Эта идея появилась летом, после того как Скотт поработал в Обществе правовой помощи, до этого же он попеременно собирался стать архитектором, психиатром и банкиром-инвестором.

– До сих пор хочешь?

– Прокурором, пожалуй. Правда будет здорово, если мне когда-нибудь удастся выиграть дело у Дафны?

– Я бы не хотела, чтобы ты с ней оказался по разные стороны барьера. Она – сильный адвокат.

– Говорят, да. Тогда, может, я начну работать в прокуратуре, а потом перключусь на защиту, открою собственную фирму и возьму Дафну к себе, когда коллеги сочтут ее слишком старой.

– Дафну слишком старой? Не горячись. Она переживет всех своих партнеров.

– Но она столько работает. Ей надо больше развлекаться.

Лаура устало посмотрела на него, и он добавил:

– Ты всегда пытаешься ее устроить. Но если бы она захотела познакомиться с кем-нибудь помоложе себя, у меня есть такой человек на примете.

– Кто?

– Алекс.

– Твой приятель, которого ты приглашал на день Благодарения?

– Он считает, что Дафна сухая.

– Скотт, Алексу нет еще и двадцати одного года. А Дафне почти сорок.

– Как и тебе, но ребята считают, что ты классно выглядишь. Будь я на месте папы, я бы поспешил назад, пока никто ничего не предпринял.

Легкая шутка сына ненадолго исправила настроение Лауре.

– Сейчас это неуместно, Скотт.

– Я же шучу.

– Зачем ты такое говоришь? С чего это тебе приходит такое в голову? Мы верны друг другу. Я не смотрю на других мужчин, и твой отец не заглядывается на женщин.

– Заглядывается.

– Нет.

– Мама, я свидетель того, что он смотрит на других женщин. Он не слепой. Он встречает на улице красотку и оглядывается. Неужели ты считаешь, что только я жду летнего приложения с фасонами купальников? Он нормальный человек. И он – мужчина.

– Но он верный мужчина.

– Да, не донжуан.

– Что это значит?

– Это значит, что он не романтик.

Лаура не стала принимать это критическое замечание близко к сердцу. Скотт наслаждался, порицая взрослых. Принижение отца было одним из способов самоутверждения. Но сдержаться ей не удалось.

– Конечно же романтик.

– Что же он такого романтического сделал за последние полгода? – поинтересовался Скотт, закладывая руки за голову.

– Он прислал мне цветы в июле на мой день рождения.

– Да, сделал заказ по телефону, на что потребовалось не больше трех минут, – возразил Скотт. – Я не считаю это романтикой.

Лаура вспомнила тюльпаны на кухонном столе Лидии и то, как она удивилась, что Джефф сам их принес.

– Важно внимание. А как насчет кольца, которое он подарил мне на годовщину нашей свадьбы?

– Ты его нашла, когда вы с папой были в Северо-Восточной Гавани, и влюбилась в него. А папа счел тогда, что оно слишком дорого стоит.

– Что оно слишком необычно, – поправила Лаура. – Он счел его слишком необычным. – Кольцо было очень красивым – чеканное золото, переплетенное серебряными нитями, со смещенным от центра грушевидным сапфиром. – Он привык к более традиционным вещам, но купил его. Он позвонил в магазин, после того как мы вернулись домой, и договорился, чтобы его прислали. Если это не называется романтичным, то уж не знаю, что ты имеешь в виду.

– Это материальная вещь, мам. А как насчет того, что действительно требует времени, сил, фантазии?

– Например? – спросила Лаура. Ей хотелось понять, что имеет в виду ее девятнадцатилетний сын.

– Например, сделать тебе сюрприз и отправиться с тобой в Париж. Или подать тебе завтрак в постель, поставив на поднос розу. Или нанять лимузин с шофером и заниматься с тобой любовью на заднем сиденье, пока он мчится по Беркширу.

– Я потрясена, – откликнулась Лаура, приподняв брови. – Где ты этого набрался, Скотт?

У него хватило совести покраснеть, но он не собирался отступать.

– Женщинам нравятся романтические поступки. И какими бы современными ни были девочки в школе, им нравится, когда им дарят сборник стихов с каким-нибудь приятным посвящением на титульном листе.

– И ты это делаешь?

– Конечно.

– Я действительно потрясена.

