– Уходите.

Он развел руки со сжатыми кулаками в стороны. Когда он их разжал, в каждой ладони у него оказалось по черному колокольчику. Колокольчик святого Деклана. Он перехватил колокольчики пальцами и потряс. Раздался легкий мелодичный звон.

– Что ж, могу и уйти. Но вдруг у вас есть вопросы?

– Не желаю, чтобы вы на них отвечали.

Надув губы, он снова позвонил в колокольчики.

– Храбрая девочка. Глупая девочка.

Положив колокольчики на подоконник, он пересек веранду, спустился по ступеням и зашагал по улице. Я подбежала к окну убедиться, что он и в самом деле ушел.

Потом я сделала два телефонных звонка. Мне нужно было такси, и еще я хотела убедиться, что Франсес Хэтч по-прежнему в санатории Фиберглас.

– Я вас предупреждаю, леди, это вам влетит в кругленькую сумму. Отсюда не меньше получаса будет, а то и все сорок пять минут.

– Я понимаю. Поехали.

– Как скажете.

Мы успели проехать всего несколько минут, когда таксист снова заговорил:

– Слыхали когда-нибудь о постельных клещах?

– Что-что?

– Постельные клещи. Слыхали о них? – Мы обменялись взглядами через зеркальце заднего вида. – Я тоже до недавних пор слыхом о них не слыхивал. Смотрел по телевизору фильм про аллергию. Вы не обращали внимания, как некоторые мнят себя здорово умными, потому что смотрят канал «Дискавери»? Я не из таких, я просто люблю узнавать о всяких странных штуках, что творятся в мире… Ну вот, смотрю я, значит, эту передачу про аллергию. У них теперь в моде новая теория, что, мол, некоторые виды аллергии вызывает именно постельный клещ. Это такие микроскопические жучки, которые живут в кровати – в подушках там, на простынях… Сами они не опасные, но вот их помет. Понимаете, о чем я? Этот самый помет и вызывает у людей аллергию. Странно, правда?

Я не знала, верить ему или нет.

– Признайтесь, вы все это выдумали.

– Нет, честное слово, я передачу видел. Они предлагали способы, как себя обезопасить, если у вас аллергия.

Обернуть матрас и подушку пластиком, купить очиститель воздуха против этого помета – ведь он может и по воздуху переноситься… Все чистая правда, уверяю вас.

Мы снова посмотрели друг на друга в зеркальце, и он с энтузиазмом кивнул.

– Но это просто ужасно!

– Постельные клещи так не думают.

Я засмеялась. Эти клещи не выходили у меня из головы, несмотря на все мои многочисленные проблемы. Я представила себе красивую женщину, которая ложится спать на свежезастланную постель. Потом, как в фильмах Дэвида Линча, камера делает наезд на ее подушку. Все ближе и ближе, пока мы не начинаем различать тысячи и тысячи микроскопических белых насекомых, ползающих повсюду, живущих своей жизнью, несмотря на то, что на подушке, посреди их жизненного пространства, покоится огромная человеческая голова.

Еще в старших классах на уроках биологии я узнала, что мир полон микроскопических насекомых, вполне счастливо паразитирующих на человеке, но мы, слава богу, их не замечаем. Но рано или поздно их экскременты, или их потомство, или само их существование начинает на нас сказываться. Если повезет, мы от этого просто чихаем. Если нет – они нас убивают. Эта метафора, особенно в данный отрезок моей жизни, казалась мне точной и впечатляюще грозной.

Все наши сознательные обманы, невыполненные обещания, жестокие дела, большие и малые. Неблагодарность и нежелание сочувствовать, доброта без воздаяния и пренебрежение, возвращаемое с лихвой. Эгоизм, культивируемое невежество, бессмысленное воровство и такая, увы, частая жизненная позиция типа «пошел в жопу, тебя тут не стояло». Все это – постельные клещи, которых мы создаем сами. Они существуют испокон веков. Они всегда сопутствовали нам. Они часть нашей жизни. Нет, не так, потому что в большинстве случаев, стоит нам только остановиться и задуматься, мы понимаем, как избежать воспроизводства этих гадких насекомых и их дерьма.

Что касается поведения других людей, то мы научаемся «оборачивать матрасы пластиком» – защищать себя. Но не менее важно фильтровать собственные слова и поступки, чтобы наш «помет» не стал причиной болезни окружающих.

