— Ты не хочешь проехать через центр города?

— Лучше этого не делать. Хайгейт шире и просторнее других улиц. Я смогу оглядеть рыночную площадь издали, и у меня будет место, где при необходимости можно развернуть Кабала.

Она понимающе кивнула. Он положил руки ей на плечи.

— Собор у нас за спиной, а дом шерифа перед нами. Ты знаешь, где находится контора Саймона?

— На Хайгейт, около переулка Воров, — с улыбкой ответила она. — Мне всегда казалось это подходящим местом.

— Так оно и есть. — Он оценил ее иронию, но главное — она знает, где найти Саймона.

Он сжал ей плечи.

— Клэр, самый опасный момент — это передача выкупа. Как только ты окажешься на земле, я не смогу дотянуться до тебя в случае беды. Поклянись, что, если начнется драка, ты побежишь к епископу или к шерифу. Любой из них укроет тебя, пока не минует опасность.

Она положила ладони на нашитый на его груди красный крест.

— Я клянусь. А теперь ты поклянись, что придешь за мной, и мы найдем другой способ получить твой выкуп.

Как он может дать такую клятву?

— Клэр, я не могу…

Она недовольно тряхнула головой.

— Клянись, Бернард. Прежде всего, ты должен быть жив и невредим! — Ее глаза наполнились слезами. — Я не убегу и не оставлю тебя одного драться, если ты не поклянешься!

Он мог без дрожи в руках противостоять сарацинам, а тут от слез этой женщины у него подгибались колени. Бернард обнял ее и крепко прижал к себе.

— Я клянусь, что, если передо мной окажется больше шести противников, я не стану с ними сражаться. Довольна?

— Шесть!

— Если я на коне, а они пешие, то с шестерыми я справлюсь.

Он услышал, как она глубоко вздохнула.

— Тебе наплевать, что я волнуюсь.

— Ничего подобного. Семь — это уже чересчур, но не шесть.

Он невозможно самонадеян, но Клэр вспомнила, как он справился с четырьмя отцовскими воинами. Говоря о шестерых, он вовсе не хвастается.

Им уже пора ехать, а она плачет у него на груди! Ей следует пожелать ему удачи, но слова не идут.

— Пойдем, — сказал он. — Чем скорее с этим покончить, тем лучше.

Клэр обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.

— Я буду скучать без тебя, — прошептала она и отошла.

«Я буду скучать без тебя». Бернард взглянул на свои руки. Как же он смог ее отпустить? Дурак. Но она не призналась ему в любви, сказала только, что будет скучать.

Зазвонил кафедральный колокол, призывая священников на полуденную молитву. Значит, надо ему поторопиться. Бернард вскочил на Кабала и, возможно, в последний раз поднял Клэр и усадил впереди себя. Он крепко обхватил ее за талию и направил коня к городским воротам под звуки колоколов, сливающиеся с ударами собственного сердца.

— Ты будешь скучать по мне? — спросил он, отчаянно пытаясь собраться с мыслями.

— Очень сильно, — ее голос прозвучал по-прежнему еле слышно.

Когда они миновали городскую стену, Бернард заметил человека, который мчался по Майклгейт. Дозорный Сеттона? Очень похоже. Когда человек скрылся из виду, Бернард свернул влево, намереваясь пробраться улицами до моста в западной части города.

Горожане расступались и пропускали рыцаря на боевом коне — они привыкли к путешественникам, приезжающим в Дерли, чтобы купить изделия многочисленных местных ремесленников. Кое-кто глазел на Клэр.

— Я тоже буду по тебе скучать, — осмелился произнести Бернард.

Клэр ничего не ответила — она лишь потерлась об его руку.

— Больше всего мне будет не хватать твоей улыбки, — сказал он. — Она у тебя такая естественная и очаровательная.

— Спасибо, — ответила она и погладила его по руке.

Бернард пересек мост. Впереди виднелся огромный собор. Клэр натянула на лицо капюшон плаща и прижалась к Бернарду, словно готовилась к худшему. При последних звуках колокола он свернул на Блейк-стрит, ту самую улицу, где покупал хлеб и сладкие пирожки для Клэр. Как жаль, что он не умеет красиво выражать свои мысли! Это труднее, чем махать саблей.

— Чем мучиться и страдать без тебя, лучше мне тебя не отдавать.

