Поль взглянул в сторону горы, надеясь увидеть маленькую фигурку малявки.

Но никто не появлялся на тропинке.

Поль бросил щенку заплесневелую корку хлеба, щенок проглотил ее с жадностью.

— А где же малявка? — спросил Поль, недоумевая.

Щенок залаял еще громче.

Уж если ты ни на что не пригоден, подумал Поль, а можешь лишь лаять, то лучше отправлялся бы туда, откуда явился. Твой хозяин сидит сейчас, наверно, где-нибудь в укромном сухом местечке и с удовольствием попивает мое молочко.

Он снова залез в машину, потянулся за пачкой сигарет, вспомнил, что она пуста, и громко выругался. Щенок медленно и осторожно приблизился к открытой дверце и снова залаял.

— Черт возьми, что с тобой происходит? — спросил Поль. — Ну, что же все-таки ты от меня хочешь? Если протестуешь против того, что у меня в машине сухо и в ней можно полежать, так это все, что у меня осталось, а последнюю корку хлеба я тебе уже отдал.

Поль замолчал, и щенок снова залаял, потом заскулил.

Поль пожал плечами и нехотя вылез из машины. Щенок обрадованно отбежал в сторону, оглянулся и радостно залаял.

— Ах, ты хочешь, чтобы я пошел вместе с тобой? Но зачем? — Поль наклонился, взял из машины плащ. — Ладно, ладно, песик, давай веди меня.

Настойчивость щенка пробудила в нем непривычную тревогу. Поль застегнул плащ, завязал шнурки на ботинках, вытащил из багажника клеенчатую зюйдвестку, вспомнив при этом почти равнодушно, что когда-то эта шапочка принадлежала Мерилин и она носила ее во время морских прогулок под парусами. Теперь она по крайней мере скроет его уродство, а если он натянет ее поглубже и наденет темные очки, у встречных людей не будет повода со злорадством таращить на него глаза. Пока он делал все эти приготовления, щенок продолжал неистово лаять и крутиться возле его ног. В мыслях Поля была полная путаница. Что могло случиться с малявкой? Возможно, он пошел другой дорогой и свалился в вышедший из берегов ручей? А может, поскользнулся и упал с вершины Головы Дьявола? Щенок торопил с такой настойчивостью, что Поль невольно ускорил шаг.

Щенок бежал впереди, Поль следовал за ним по крутой тропинке. Когда они добрались до вершины горы и стали спускаться, Поль на минуту остановился и оглядел весь берег. Малявки не было.

Поля охватило неясное волнение, но он был рад, что щенок прибежал не на почту, а к нему.

Он шел за щенком по песчаному берегу ручья, который превратился теперь в полноводную реку. Каждый шаг давался ему с трудом. Дорогу преграждали обнажившиеся корни деревьев, сплетенные ветки или колючий кустарник. Поль, конечно, предпочел бы пойти по старой, вымощенной бревнами дороге, но не мог остановить щенка. И Поль торопился, проворно бежал за щенком. Щенок то и дело останавливался, поднимался на задние лапы и лаял, показывая, куда нужно идти. В этих местах Поль еще никогда не бывал. Наконец они подошли к мостику. Щенок остановился у края толстого бревна, залаял и побежал по нему, потом повернулся к Полю, увидел, что тот стоит в нерешительности, и снова громко залаял. Поль не боялся упасть в воду. Для взрослого мужчины этот ручей не представлял серьезной опасности, даже когда он вышел из берегов. Но для ребенка, движения которого стеснял старый пиджак, доходивший чуть не до пят! Возможно, щенок пытается объяснить ему, что малявка упал с этого мостика?

— Малявка здесь? — показал Поль на ручей.

Щенок лишь залаял еще громче и, пробежав через мостик, остановился на другой стороне ручья, возле деревьев. Казалось невероятным, чтобы какой-то абориген устроил себе здесь пристанище, среди густого кустарника, сильно разросшегося от весеннего тепла и дождей. Здесь не было никаких следов — ни старых, ни новых, но чувствовалось, что щенок хорошо знает дорогу.

