– Джефф? – возбужденно позвала она и затаила дыхание.

– Это я, мама. С тобой все в порядке?

Мышцы живота снова начали дрожать.

– Все в порядке, малышка. Я просто принимаю ванну, – откликнулась Лаура, стараясь, чтобы ее голос звучал не слишком разочарованно.

– Никаких новостей, пока я была под душем?

– Нет.

– Хочешь, чтобы я посидела у телефона?

Лаура знала, что, если зазвонит телефон, она выскочит из ванны со скоростью пули.

– Это будет замечательно, – сказала она. – Я здесь немного полежу и отмокну, а потом приготовлю нам завтрак.

– А не рановато для завтрака?

– Думаю, я сделаю вафли.

– Я не хочу есть.

– И может быть, сварю яйца.

– Я буду внизу, мама.

– Хорошо. Я скоро приду.

Чувствуя удовлетворение, оттого что ей удалось разговаривать сравнительно нормальным голосом, Лаура вытащила из воды руку и принялась рассматривать свои ногти. Ночью она хорошо потрудилась над ними, снимая светлый лак. Сегодня вечером им с Джеффом предстоит идти на обед, а завтра – на встречу акционеров политического фонда. Надо будет покрыть ногти лаком. Перед обедом. Или перед встречей акционеров.

Куда подевался Джефф?

Ощутив прилив паники, она села, кинула взгляд на дверь и всмотрелась в циферблат часов, оставленных на комоде. Часы показывали пять минут седьмого.

– Ну же, Джефф, – с мольбой прошептала она и вылезла из ванны. – Давай, давай.

Натянув габардиновые брюки и свободный кашемировый свитер, она поспешно наложила косметику на лицо, провела щеткой по золотисто-каштановым волосам, доходящим до плеч, проглотила две таблетки аспирина и направилась к лестнице.

Дебра сидела на кухне в школьной форме – обшитые тесьмой легинсы под короткой джинсовой юбкой и блузка со стоячим воротничком, поверх которой шерстяной свитер. Она как-то странно посмотрела на Лауру:

– Почему ты так оделась?

– У меня деловые встречи все утро.

– Ты собираешься идти на деловые встречи? Папы не было всю ночь, у нас нет ни малейшего представления, где он, а ты отправляешься на встречи?

– Он появится. – Лаура взглянула на часы. Они показывали почти половину седьмого. – Теперь уже скоро. Вот увидишь. – Она достала вафельницу и вытащила из холодильника картонную упаковку апельсинового сока. – Хочешь?

– Как ты можешь думать о еде в такое время?

Лаура сомневалась, что ей удастся проглотить хоть кусочек, но надеялась, что Дебра поест, и налила ей стакан сока.

– Мы должны думать о будущем. Паника не поможет. Надо сохранять спокойствие.

– Я не пойду в школу.

– Пойдешь. И пока ты учишься, я буду звонить по телефону, если твой отец не появится.

– А что, если он попал в автокатастрофу – например, съехал с дороги и врезался в дерево, – и полиция обнаружит его, когда взойдет солнце?

– Тогда они вызовут меня.

– А ты вызовешь меня?

Заметив страх в глазах Дебры, Лаура протянула руку и обняла ее. Приятно было ощутить человеческое тепло.

– Конечно вызову. Что бы я ни услышала, я тут же сообщу тебе. Годится?

– Не совсем. Не понимаю, почему я не могу остаться дома. Я все равно ничего не пойму в школе, когда мои мысли будут здесь.

В этом был свой резон. Даже в лучшие времена Дебра была не самой блестящей ученицей. Но Лауре нужно было выставить ее из дома. Какой бы рассеянной дочь ни была в школе, лучше ей быть там, чем сидеть дома в ожидании звонка. Кроме того, если Джефф не появится и утро не принесет никаких известий о нем, Лауре придется обратиться за помощью, и создастся действительно неприятная ситуация. При одной мысли об этом Лауру бросило в дрожь.

– Будь добра, принеси газеты.

У Дебры расширились глаза.

– Ты думаешь, может быть, что-нибудь в «Сане»?

– Нет, просто хочу узнать, что делается в мире.

В заголовках об экономическом спаде и напряженности в районе Персидского залива Лауре виделась какая-то противоестественная обыденность.

– Дождь идет.

– Уже перестал. Принеси газеты, малышка. Пожалуйста.

