Взаимоотношения с антисоветскими силами были оговорены в тезисе «все, кто против большевиков, — наши союзники». Отношение к немецким войскам, которые, будучи в данный момент антибольшевистской силой, подходили под разряд «союзников», было выражено туманно: «С немцами войны быть не может, но казачество — свободно».
В интересах казачьего сообщества было высказано требование утверждения всех прав казачества при «восстановлении России». Большая самостоятельность Дона в будущем, его своеобразная «автономия» выразились в тезисе, что донской атаман будет непосредственно подчиняться лицу, возглавляющему центральную власть.
Гарантом воплощения в жизнь всех этих идей программа считала создание постоянной казачьей армии. 16 мая 1918 г. П. Н. Краснов был избран донским атаманом 107 голосами против 23. Других претендентов на этот пост не было. Лишь 1 голос был подан за социалиста П. Агеева.
Избирался Краснов временно, до Большого Войскового Круга, который предполагали собрать, когда Войско Донское будет освобождено от большевиков и все население сможет принять участие в выборах.
Однако Краснов отказался принять атаманский пернач, поставил Кругу условие: принять заранее подготовленные им законы. Это были законы об атаманской власти, согласно им атаман утверждал законы, назначал всех министров правительства, становился высшим руководителем всех внешних сношений, верховным вождем Донской армии, то есть полновластным правителем Дона. Далее шли законы о вере («первенствующей» считалась православная, но все иноверцы пользовались правом свободного отправления их веры и богослужения), о правах и обязанностях граждан (подтверждались демократические свободы), о законах.
Не опасаясь обвинений в приверженности старому режиму, Краснов объявлял: «Впредь до издания и обнародования новых законов Всевеликое Войско Донское управляется на твердых основах Свода законов Российской империи, за исключением тех статей, которые настоящими основными законами отменяются». Отменялись все законы Временного правительства и все декреты Совета Народных Комиссаров. Армия возвращалась к уставам, изданным до 23 февраля 1917 года. В законах оговаривалось создание нового правительства — «Совета управляющих», создание отдела финансов, войскового суда. Предлагались донские флаг, герб и гимн. Флаг — три продольные полосы синего, желтого и алого цвета — символизировал «три народности, издревле живущие на донской земле», казаков, калмыков и русских. Герб изображал нагого казака в папахе, при шашке, ружье и амуниции, сидящего верхом на бочке. Гимном становилась модификация песни «Всколыхнулся, взволновался православный Тихий Дон».
— Вы хозяева земли Донской, я ваш управляющий, — сказал Краснов Кругу. — Все дело в доверии. Если вы мне доверяете, вы принимаете предложенные мною законы, если вы их не примете, значит, вы мне не доверяете, боитесь, что я использую власть, вами данную, во вред Войску. Тогда нам не о чем разговаривать. Без вашего полного доверия я править Войском не могу.
Полного доверия со стороны Круга к Краснову не было. Но вопрос был поставлен прямо и на него надо было прямо отвечать. Законы приняли.
— Умник — это верно, но... дюже доверять ему опасно. Но мы по банку вдарили, пошли на пан или пропал — дали всю власть. Что выйдет — не знаем, — говорили разъезжавшиеся с Круга казаки.
Круг разъехался. Наделенный диктаторскими полномочиями атаман остался править Войском.
К управлению, к административной работе, Краснов подошел как к искусству, к творческому процессу. Именно поэтому он и требовал диктаторских полномочий. «Донскому атаману предстояло творить, и он предпочитал остаться один вне критики Круга или Кругом назначенного правительства», — вспоминал Краснов.
— Творчество, — сказал он в одной из своих речей, — никогда не было уделом коллектива. Мадонну Рафаэля создал Рафаэль, а не комитет художников...
Что же собирался творить атаман? Ему нужна была мощная сила для борьбы с большевиками, для восстановления России, мощное народное движение, в которое безоглядно влилось бы казачество, то есть движение, отвечающее казачьим интересам и выражающее их.
