Он продолжал ковырять вилкой в тарелке, искоса заглядывая в газету.

Айрин больше ни о чем не спрашивала отца. София вопросительно посмотрела на нее, интересуясь, не подлить ли ей еще кофе.

Ровно через неделю Дерек ждал ее у дверей Эссекс-хауса, когда Айрин в конце дня выходила из школы. Увидев его, она ухватилась за перила лестницы. Мимо нее сломя голову с шумом неслись студенты, спешившие домой.

— Что вы здесь делаете, мистер Райд? — спросила она, чувствуя, как заливается румянцем. Айрин надеялась, что в тусклом свете фонаря он не заметит, что она вспыхнула от радости. Сердце ее бешено колотилось.

— Я подумал: сейчас моя очередь сделать вам сюрприз.

Он поднялся на одну ступеньку, оказавшись с ней лицом к лицу, и жадно сверлил ее глазами, будто хотел проникнуть в ее мысли.

— Вы рады меня видеть? — спросил он.

Айрин окончательно смутилась:

— Да, конечно.

— Так же, как я рад видеть вас? — допытывался он.

— Я не могу судить о ваших чувствах.

— Думаю, что можете, — сказал он, взяв ее за руку. — Вы закончили брошь?

— Еще нет. Я только начала ее.

— Я так и подумал, поэтому и пришел сюда. Иначе вы бы пришли в мастерскую не раньше, чем через месяц.

— Вы, наверное, живете здесь неподалеку?

Дерек покачал головой:

— Нет, я живу в Айлингтоне.

— Это же так далеко отсюда.

— Я готов повторить этот путь, если вы мне позволите.

Айрин сделала вид, что медлит с ответом, но оба понимали, что между ними что-то происходит.

— Пожалуй, я буду рада вас видеть… иногда.

— Это все, что я хотел услышать, — сказал он. — Вы спешите домой?

Айрин чувствовала, как сильно он сжимает ее руки, и волновалась не меньше его.

— Я могу немного задержаться.

— И поужинать со мной?

Айрин в уме быстро прикинула, сможет ли она вернуться домой до прихода отца с Софией, которые сегодня вечером были на банкете в Гильдии ювелиров. Кажется, она могла принять приглашение Дерека.

— Да, — ответила она, стараясь не слишком явно показывать свою радость. — Благодарю за приглашение.

Дерек просиял и, успокоившись, снова стал уверенным и беззаботным, таким, каким она увидела его в первый раз.

— Прекрасно. Я знаю хорошее местечко.

Это оказался небольшой и недорогой французский ресторанчик с непринужденной атмосферой и хорошей кухней. Крохотные столики были покрыты скатертями в красную клеточку, а вокруг столиков стояли стулья из гнутого дерева зеленого цвета. Певица-француженка с сильно размалеванным лицом и крашеными белыми волосами, стянутыми на макушке узлом, исполняла песенки из репертуара «Мулен Руж», аккомпанируя себе на расстроенном пианино.

Айрин наслаждалась каждой минутой. Они с Дереком без умолку болтали, дружно хохотали, смеясь одним и тем же шуткам. Она чувствовала, что они все сильнее тянутся друг к другу. Ей казалось, что в их бокалах плещется не дешевое красное вино, а дорогое шампанское. Дерек отличался от всех, кого она знала. В своих амбициях они были очень похожи друг на друга, только она стремилась к художественному совершенству и независимости, а он — к богатству и жизненным благам.

— Вот почему вы играете на бегах? — неожиданно спросила она.

Дерек нахмурился и пристально посмотрел на нее.

— Почему вы задали этот вопрос? — настороженно спросил он.

— В тот вечер, когда я пришла в мастерскую, я видела, как вы отмечаете в газете лошадей.

Дерек усмехнулся.

— Я люблю рисковать, и мне часто везет. После следующего крупного выигрыша, — сказал он и, полушутливо выпятив вперед грудь и заложив большие пальцы в проймы жилетки, добавил: — я приглашу вас на ужин в «Савой».

— Лучше бы вы этого не делали, — озорно засмеявшись, ответила Айрин. — Не исключено, что там за соседним столиком может оказаться мой отец.

Оба от души рассмеялись. Дерек протянул к ней руку через стол, и она ответила на рукопожатие. Он крепко сжал ее пальцы в своих ладонях, только на этот раз более выразительно и определенно.

