В зале театра мужчин оказалось столько же, сколько женщин. Я тут же на минуту представила московский театр с не VIP или не премьерным показом…

А спектакль, против ожидания, оказался изумительным: смесь балета, йоги и капо-эйры. Я смотрела затаив дыхание и, когда Джеймс задремывал, пихала его в бок. Он при этом возмущенно оглядывался и заявлял: “Ты что мне все время смотреть мешаешь?”

А потом мы шли домой, и я размышляла, что все не так уж плохо, и даже здесь можно как-нибудь прижиться, раз в этом захолустном городишке показывают такие замечательные спектакли.

На следующее утро я проснулась от холода в доме. Нехотя вылезла из постели – проверить датчик с регулятором температуры, который приметила на стене еще накануне. Так и есть: Джеймс поставил его на 12 °C! Я к этому моменту догадывалась, что англичане на обогреве квартир экономят и ставят термостаты на низкую, по нашим меркам, температуру, а на ночь снижают ее еще больше. Некоторые, правда, программируют их так, чтобы те включались и нагревали дом на несколько градусов минут эдак за двадцать до пробуждения хозяев или их прихода домой. У Джеймса же дома такой роскоши, к сожалению, нет… Я впоследствии как-то мягко намекнула ему, что у нас в России дома зимой всегда тепло. Он тогда страшно разволновался и заявил, что это абсолютнейшее варварство и недопустимая трата энергии. И я скромно умолчала, что в моей квартире в Москве зимой бывает так жарко, что иногда приходится на ночь открывать окошко…

Позже выяснилось, что многие дома здесь по-прежнему обогреваются нефтью или каминами. Правда, обычно вдобавок к этому все же имеют газовое отопление (это которое через термостат). Кроме того, сейчас модно заводить специальные плиты-печки. Они похожи на обычную электрическую с плоским верхом, только очень большую, и особенность их в том, что они постоянно включены. Работают они от угля, или газа, или нефти, или электричества. Называют их “Арго”, или еще “хранилище тепла”. На них готовят, они же могут согревать воду и гнать ее по батареям. Раньше они были только в очень больших домах и топились только углем. Потом владельцам надоело возиться с золой, остающейся после сгоревшего угля, и многие стали пользоваться нефтью – теперь же из-за цен на нее они о своем решении весьма и весьма сожалеют.

Да, так вот подрегулировала я термостат на свой вкус, влезла в тапки и халат и поплелась на кухню. Понимаю теперь, почему англичане утром прежде всего остального так любят выпить чашку чая: это просто чтобы изнутри согреться при кошмарном утреннем холоде в доме.

Чай здесь пьют иначе. Все англичане, которых я знаю, обязательно пьют его до завтрака, лучше всего – если есть кому подать – прямо в постели. Как правило, по утрам это зверски крепкий черный чай с капелюшкой молока и с сахаром. А вообще, как мне потом стало ясно, для англичан “чашечка чаю” – это панацея от всех бед: если чувствуют себя неважно (независимо от вида болезни) или вдруг стало не о чем говорить, вы услышите: “Пойду заварю чаю”. Никто из них, кстати, не представляет, что чай можно пить с вареньем. И мое заявление, что в России некоторые любят класть варенье прямо в чашку, воспринимается исключительно как удачная шутка. Варенье здесь положено мазать на тост. Или булочку, или кекс – и никак иначе. А после еды чай тут не пьют почти никогда.

Еще в Москве я почему-то думала, что англичане любят изысканные чаи и знают в них толк. Здесь же убедилась, что самый популярный – это обыкновенный черный, пахнущий, на мой вкус, сеном. Напихано его в порционный пакетик столько, что им можно заварить по меньшей мере с пяток нормальных чашек. Они же используют его всего для одной, и это объясняет, почему англичане почти всегда добавляют в него молоко.

Купить можно, конечно, и всевозможные ароматные чаи, но они этого почему-то не делают. И забавно наблюдать, что если уж кому-нибудь из них пришлось пить “Эрл Грей”, то пьет он его обычно тоже с молоком!