– Конечно, потому что ты сама такая же. Именно ты всегда делаешь настоящие праздники из дня Валентина, дней рождения или Рождества. Папа просто присутствует.

Ноготь Лауры зацепился за шероховатость на спинке стула.

– Это имеет какое-то отношение к тому, что произошло? – тихо спросила она.

– Нет, – пожал плечами Скотт. – Но ты идеализируешь его, мам, а он не был идеалом.

– Он не является идеалом. Твой отец не исчез. Он вернется. – Она старалась придать уверенности своему голосу, но он теперь звучал не так убежденно, как прежде. Джеффа не было уже два дня. И если бы с ним произошел несчастный случай или он потерял память, его бы уже нашли. У него не было врагов, которые желали бы ему зла, а если он подвергся нападению неизвестных лиц, «порше» непременно кто-нибудь уже заметил.

Поэтому как бы она ни противилась, когда об этом упоминали другие, сколь бы болезненной ни была для нее эта мысль, она вынуждена допустить, что Джефф по собственной воле исчез из города во вторник вечером.

– Скотт?

– М-мм?

– Как ты думаешь… – Она умолкла, но потом заставила себя договорить, пока силы не оставили ее: – Как ты думаешь, возможно, чтобы твой отец хотел уехать? Как ты думаешь, он нуждался в переменах?

– Если так, значит, он сумасшедший.

– Как ты добр, – печально улыбнулась Лаура.

– Я действительно так считаю, – искренне подтвердил Скотт.

– Я очень ценю это, но я действительно хотела бы знать, что ты думаешь о своем отце. Ты мужчина, еще очень юный, но все же мужчина. Ты имеешь право голоса. Не дай Бог, ты можешь пойти на войну. Ты можешь заниматься любовью с женщиной. – Когда Скотт попытался возразить, она вытянула руку и мягко оборвала его: – Это нормально. Я бы стала беспокоиться, будь это не так. Ты достаточно взрослый. Если бы ты не хотел ставить меня в известность о своей сексуальной активности, то не оставил бы коробку с презервативами в ящике с нижним бельем, когда уезжал в школу прошлой осенью. Ты ведь знал, что я буду складывать туда чистое белье после стирки. Но мы отклонились в сторону. Так вот, я хочу знать твое мнение как мужчины о другом мужчине, – мог он уехать по собственной воле?

Скотт ответил не сразу.

– Как я могу смотреть на него просто как на другого мужчину? Он мой отец, а ты моя мать. Я знаю, что у многих моих друзей родители разводились, но лично мне никогда не приходилось тревожиться об этом. Вы с папой всегда ладили. В нашем доме всегда был мир. Все казались счастливыми. То, что я сначала говорил о папе, относится только к тому, что из вас двоих отдавала больше ты. Ты работала, пока папа заканчивал колледж, и снова пошла работать, когда мы были еще маленькими. Папа никогда не менял нам пеленки. Этим занималась ты. Ты кормила нас, возила по городу и одновременно строила свою карьеру. А папа только ходил на работу и возвращался домой.

Jlaypa никогда прежде не смотрела на их совместную жизнь под таким углом зрения.

– Он всегда был главой семьи.

– Теоретически. На практике мотором была ты. Поэтому когда ты меня спрашиваешь, допускаю ли я, что папа уехал по собственному желанию, мой ответ – нет. Не думаю, что он добровольно отказался от этой жизни. – Скотт помолчал. – Хочешь знать, что я думаю на самом деле? – И он взглянул на Лауру с усмешкой, скорее подходившей более взрослому человеку: – У него не хватило бы пороху на это.

Подобного разговора у Лауры со Скоттом больше не было. Его снисходительная усмешка потрясла ее. Она даже не могла себе представить, откуда это у него, ничего похожего она раньше не замечала. Но в данный момент она ничего не могла поделать. Прежде всего надо было найти Джеффа.

Ожидание становилось невыносимым. Она не пошла на вечер по сбору средств для Тома Коннолли, который был кандидатом на пост губернатора. Она чувствовала себя слишком разбитой, чтобы стоять с бокалом в руке и улыбаться, отвечая на вопросы. Газету читали все. Телефон звонил безостановочно. И хотя люди выражали ей сочувствие, за этим сочувствием таилось любопытство. Им хотелось знать всю подноготную. Лаура и сама хотела бы ее знать.