— Вы думаете, это возможно? — спросил он, вдруг посерьезнев.

— Что вы имеете в виду? — спросила Айрин, озадаченно наклонив голову. — Я не совсем вас поняла.

— Я имел в виду, что ваш отец не одобрил бы наших встреч. Я не питаю никаких иллюзий на этот счет. Уверен, что он никогда не позволил бы мне появиться в вашем доме.

— Почему? Ведь мы коллеги или, вернее, будем коллегами, когда я закончу обучение.

— Дело не в этом. Не забывайте, что я хорошо знаю вашего отца. Возможно, я не должен вам этого говорить, но ваш отец очень высокомерный и жестокий человек.

Айрин вздохнула:

— Я знаю его лучше, чем вы. Но это не помешает мне выбирать друзей. Мне иногда кажется, что я живу в двух разных мирах: один мир — это Эссекс-хаус, а другой — мой дом.

— Тогда вы позволите мне стать частью вашего первого мира? — спросил Дерек.

Лицо Айрин ответило за нее.

— Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы после ухода мистера Лукаса вы заняли его место.

— Я не так давно работаю у мистера Линдсея и не могy рассчитывать, что мне дадут это место через голову Ричардсона. Он старше и опытнее меня. Но если назначат его, я устану ждать своей очереди. Вообще-то я собирался уехать на континент или в Соединенные Штаты. Там всегда есть шанс для квалифицированного мастера.

— Значит, вы собираетесь покинуть Англию?

Дерек поглядел на нее долгим бархатным взглядом и только потом ответил:

— Как я могу уехать, после того как встретил вас?

В этот момент Айрин почувствовала теплый прилив любви. Никогда в ее жизни не было ничего подобного.

Они начали часто видеться. По вечерам Дерек заезжал за ней в Эссекс-хаус, или они встречались в небольшой чайной на полпути между Майл-энд-роуд и Олд-Бонд-стрит. Там, устроившись в уютной полукруглой нише за мраморным столиком, в окружении пальм, заказав клубничное мороженое с чашкой горячего шоколада, они могли спокойно посидеть, забывая обо всем на свете. Для Айрин эти встречи были полны открытий и новизны, взаимной любви и нежности. Она была невинным доверчивым существом, он — опытным, шустрым парнем, но их неудержимо влекло друг к другу. Нахлынувшее чувство обрушилось на них как стихия. Она угадала его желания еще до того, как он признался ей в своих чувствах.

Взявшись за руки, они долго бродили по городу. Путь по ветреным улицам Лондона до Милтон-стрит стал дорогой их любви. Они расставались достаточно далеко от ее дома, а если шел дождь, раскрывали один зонтик на двоих или садились в конку. Такие поездки Айрин мысленно причисляла к исключительным случаям, разрешенным отцом. Когда у Дерека были деньги, он брал экипаж. Он спокойно относился к деньгам: «Легко пришли — легко ушли», за все платил сам и тратил все до последнего пенса, обычно денег оставалось лишь на обратную дорогу. Иногда Айрин пыталась заплатить сама, но, почувствовав, что это оскорбляет его мужское достоинство, прекратила свои попытки. Имея при себе лишние деньги, она очень переживала, что Дереку в такую слякоть приходится добираться пешком до своей глухомани.

Айрин догадывалась, что игрой он пытался поправить свое бедственное положение. Ее отец не отличался щедростью в отношении своих работников. Даже за сверхурочные работы он платил мастерам ненамного больше, чем было принято в Уэст-энде. Поначалу Айрин не понимала, насколько пагубна страсть Дерека к игре. Скачки в ее понимании были увлечением знатных особ. Она с отцом и Софией бывала на скачках в Эскоте, и они делали небольшие ставки, но чисто из спортивного интереса. Впервые Айрин серьезно забеспокоилась, когда Дерек рассказал о своем увлечении охотой на зайцев с гончими. Вернее, не столько охотой, сколько игрой на бегах — только собачьих. Он с приятелями делал ставки, какая гончая первой догонит зайца. Однажды во время загородной прогулки она услышала дикие крики зайца, которою терзал разъяренный пес. Айрин шокировали эта жестокость. Когда она сказала об этом Дереку, он обхватил руками ее лицо и снисходительно улыбнулся.