Чаю в постель от меня Джеймс, разумеется, не дождался, зато я приготовила нам завтрак: овсяную кашу (было встречено с одобрением), тосты и сыр. Сыр вызвал у Джеймса полнейшее недоумение. “Кто же ест сыр на завтрак!” – изумленно заявил он, и на мое резонное: “А когда же его еще есть?” – сказал, что все нормальные англичане едят его на обед. Потом я убедилась, что это правда, и на завтрак его не ест никто из наших знакомых. Зато есть сыр на обед, причем в невероятном количестве, считается делом совершенно обычным. В пабах даже существует такой “обед пахаря”: огромный кусок сыра (или несколько больших разных), галеты, маринованные луковки и чатни (что-то типа джема по консистенции, только с кусочками овощей, фруктов, лука, чеснока и т. д. – кисло-сладко-солено-маринованное. Я тут как-то купила в супермаркете баночку этого чатни, и вот что в нем содержалось: сахар, лук, морковь, цветная капуста, уксус, томатное пюре, огурцы, соль, яблочное пюре, чеснок, перец, корица, имбирь, кориандр, рубленые фиги, концентрированный лимонный сок, репа, рисовая мука – и еще три незнакомых мне ингредиента. Джеймс чатни очень любит и скучает по нему за границей). Да, так вот про сыр: есть его на завтрак не принято, на обед – в порядке вещей. А вот подать несколько его разновидностей на специальной сырной доске после десерта на ужин считается хорошим тоном. Джеймс при этом твердо убежден, что поедание сыра вечером вызывает у него ночные кошмары. А когда я как-то упомянула, что в России мы тоже едим (и делаем) чеддер, он чуть со стула не свалился от удивления: всю свою жизнь он был твердо уверен, что его производят исключительно в Англии, в графстве Сомерсет.

Да, вот сидим мы, завтракаем, и тут Джеймс говорит, что мы забыли принести из кухни мармелад. Я иду и притаскиваю клубничный. Он поднимает бровь: “Да нет же! Мармела-а-ад!” – “А это что, по-твоему?” – возмущаюсь я. Джеймс тогда раздельно и терпеливо говорит: “Это – клубничный джем!” Я ничего не понимаю и начинаю злиться: “А что же тогда, по-твоему, мармелад?!” Тут он не выдерживает и взрывается: “Послушай, не прикидывайся, что ты не знаешь, что такое мармелад!!!” Я смотрю на него довольно холодно, выдерживаю паузу и враждебно заявляю: “Давай объясняй! Вдруг не знаю!” Он тогда, закатив глаза к потолку, начинает талдычить: “Мармелад – это варенье из апельсинов, или лимонов, или того и другого вместе. А клубничный или какой-то там еще джем к нему никакого отношения не имеет. И на завтрак я, как и все нормальные англичане, ем только мармелад. Клубничный же джем все нормальные люди едят с булочками со сливками на пятичасовой чай”. Я продолжаю вредничать: “Так, понятно! А что еще англичане не едят на завтрак?” Он язвительно отвечает: “Мы не едим соленую рыбу с хлебом и маслом, не едим творог, не едим – повторяю! – сыр”. Я тогда, тоже язвительно, вопрошаю: “А что едят?” Тут Джеймс оживляется и принимает мой вопрос близко к сердцу: “Ну, вообще-то все зависит от личных вкусов. Я вот люблю легкий завтрак: овсянку или мюсли и тосты с мармеладом. Могу иногда выпить апельсинового сока. А дочки мои любят завтракать по полной программе: жареное яйцо с беконом и сосисками, жареный помидор, фасоль в томатном соусе и тосты. И чай мы все пьем, кстати, до – а не после! – завтрака”. – “Знаю-знаю”, – говорю я, кладу сыр на бутерброд и запиваю все это чаем.

Утро стоит замечательное, и мы идем гулять (а я – приглядываться, как тут народ обитает). От дома Джеймса буквально два шага до моря, и городок, где он живет, курортный и очень провинциальный. Первое упоминание о нем в летописях – в IX веке, хотя появился он задолго до того: здесь из белых известняковых скал добывали камни для строительства еще римляне.