Не дожидаясь ответа, Лаура открыла нижний ящик стола и достала миксер. Когда Дебра вернулась с «Уолл-стрит джорнел» под мышкой и раскрытой «Сан» в руках, Лаура энергично взбивала деревянной ложкой тесто для вафель. Она вылила порцию в раскаленную вафельницу, и шипение теста заглушило шелест газетных страниц. Вафли были готовы как раз к тому моменту, когда Дебра отложила газету в сторону.

– Ничего, – с отвращением промолвила она. – Где он?

Лаура вилкой выложила вафли на тарелку.

– Не знаю.

– Что с ним случилось?

– Хочешь, я взобью сливки?

– Нет! Я не буду есть, мама.

– Ты должна поесть. Ты же любишь вафли.

– Я уже сказала тебе, что не хочу есть.

– Тебе надо поесть.

– Я не могу! – И, встав из-за стола, Дебра исчезла в коридоре.

Лаура резко ощутила свое одиночество.

– Ты куда?

Она поняла, что в глубине души хочет, чтобы Дебра осталась дома, – хотя бы для того, чтобы рядом была живая душа. Однако разум подсказывал ей – Дебру надо отправить в школу, дабы оградить ее от потрясений.

– За учебниками, – донеслось издали.

Лаура тупо уставилась на тарелку с вафлями, которую держала в руках, потом перевела взгляд на вафельницу, посмотрела на оставшееся тесто и залила вторую порцию. Когда Дебра вернулась, вторая порция вафель была готова и на подходе была уже третья.

– Я действительно хочу остаться дома.

– Я знаю, – ответила Лаура, взбивая сливки, – но в этом нет необходимости.

– А что мне сказать своим друзьям?

– Можешь сказать, что хочешь. Но незачем поднимать панику. Я уверена, что все в порядке. Все прекрасно объяснится. Твой отец вернется домой, Дебра. Я знаю, что он вернется.

– Я рада, что хоть кто-то из нас сохраняет чувство уверенности.

Лаура ни в чем не была уверена, и с каждой минутой ей все труднее становилось сохранять твердость. Чем больше проходило времени, тем более зловещие перспективы ей рисовались и тем меньшую уверенность она ощущала. Но она была оптимисткой по природе. Хотя бы ради Дебры она должна трезво мыслить.

– Я уверена. – Лаура взглянула на часы: – Десять минут восьмого. – Автобус подъезжал в двадцать минут восьмого. – Тебе пора. Дженна уже ждет. – Дженна была лучшей подругой Дебры, они дружили с начальной школы. То, что она жила на соседней улице, было веским аргументом для Фраев, когда они приобретали этот дом.

– Ты сообщишь мне, если тебе удастся что-то узнать? – спросила Дебра испуганно, когда Лаура провожала ее к двери.

– Ага.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Более или менее удовлетворенная, Дебра подняла воротник кожаной куртки, перекинула рюкзак через плечо и вышла из дома. Как только она свернула на улицу и исчезла за соседской изгородью, Лаура кинулась к телефону.

С точки зрения Лауры, Дафна Филлипс была самой шикарной женщиной Гемпширского округа. Высокая и элегантная, с густыми волосами медового цвета, которые она обычно завязывала сзади мягким узлом, изысканно владеющая макияжем и обладающая безупречным вкусом, она поистине выделялась среди всех. К тому же она была еще и умна. Дафна окончила школу юриспруденции с самыми высокими оценками и оставалась, на взгляд Лауры, самым компетентным юристом в области криминального права среди остальных десяти коллег, работавших с ней в фирме. Кроме того, она обладала тактом. Она знала, когда говорить и когда следует промолчать, когда вступить в спор и когда лучше придержать язык за зубами. А для такого городка, как Нортгемптон, это было немаловажным.

Лаура и Дафна были лучшими подругами еще со школьных времен. Они вместе учились, вместе ходили на свидания, вместе проводили летние каникулы. Дафна первой узнала о том, что Лаура бросает колледж и выходит замуж за Джеффа; Лаура первой узнала о том, что Дафна принята в Йель. Благодаря рассказам Дафны Лаура знакомилась с правом; Дафна познавала материнство, впитывая опыт Лауры. Они пользовались услугами одного и того же парикмахера, одной и той же портнихи, ходили к одному гинекологу. Они были ближе чем сестры.