В один из ужаснейших моментов моего пребывания на стадионе я поняла, что погубить чью-то жизнь могут не только удар судьбы, нокаут или единичный акт жестокости. Ее губят также тысячи «постельных клещей», наши жестокость, равнодушие, бесчувствие, вскормленные в постелях тех, кого мы знаем или любим.

– У вас есть какая-нибудь музыка? Водитель посмотрел на сиденье рядом с собой.

– Вообще-то есть, но вряд ли вам она понравится. Могу предложить «Мерцающие черепа Вуду» или «Ракету из склепа».

– Тогда хоть радио включите.

– Запросто.

Он стал задумчиво крутить ручку настройки, пока не попал на канал классической музыки. Передавали «Римский карнавал» Берлиоза, и, слушая его, я ненадолго успокоилась. Такое же действие оказывал на меня и вечерний пейзаж за окном – перемежающиеся светлые и темные пятна. Маленькие, погрузившиеся в сон городки, запоздалые прохожие, торопящиеся домой. Мужчина вышел из винного магазина. Подросток на велосипеде вырвался на дорогу впереди нас, бешено крутя педали. Он то и дело оглядывался, намного ли нас опередил. На педалях сверкали красные рефлекторы. В одном из домов два освещенных окна напоминали глазницы. Грузовик свернул на подъездную дорожку, из выхлопной трубы клубился дым – светло-серый на фоне ночной черноты.

– Вот забавно!

– Что?

– Да вон – кинотеатр «драйв-ин». Они обычно в конце лета закрывают лавочку. Кому интересно там торчать в такую погоду? Холодно же.

Я посмотрела куда он указывал, и на первый взгляд зрелище показалось мне ничем не примечательным. На гигантском экране в заполненном народом магазине суетились люди. Внезапно в торговом зале появился Хью Оукли. Стоя у зеркала в полный рост, он примерял бейсболку. Это было в тот день, когда мы чуть было впервые не легли в постель, но вместо этого пошли в магазин «Гэп» в Нью-Йорке и уединились в примерочной. Вот к нему подхожу я с парой брюк в руках и что-то говорю. Он кивает и идет за мной в другой конец зала.

В открытом кинотеатре в глухой глубинке штата Нью-Йорк на экране в сорок футов высотой демонстрировали сцену из моей жизни.

– Видали, а? Ни одной машины. Кому они фильмы крутят, хотел бы я знать.

Площадка и в самом деле была пуста.

– Можете сделать музыку погромче, если не трудно?

У санатория Фиберглас парковка не пустовала. В девять вечера машин оставалось еще изрядно. Мы подъехали к ярко освещенной входной двери. Я бросила быстрый взгляд на здание, удивляясь тому, что сердце мое молчит.

– Вы здесь кого-то навещаете?

– Да. Старого друга.

Таксист наклонил голову, чтобы лучше разглядеть санаторий через ветровое стекло.

– Кучу денег надо иметь, чтоб в таком месте лечиться. Я посмотрела на его затылок. Таксист недавно побывал в парикмахерской: абсолютно ровная граница волос на фоне абсолютно белой кожи. Сзади он был похож на солдата или на маленького мальчика.

– Как вас зовут?

– Меня? Эрик. Эрик Петерсон, а что?

– Вы меня тут не подождете, Эрик? Я заплачу за лишнее время.

– Знаете, я сам собирался вам это предложить. Так и подумал, что вы не захотите тут долго оставаться, тем более час такой поздний. Вы потом – в Крейнс-Вью?

Повернувшись ко мне, он улыбнулся. Добрососедская улыбка, за которой только вежливость и участие.

– Да. Спасибо вам большое. Но я могу застрять там довольно надолго.

– Ничего. – Он кивнул на переносной телевизор. – Через десять минут последняя серия «Нигде и никогда». Хочу поглядеть.

Выйдя из такси, я заторопилась к входу в здание.

– А вас-то как зовут? – окликнул меня таксист.

– Миранда.

– Я никуда не денусь, Миранда. Можете не торопиться. – Не успела я сделать и нескольких шагов, как он пообещал: – На обратном пути я вам расскажу о гиацинтовых макао.

– Они имеют отношение к постельным клещам?