Кругом стояла мертвая тишина. Ветер ли вдруг прекратился, то ли он не проникал сюда сквозь густые заросли высоких деревьев. На каждом шагу ветви мешали Полю пробираться вперед. С листвы обрушивался поток дождевых капель. Резкий запах перегноя и медового настоя от вьющихся растений пахнул ему в лицо. Поль с удовольствием остановился бы и подышал этим воздухом, если бы не щенок, все время умоляюще оглядывавшийся на него. Когда наконец Поль выбрался на поляну и увидел упавший эвкалипт, его вдруг охватило предчувствие страшной беды. Неужели это дерево свалилось на мальчика? Щенок оглянулся еще раз. Поль шел следом. Когда щенок исчез под ветками упавшего дерева, Поль остановился, стал ждать, слух его напрягся до предела. Но он ничего не услышал.

Щенок вернулся и залаял. Поль понял, что щенок приглашает его за собой. Он пригнулся и полез под ветки.

Когда глаза его свыклись с полумраком, он увидел малявку. Тот лежал лицом вниз на куче листьев. Поль осторожно повернул его. Мальчик открыл глаза, посмотрел из него и тихо прошептал:

— Босс!

Глаза его снова закрылись. Поль коснулся лба мальчика, он пылал. Поль поднял тонкую руку ребенка и снова опустил ее. Он должен во что бы то ни стало забрать его отсюда. Страшная догадка, как удар грома, поразила его: вот это и есть дом малявки, у него нет родителей.

Несомненно, мальчик был сильно болен, сквозь крепко сжатые губы вырывалось тяжелое и хриплое дыхание. Поль думал лишь о том, как бы поскорее донести его до почты, куда женщина могла бы вызвать врача. У Поля нет денег, чтобы заплатить врачу, но он позвонит отцу и попросит выслать необходимую ему сумму. Старик с радостью сделает это, лишь бы не встречаться с сыном и не допускать его в свою жизнь.

С моря вдруг подул порывистый штормовой ветер. Поль бросился бежать к забору из кустарника, сразу перешагнул через две ступеньки у крыльца почты и оказался перед женщиной, склонившейся над огромной регистрационной книгой. Вздрогнув, она встала и посмотрела на него.

Черт возьми, какое ему дело до того, что она подумает о его лице! Сейчас главное — малявка. Было ясно, она его поняла. Она приблизилась, приложила руку ко лбу ребенка и тревожно взглянула на Поля.

— Он сильно болен, — сказал Поль, — пожалуйста, вызовите врача.

Бренда быстро ушла в служебное помещение, Поль слышал, как она настойчиво просила кого-то на другом конце провода позвать к аппарату врача. Потом чуть тише, но так же настойчиво, она сказала:

— Доктор Рейс? Это Бренда Доквуд. Доктор, здесь очень серьезно заболел ребенок. Не смогли бы вы сейчас же приехать? Точно не знаю, но у него высокая температура, он почти без сознания… тяжело дышит, так же, как внучка миссис Браун, когда она болела воспалением легких.

Положив трубку, она быстро вернулась к ним, потрогала сырую одежду мальчика, взяла его за руку. Поль собрался уходить.

— Я отнесу его в свою машину, уложу его там.

— Не делайте глупостей, — сказала Бренда бесстрастным, как у медицинской сестры, тоном. — Как вы собираетесь там ухаживать за ним? Несите его сюда и кладите в кровать.

Он неохотно проследовал за ней через почту в маленькую спальню, где возле окна стояла незастеленная узкая кровать.

— Снимите с него одежду, пока я приготовлю постель, и принесите теплой воды, его надо вымыть.

Бренда вышла на кухню, Поль услышал, как она наливает воду в чайник. Щенок забрался под кровать и робко выглядывал оттуда. Поль, все еще держа мальчика на руках, сел и начал его раздевать: снял промокший насквозь старый пиджак, расстегнул шорты, снял их и долго возился со свитером, таким же мокрым, как и все остальное. Женщина вернулась в комнату и помогла раздеть мальчика. Поль смотрел на нее, поражаясь ловкости и осторожности, с которой она обтирала истощенное тело ребенка. Она обращалась с ним с нежностью, на какую способна мать. Она попросила Поля приподнять мальчика, пока вытаскивала из-под него мокрое полотенце и подложила простыню. Потом уложила ребенка поудобнее в кровать, накрыла еще одной простыней, а сверху одеялом.

Они стояли рядом, вглядываясь в это темное лицо, полураскрытые губы, черные длинные ресницы. Она осторожно отодвинула с его лба намокшие от пота волосы. Мальчик зашевелился и чуть слышно сказал: