— Замолчите! — взорвалась Эвелин, приблизившись еще на шаг. — Это вы не понимаете, Медлин. Мой отец никогда ничего мне не рассказывал… но я не раз слышала, как он жалел о том, что у него нет сыновей, а слабая дочь не сможет вести войну с Сентледжами! И я оказалась действительно слабой. В ту ночь я убежала и спряталась в первом попавшемся месте.

— Наверняка в этом не было необходимости. Не могу поверить, что кто-нибудь из Сентледжей причинил бы вам вред. О вас позаботились бы. — Медлин умолкла, встретившись с холодным взглядом Эвелин.

— Неужели вы думаете, что я приняла бы милость убийц и негодяев? — спросила она в ярости. — Нет, я должна была исчезнуть. Я пробралась на борт рыбацкого судна, которое довезло меня до Франции. Когда капитан обнаружил меня в трюме, он просто выкинул меня на берег, как крысу.

Эвелин подошла еще ближе, ее пронзительные глаза горели странным огнем.

— Вы знаете, друг мой, каково это, остаться одной в целом мире, оказаться в чужой стране? Медлин покачала головой, судорожно глотнула.

— После того как меня изнасиловали в первый раз, я быстро научилась выдавать себя за мальчика.

— Господи! — выдохнула Медлин.

— Я хорошо притворялась, — с горечью продолжала Эвелин. — И еще многое делала хорошо. Обманывала, воровала, продавала свое тело за деньги. Делала все, чтобы выжить, скопить денег — и в один прекрасный день вернуться сюда, и доказать, что мой отец ошибался. Ему не нужен был сын, чтобы отомстить за нашу семью. Нужна была только я!

Она взмахнула пистолетом, лицо ее было всего в нескольких дюймах от глаз Медлин. Впервые Эвелин не могла скрыть боль, ненависть, прошлые унижения, которые гнули и ломали ее душу. Медлин смотрела на нее со смешанным чувством сострадания и ужаса.

— Мне очень жаль, — мягко сказала она. Слова казались глупыми, ничего не значащими, но они возымели действие. Эвелин пришла в себя.

Она отступила на шаг, бормоча:

— Не жалейте. Не жалейте меня. Поберегите жалость для своего мужа.

При упоминании об Анатоле у Медлин замерло сердце.

— Вы не ссорились с Анатолем, — попыталась она урезонить женщину. — Он не может отвечать за то, что произошло с вами и вашими родными. Он тогда еще не родился.

— Неважно. Он Сентледж, глава этого проклятого рода. Он должен умереть. И все остальные тоже.

— Но нельзя же рассчитывать убить их всех. Вас поймают, может быть, даже убьют. Ив… Эвелин, прошу вас. Вы застрелили Романа, защищаясь. Можно считать, что это несчастный случай. Остановитесь. Расстаньтесь с этим. — Медлин кивнула головой на пистолет.

— Я не хочу останавливаться, — сказала Эвелин с леденящим душу хладнокровием. — Да, я могу погубить их всех. Одного за другим, медленно, осторожно, как я и намеревалась.

Она не выказывала никаких признаков безумия, на нее опять снизошло ужасающее спокойствие, которое казалось Медлин хуже сумасшествия. Темная сила уносила Эвелин за пределы разума, за пределы сострадания, за пределы логики. Сила, неотвратимая, как видение в кристалле.

Неужели и впрямь невозможно остановить Эвелин, победить пророчество? Медлин снова и снова задавала себе этот вопрос. Эвелин смотрела на Медлин холодно и оценивающе, но, когда она заговорила, в ее голосе звучало сочувствие:

— Мне жаль, что вы оказались замешанной в это, Медлин. Вы мне нравились, действительно очень нравились.

Нравилась? Эвелин говорила о ней так, будто Медлин уже умерла, и от этого кровь стыла в жилах.

— К сожалению, — продолжала она, — вы оказались здесь, и я вынуждена извлечь из этого пользу.

— Что? Что вы хотите этим сказать?

— Вне всякого сомнения, муж отправится вас искать.

— Нет! Он не пойдет. — Медлин говорила слишком быстро, обнаруживая предательский страх. — Я… я хочу сказать, он даже не знает, где я.

— Но он располагает особыми средствами, чтобы это узнать, чтобы следить за вами, не так ли?

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Не пытайтесь отрицать, Медлин, — перебила ее Эвелин. — Я прекрасно осведомлена о способностях вашего мужа. То, чего я не сумела вытянуть из Романа, я узнала от Бесс. С ним непросто справиться, с вашим Анатолем. Как уничтожить человека, который способен отшвырнуть тебя прочь одним усилием воли? Его нужно захватить врасплох. А как захватить врасплох того, кто наделен нечеловеческой способностью чувствовать человека на расстоянии? Но, может быть, это чувство даст осечку, если Сентледжа отвлечь. Например, страхом за жизнь того, кто ему очень дорог. Как вы думаете, Медлин? — Эвелин смотрела на нее, насмешливо подняв брови.

— Нет! — задохнулась Медлин. — Я не позволю использовать меня, чтобы заманить Анатоля в ловушку!

Эвелин направила на нее пистолет.

— Дорогая, у вас нет выбора. Вы должны мне помочь, иначе…

— Иначе вы застрелите меня, как Романа? Стреляйте! — вскричала Медлин. — Я скорее умру, чем стану приманкой для Анатоля.

— Не будьте дурочкой, дорогая.

Сердце Медлин колотилось с бешеной частотой. Она попыталась взять себя в руки, успокоиться, чтобы прояснить разум, найти у Эвелин слабое место. Секунды тянулись бесконечно. Почему Эвелин не стреляет? Она убила Романа без всяких угрызений совести.

Убила Романа. В голове у Медлин возникла картина: Эвелин идет по дорожке с дымящимся пистолетом в руке.

Она скептически посмотрела на женщину.

— Вы блефуете. Пистолет не заряжен. Эвелин вздрогнула, но быстро оправилась и улыбнулась.

— Хотите проверить?

Она подняла пистолет, однако Медлин видела, что в ее глазах мелькнуло сомнение.

— После того как вы застрелили Романа, у вас не было времени заряжать.

Улыбка Эвелин превратилась в безобразную гримасу. Она отпустила курок, который вернулся на место с сухим щелчком.

— Вы слишком умны, — процедила она сквозь зубы.

И внезапно бросилась на Медлин. Та попыталась увернуться, но пальцы Эвелин впились в ее руку. Медлин яростно сопротивлялась, однако Мортмейн оказалась жилистой и крепкой. Она рывком поставила Медлин на колени и занесла пистолет над ее головой.

Медлин вскрикнула и дернулась. Сильный удар пришелся в плечо. Она захватила пригоршню песка и, прежде чем Эвелин нанесла новый удар, швырнула песок ей в лицо.

Выкрикнув невнятное ругательство, Эвелин отпустила Медлин, чтобы протереть глаза. За эти короткие мгновения Медлин успела вскочить на ноги. Она кинулась в туман, понятия не имея, куда бежит.

Прочь от Пропащей Земли и ее потемневших развалин, прочь от ярости Эвелин Мортмейн. Она слышала, как женщина выкрикивает ее имя, осыпает ее проклятьями.

Медлин побежала быстрее. Дорога пошла вверх, и бежать стало труднее. Она споткнулась, упала, но сумела встать. То бегом, то шагом она поднималась на холм.

Дыхание ее прерывалось, боль в боку становилась почти нестерпимой. Она не знала, где находится, но не могла остановиться.

Она полагала, что все же удалилась от Эвелин на достаточное расстояние, но ведь той не нужно было много времени, чтобы оправиться. Она гораздо лучше, чем Медлин, знала эту местность, и густой туман не мог ей помешать.

Что делать? Медлин снова и снова задавала себе этот вопрос, чувствуя, что движется все медленнее. Может быть, надо остановиться, найти какое-нибудь оружие. Камень. Его можно бросить в голову Эвелин и…

Но мысль о подобной жестокости, о том, чтобы снова приблизиться к Эвелин, пугала ее. Нет, она пойдет дальше, убежит от этой женщины, найдет того, кто ей поможет, будет молиться, чтобы Анатоль не встретился с безумной Мортмейн.

Если б только она могла добраться до хижины, где живут рыбаки, позвать их на помощь! Эвелин можно поймать, задержать. Если ее где-нибудь запрут, Анатоль, конечно, будет в безопасности.

Но сначала… Медлин остановилась. Ей надо перевести дух, понять, где она находится. Прижав руку к вздымающейся груди, она напряженно прислушивалась в ожидании погони.

Кроме шума в ушах, она ничего не слышала. Море… волны бьются о берег… Совсем близко. Но где? Туман рассеивал звуки, и определить направление было невозможно.