких обстоятельствах принимаешь не лучшие решения. Не понимаю, почему Эмили этого не понимает. Или она собирается терзать меня весь остаток моей жизни?

"Китайцы мудрые люди, — думала Джилли, идя по дорожке к белому дому в викторианском стиле. — У них весьма умные мысли насчет алкоголя — алкоголь следует употреблять, чтобы праздновать счастливые события, а не для того, чтобы забыть трагические". Джилли радовалась, что прислушалась к китайцам, хотя не была уверена, что способна запомнить что-либо — радостное или грустное. Она споткнулась о порог. Вероятно, китайцы не имели в виду Джилли, что она выпьет большую часть бутылки посредственного красного вина и будет закусывать размякшим виноградом.

Она пробиралась по коридору к кухне, поздравив себя, что ей удалось не стукнуться о стену. Жертвой ее ночной прогулки оказался только один цветочный горшок. Поскольку разбивать здесь было больше нечего, Джилли поднялась наверх и разыскала комнату Лаурин.

— Лаурин? — прошептала она. — Ты спишь? — Не получив ответа, она потрясла ее за плечо. — Дорогая, ты проснулась?

— Угу.

— Прекрасно. — Она уселась на постель. — Мне нужно поговорить с тобой.

— Мама, — с трудом разлепила ресницы Лаурин. — Ты выпила.

— Я знаю. Поэтому я и хочу поговорить с тобой сейчас. Завтра я буду мучиться с похмелья и ненавидеть всех вокруг.

— Который сейчас час?

— Поздно.

— Понятно, — сказала Лаурин. — Он был мил?

— Очень мил.

— Очень, очень мил? — допытывалась Лаурин.

— Был ли он мил? — с благоговением в голосе отозвалась Джилли. — Я тебе расскажу все об этом, когда тебе исполнится сорок.

— Ты любишь его?

— О, бэби, я почти не знаю его. Это не настолько серьезно.

— Ты всегда говорила мне, что сексом лучше заниматься с мужчиной, которого любишь.

— Я лгала тебе, — объявила Джилли. — С того момента, как ты достигла половой зрелости, я начала лгать тебе. Конечно, Лучше, когда любишь. Но проблема в том, что тебя может взволновать мужчина, которого ты только что встретила. Тело в таких случаях берет верх над рассудком.

— Значит, ты не влюблена в Гектора.

— Думаю, что нет.

— Ну а как насчет папы?

— Я любила твоего отца всю свою взрослую жизнь. Но это отнюдь не означает, что мы собираемся сойтись вновь. Мне даже трудно произнести эти слова, но боюсь, что это правда.

— Я в это не верю. — Лаурин отчаянно затрясла головой. — Когда по-настоящему любишь кого-то, ты всегда можешь найти выход.

— Это требует двоих, а я думаю, что у твоего отца теперь собственная жизнь.

— Я никогда раньше не слышала, чтобы ты так говорила, — сказала явно огорченная Лаурин. — Словно ты отказалась от него. Это потому, что ты встретила кого-то другого?

— Нет, бэби. Может, просто пришло время и я начала взрослеть. Я люблю твоего папу, но я не могу потратить всю свою жизнь, охотясь за ним.

— Так перестань охотиться, и он будет охотиться за тобой.

Джилли сонно улыбнулась ей и обняла.

— Сейчас я обо всем этом не думаю. Я просто хотела убедиться, что ты не возненавидела меня.

— Ну что ты, — обняла ее Лаурин.

— Очень хорошо. А что у тебя? У тебя нет никаких проблем с каким-нибудь парнем, которые ты хотела бы обсудить?

— Нет. У одной из нас не должно быть осложнений. И вообще я хочу спать.

— Спокойной ночи, бэби.

— Спокойной ночи, мама.

Лаурин еще вертелась в постели, пытаясь заснуть, когда увидела из окна, как Эмили направляется к бассейну. Она накинула халат и побежала к ней.

Эмили кинула на нее острый взгляд.

— Что с тобой? — спросила она.

Лаурин пожала плечами.

— У меня сейчас был странный разговор с моей мамой. Мне кажется, что ей действительно нравится Гектор. Почему вы улыбаетесь?

— Ты меня прости, Лаурин, но я рада за Гектора. Двадцать лет назад, когда они учились в школе, он потерял голову от твоей матери. Но он был застенчив, а она была первой девушкой в городе. Она была его мечтой. Когда видишь, что чья-то мечта осуществляется, начинаешь думать, что и в твоей жизни есть еще какие-то надежды.

— Я хотела бы, чтобы вы не произносили этих слов, — простонала Лаурин, — потому что теперь мне начинает нравиться Гектор, а я не хочу оказаться вовлеченной во все это дерьмо. Я хотела бы, чтобы папа все узнал. Он немедленно примчался бы сюда.

— Лаурин, ты не должна так думать.

— Почему? Своей нерешительностью они ломают мне жизнь.

— Они твои родители. Это их дела. Кроме того, ты не можешь позвонить своему отцу…

—…И сказать ему, что мама спит со своим режиссером, — закончила за нее Лаурин. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Будь оно все проклято, я не знаю, как мне быть.

Эмили улыбнулась ей.

— Поплавай в бассейне. Это тебе поможет.

— Я не взяла купальник.

— Я тоже.

Эмили выросла в общежитии, где кроме нее в спальне жили еще девятнадцать девочек, так что она без всякого стеснения сбросила халат и нырнула в воду. Лаурин преодолела некоторое смущение и тоже полезла в воду.

Какое-то время они плавали в дружественном молчании. Потом голова Эмили вынырнула из воды.

— Я слышу, что звонит телефон.

— Я сбегаю, — сказала Лаурин, накидывая на бегу халат. На десятом звонке она схватила трубку.

— Хэлло, — раздался голос Бобби Чарльза.

— Папа! Откуда ты звонишь?

— Я все еще в Нью-Йорке. Завтра днем уезжаем в Калифорнию. Мне очень жаль, что я разбудил тебя.