Препятствия встречали Краснова на каждом шагу. Во-первых, Дон не был един. Казаки составляли лишь 43 % населения. Да и то какая-то часть их изначально присоединилась к большевикам. Таких было мало, их называли изменниками, но все же... Донские крестьяне, коренные и недавно пришедшие на Дон, безземельные, в подавляющем большинстве были настроены против казаков, против атаманской власти. Поэтому они единодушнее, чем где бы то ни было в России, выступали за Советскую власть. Получался замкнутый круг. Противопоставить Советской России единый Дон было абсолютно невозможно, но именно благодаря настроениям крестьян, испугавшись этого настроения, казаки и восстали против большевиков. Помирись казаки с крестьянами, никто и не подумает свергать Советы в далекой Москве. Повстанцы при всех своих боевых качествах, как и во времена крестьянских войн, освободив свою станицу, не хотели идти дальше, и «поднять их на энергичное преследование противника не представлялось возможным. Все пока держалось на исключительной доблести и самопожертвовании офицеров, учащейся молодежи и особенно стариков, своим авторитетом влиявших на фронтовиков». Как считали современники, «восставая, казаки меньше всего думали об устройстве своего государства. Восставая, ни на минуту не забывали того, что можно помириться, коль скоро Советская власть согласится не нарушать их станичного быта». Еще до избрания Краснова атаманом Временное Донское правительство, отменив большевистские декреты, поспешно объявило об оборонительном характере войны и курсе на примирение классов: «Намерение Временного правительства — не выходить за пределы области, но отстаивать ее территорию в исторических границах. Как будет закончена борьба, будет созван Большой Круг и съезд неказачьего населения». Как в таком случае идти на Москву? Вторым важным фактором, на который нельзя было не обратить внимания, стали немцы, занявшие Ростов, Таганрог и остановившиеся по линии Дона и Юго-Восточной железной дороги. Немцы стремились к бакинской нефти, предвосхищая свой рывок 1942 года. Но будучи наиболее мощной военной силой на юге России в то время (более 300 тысяч штыков), немцы прочно увязли на Западном фронте, а потому избегали здесь, на востоке, ввязываться в серьезные конфликты. Дальнейшему их продвижению на восток препятствовало настороженное отношение к ним восставших казаков, враждебное отношение «добровольцев» и, наконец, разлив Дона. Впоследствии они попытаются продвинуться южнее, высадят десант на Шаманском полуострове, затем в Поти, но до Баку так и не дойдут.
А пока они стояли в Ростове, в Каменской, в Миллерово, в Чертково. Их орудия и пулеметы были наведены на Новочеркасск. Зная казаков по опыту мировой войны, немцы предпочитали не рисковать и держать палец на спусковом крючке.
Как, сражаясь с большевиками, не ввязаться еще и в бои с сильным, опасным, победоносным пока противником — немцами?
В-третьих, прятавшаяся при большевиках интеллигенция «вылезла наружу» и стала обвинять Краснова в свертывании демократии. «Стремящаяся к власти, воспитанная на критике ради критики, на разрушении, а не на творчестве, она повела широкую кампанию против атамана», — жаловался Краснов.
И, наконец, в-четвертых, соперников Краснов увидел в «добровольцах», в генерале Деникине. «Добровольцы», сражавшиеся под знаменами «Единой и Неделимой России», претендовали на главенство в антибольшевистском движении, они надеялись пополниться за счет казаков, которых считали «прекрасным боевым материалом». Но когда казаки созвали Круг, создали свое правительство, свою армию, приняли самостоятельно законы, утвердили флаг, герб и гимн, это вызвало недовольство и даже озлобление в среде «добровольцев». Уж не вздумали ли донцы отделиться от России?..
Генерал Деникин стремился быть в курсе всех событий на Дону. У него в «Доброволии» был целый полк из донских офицеров, казаков и студентов, и командовал этим «Партизанским» полком донской генерал, известный на Дону не менее Краснова, Африкан Петрович Богаевский. Правда, известен он больше был как брат Митрофана Богаевского, казачьего идеолога, сподвижника Каледина, «донского соловья», расстрелянного большевиками. Деникин послал Африкана Богаевского на Круг в надежде, что того изберут атаманом, но Богаевский опоздал, избрали Краснова. Тем не менее, учитывая популярность самого имени и то, что Богаевский закончил войну с немцами начальником казачьей дивизии, то есть немногим уступал самому Краснову в старшинстве, Краснов назначил его «премьер-министром» в донском правительстве и доверил ему все внешние сношения Войска.
