— Покинуть Лондон? — Дерлинг сделал большие глаза. — Да вы шутите!

— Нисколько. Ибо в дополнение к показаниям ваших бывших служанок и рассказу мисс Хепворт у меня также имеется показание еще одной особы, с которой я знаком не первый день и которой безгранично доверяю. Она оказалась случайной свидетельницей того, как вы однажды чуть не забили насмерть девушку. Вы подлец, лорд Дерлинг. С моей стороны было бы безумием допустить вашу свадьбу с Элен.

Лицо Дерлинга покрылось испариной.

— Вы уже сообщили Элен?

— Еще нет. Но я сделаю это завтра утром. Пусть она и остальные члены семьи узнают о вашей трусости. Я хочу, чтобы мисс Хепворт была оправдана в глазах общества, а потому намерен самолично удостовериться в том, что справедливость восторжествовала.

Дерлинг побледнел.

— Что вы имеете в виду? Что я должен публично подтвердить правдивость ее слов? Или что вы сами собираетесь проинформировать… все общество?

— Не вижу причин, почему женщина должна продолжать страдать из-за вашей лжи, сэр.

— Но вы погубите меня!

— Что ж, по-моему, это будет вам справедливым наказанием за погубленную четыре года назад репутацию невинной женщины, а может, и за жизни других женщин.

Дерлингу нечего было сказать в свое оправдание. Его красивое лицо, еще недавно горевшее справедливым негодованием, теперь приняло жалкий вид, а на лбу выступили крупные капли пота. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и вышел вон. Сразу вслед за тем в комнату проскользнул молодой лакей.

— Ты знаешь, что делать, — тихо сказал ему Эдвард. — Будь осторожен, но не выпускай его из виду. Мне нужно знать, где он бывает и с кем встречается. Скорее всего, он покинет Лондон поздно ночью или завтра на рассвете. Проследи за этим, возьми в помощь столько людей, сколько потребуется.

Кивнув, лакей бесшумно удалился, а Эдвард налил себе бокал портвейна. Он был уверен в неукоснительном исполнении своих приказаний, а также в том, что Дерлинг покинет город под покровом ночи.

Не принеся извинений и не ища себе оправданий, Дерлинг попытался выставить Диану в роли интриганки, но не преуспел в этом. Эдвард ни на минуту не усомнился в истинности слов Дианы, ее честность для него была несомненна.

Именно о Диане и думал Эдвард, стоя у окна. Диана Хепворт оказалась замечательной женщиной, честной и преданной своим близким, готовой бороться за их счастье. Как раз такую женщину Эдвард и мог бы полюбить, если бы не Дженни.

Медленно потягивая портвейн, Эдвард размышлял над одним обстоятельством, которое его тревожило. В глазах Дианы он заметил промелькнувшую надежду, какое-то страстное желание, а может, даже нежность. И Эдвард боялся нечаянно обидеть ее. Несмотря на свое восхищение этой женщиной и уважение, которое к ней испытывал, Эдвард не мог разделить ее чувства, ибо его сердце принадлежало другой.

Эдвард тяжко вздохнул, вспомнив о женщине, завладевшей всем его существом. Бог знает, увидит ли он ее когда-нибудь.

А если Дженни больше не появится в его жизни, что тогда? Это не освобождает его от долга перед семьей — жениться и произвести на свет наследника, — так же как не уменьшает его желания найти женщину, с которой можно было бы общаться на равных. Могла ли Диана Хепворт стать для него такой женщиной? Судя по отношению Дианы к своей семье, из нее вышла бы хорошая жена.

Возможно. Но любил Эдвард все-таки Дженни. Он решил ждать ее. Он отдал ей свое сердце и связал себя словом. А для благородного — и влюбленного — человека ничто не имеет большего значения.

Весть о необъяснимом исчезновении лорда Дерлинга из Лондона быстро облетела общество. В гостиных только об этом и говорили. Разумеется, припомнили его не состоявшуюся четыре года назад свадьбу с Дианой Хепворт и стали докапываться до истинных причин разрыва. И, хотя его подробности обществу известны не были, люди осознали, что Диана Хепворт ни в чем не виновна и что разрыв, скорее, был спровоцирован самим лордом Дерлингом.