Она застыла.

— Ты будешь страдать?

— Теперь-то я знаю, что когда стоял перед твоим отцом и требовал награды, то ошибся. Мне следовало настоять на браке с тобой. Ты самая ценная часть награды.

— Разве?

Он наклонился к ней.

— Если бы я мог повторить все заново, то забыл бы про землю, отказался бы от выкупа и забрал бы тебя. Я люблю тебя, Клэр.

Клэр взяла в руки поводья и натянула их. К удивлению Бернарда, Кабал повиновался. Одно движение — и Клэр уже сидела боком в седле. Она не могла поверить услышанному.

— Это правда?

— Выходи за меня замуж. Будь моей женой. Дели со мной еду, постель, всю мою жизнь. Я знаю, что не имею права просить тебя отказаться от твоей мечты, но готов поклясться, ни один мужчина не будет любить тебя сильнее и заботиться о тебе усерднее, чем я.

Он говорил так искренне, что сердце у нее, казалось, вот-вот разлетится на части.

— Я тоже тебя люблю. Если бы это было в моих силах, то я выбрала бы только тебя. Но… мой отец. И Юстас. — Она махнула рукой. Зачем перечислять все препятствия? Он сам о них знает.

Он заключил ее в крепкие объятия.

— У нас есть еще неделя, — сказал он. — Пока не отчаивайся.

Неделя до свадьбы. Свадьбы не с тем женихом, который ей нужен.

Бернард пришпорил Кабала. Они свернули на Хайгейт и поехали к рыночной площади, где их ждал ее отец.

— У тебя есть план? — спросила она.

— Кое-что я обдумал. С этого момента я должен поступать согласно закону. У меня право первенства в отношении тебя. Мы должны заставить твоего отца признать это право.

— Каким образом?

Он засмеялся.

— Если бы я знал. Но выход должен быть, и я его найду.

Как он может смеяться? А она опять на грани слез. Вид у него был весьма уверенный. Значит, прочь сомнения? Чем она может помочь? В прошлый раз, пытаясь помирить отца с Бернардом, она потерпела неудачу.

— Вот он, — сказал Бернард.

Клэр посмотрела в сторону рыночной площади и, поскольку сидела высоко на Кабале, сразу разглядела отца, который, не замечая торговцев и горожан, слонявшихся между прилавками, расхаживал посредине площади вокруг большого мешка из-под муки.

Отец был не один, а с двумя охранниками, вооруженными копьями. Охранники следили за мешком. Клэр была почти уверена, что в мешке мука, а не золото.

— Что теперь делать? — спросила она Бернарда.

— Как бы мне не хотелось, но, чтобы заявить о своих правах на тебя, я должен сначала тебя отпустить.

— Нет!

— Нам надо вести себя безупречно, а это значит, что ты должна вернуться в Дассет. Клянусь, что приеду за тобой. Я поговорю с епископом и с Саймоном. Должна же найтись сила, способная противостоять твоему отцу! Верь мне, Клэр. Я знаю, что прошу очень многого, но все же верь мне.

Один из охранников увидел их и указал Сеттону. Тот мгновенно повернулся. Даже на расстоянии Клэр ощутила его злобу. Она почувствовала тошноту, и у нее закружилась голова.

— Когда ты приедешь? — спросила она.

— Я пришлю весточку через Гарта или Уота.

— А если не найдется способа добиться вознаграждения?

— Тогда я тебя опять украду.

— А как же быть с выкупом?

— Твой отец считает меня дураком. Взгляни повнимательнее на мешок. Из него ничто нигде не выпирает. Похоже, что он наполнен не золотыми монетами, а мукой.

Сеттон сделал знак головой, и двое воинов с мечами подбежали к своему сюзерену. Итак: два меча и два копья — неплохо, подумал Бернард. Вероятно, это еще не все.

Он оглядел толпу, которая начала проявлять интерес к происходящему на середине площади. Воинов Сеттона больше не было видно, но это ничего не значило — они могли выскочить откуда угодно.

У Бернарда чесались руки выхватить саблю, но он удержался, чтобы не началась потасовка, особенно, когда Клэр рядом. Самое трудное — отпустить ее. Но он обязан вернуть то, что украл, прежде чем сможет заполучить Клэр законным образом.