Не без помощи Эдварда положение Дианы в обществе было восстановлено, и ее стали везде принимать с распростертыми объятьями. Все, с кем она еще не была знакома, всячески стремились быть ей представленными, а миссис Митчелл была на седьмом небе от счастья.

— Теперь-то тебе не нужно спешить в Уитли, душенька, — радостно проговорила она. — Можешь остаться здесь, и теперь, когда с Фиби дело решено, тебе нужно устраивать и свою судьбу. — Миссис Митчелл с сияющим лицом посмотрела на старшую племянницу, устроившуюся в уголке, рядом с Чосером, который положил свою голову ей на колени. — Ты просто светишься от счастья, ангел мой.

Фиби рассмеялась.

— А почему бы и нет? Ведь самый красивый мужчина в Лондоне попросил моей руки, доброе имя Дианы восстановлено, а леди Элен больше не грозит брак с ужасным лордом Дерлингом. Чего ж еще желать?

— И правда, чего? — сказала миссис Митчелл, внимательно посмотрев на Диану. — А что у тебя с лордом Гартдейлом, Диана? Как ты думаешь, он объяснится тебе?

— А что, лорд Гартдейл питает к Диане нежные чувства? — воскликнула Фиби. — Отчего ж мне ничего не сказали?

— Оттого что тут не о чем говорить, — успокоила ее Диана. — Лорд Гартдейл мне и, правда, небезразличен. Я тоже нравлюсь ему, он меня уважает. Однако у меня есть веские основания полагать, что его сердце отдано другой.

Фиби сделала большие глаза.

— Лорд Гартдейл влюблен? Но что ж леди Элен мне ничего не рассказывала?

— Возможно, леди Элен просто ничего об этом не знает, — предположила Диана, — а потому, Фиби, ты тоже держи язык за зубами. Лорд Гартдейл не хочет афишировать эти отношения.

Фиби надула губы.

— Какая досада, что нельзя ни с кем поделиться столь потрясающей новостью. Я, конечно, буду молчать, но очень жаль, что он любит другую, Диана. С тобой ему будет лучше, и я не прочь сама ему об этом сказать.

— Ох, Фиби, не знаю, — сказала Диана, весело переглядываясь с теткой. — Эта дама, быть может, и тебе очень понравилась бы, если бы ты узнала ее.

Свадьба Аманды Таунли и графа Истклиффа принесла женщинам массу развлечений. Торжество, как и ожидалось, было обставлено с большой помпой. Диана была искренне рада за подругу, связавшую жизнь с любимым человеком. В элегантном белоснежном платье из атласа с кружевной отделкой, с цветами в волосах и с улыбкой женщины, вступающей в самую прекрасную пору жизни, Аманда выглядела потрясающе. По всему было видно, что с ролью графини Истклифф она справится как нельзя лучше.

Диану теперь с радостью принимали в свете, ее роль скромной компаньонки сменилась ролью завидной невесты. Она стала центром внимания мужчин, которые то и дело приглашали ее танцевать и осыпали комплиментами. Столь резкая перемена в судьбе была поистине удивительна.

— Вы, кажется, очень довольны собою, Диана, — сказал Эдвард, приближаясь к ней во время свадебного завтрака[4] с двумя бокалами шампанского. — И, смею сказать, очень красивы.

Диана приняла из его рук предложенный ей бокал шампанского, надеясь, что румянец на ее щеках будет отнесен на счет радостных волнений, которыми был богат день.

— Благодарю вас, милорд, вы очень любезны. Рассказанная Дианой Эдварду правда о лорде Дерлинге положила начало их дружбе. Однажды, когда они оставались одни, Эдвард попросил у Дианы позволения называть ее по имени, и она, разумеется, тотчас согласилась, радуясь, что в их отношениях с Эдвардом появилось хотя бы подобие ой доверительности, которая связывала его с Дженни. Теперь почти не проходило и дня без того, чтобы Эдвард не наведался на Джордж-стрит повидаться с Дианой. Иногда он приглашал их с Фиби прокатиться в экипаже, а иногда просто проводил время за разговорами с Дианой и миссис Митчелл. Каждый раз рядом с Эдвардом Диана чувствовала все то же радостное возбуждение, которое всеми силами пыталась скрыть, опасаясь случайно перешагнуть рамки дружеских отношений.