После обильной трапезы начались танцы. Девлин повел Мередит в бальную залу, не обращая внимания на ее протесты по поводу того, что неприлично танцевать в трауре. Чувствуя себя свободнее и увереннее, она неожиданно обнаружила, как, оказывается, приятно и весело двигаться в такт музыке, следуя за умелой и твердой рукой мужа. Когда танец закончился, Мередит ослепительно улыбнулась Джереми, от чего у него сразу подогнулись колени, и вышла к столу с напитками. Взяв стакан вина, она повернулась и чуть не налетела на Галена, который улыбнулся ей тонкими губами.

— Мередит, надеюсь, тебе нравится вечеринка?

— О, да, все очень приятно. Я так счастлива за Алтею.

Кузен пожал плечами.

— Я бы пожелал для нее другого мужа. Блейн несколько грубоват… Она ведь чувствительная и образованная женщина, а он…

— Признаюсь, я очень удивилась, когда Алтея рассказала мне о своих нежных чувствах к нему, но теперь, увидев их вместе, могу сказать, что они действительно любят друг друга.

— Любовь быстро гаснет, — педантично провозгласил Гален, — если нет общности интересов.

Мередит вспомнила, что ответил ей Джереми, когда она сделала ему подобное замечание, — и собака может быть добрым другом — но вслух ничего не сказала, не желая шокировать кузена. Конечно, он дорог ей как родственник и товарищ детства, но Мередит больше не могла свободно говорить с ним. Гален слишком не одобряет ни ее мужа, ни нынешней жизни. Он, вполне возможно, упал бы в обморок, если бы узнал, как она упивалась сексуальным мастерством Джереми. И все же… кузен — лучший друг, помимо Алтеи, и, как мужчина, может помочь ей в отношении покушений Девлина на ее жизнь. Может, следует поведать ему свои страхи?

— Я надеялся, Алтея выберет нашего кузена со стороны мамы, Джеймса Уоррена, — произнес Гален.

— Адвоката из Чарлстона? — удивилась Мередит.

Этот мужчина казался ей крайне скучным человеком. Как странно, что Гален мог подумать, будто Алтея полюбит его. В Блейне куда больше мужественности и жизни. Он подарит ей удовольствие и детей. Мередит чуть не покраснела от своих мыслей. Когда-то она утверждала, что такие вещи неважны в браке, но теперь-то знала — это не так. Спальня играет главную роль в супружеской радости или печали. Сейчас это совершенно ясно.

— Да. Мы очень хорошо ладим с Джеймсом. Прекрасный парень!

— Но гораздо важнее, поладила бы с ним или нет твоя сестра, разве не так? — язвительно поддела собеседника Мередит.

Гален, казалось, пришел в замешательство от ее замечания и торопливо сменил тему.

— Ты выглядишь так… Такой… сегодня ты полна жизни, кузина.

— Спасибо. Знаешь, Гален, я стала уверенней в себе, больше горжусь собой и, оказывается, могу говорить непринужденно. Думаю, все это благодаря Джереми. Он заставил меня взглянуть на себя по-другому, как бы со стороны.

— Ну, я бы сказал, прежняя ты мне нравилась больше, — печально заметил кузен.

Глаза Мередит изумленно расширились. Он это серьезно? Гален предпочел бы, чтобы она оставалась робкой и неуклюжей? Внезапно Мередит осознала, что его дружеские чувства к ней — чистой воды эгоизм, впрочем, как и отношение к собственной сестре. Он хотел, чтобы они оказались крепко привязаны к нему, чувствовали себя уютно только Рядом с ним и сторонились всех остальных. Не Удивительно, что Джеймс Уоррен пришелся ему по душе и считался идеальным партнером для Алтеи: ей стало бы скучно и одиноко замужем за адвокатом, поневоле пришлось бы тянуться к брату, ублажая его чванство и эгоистические наклонности. Но Блейн Рэндалл уведет Алтею, так же, как обретенная уверенность и привлекательность Мередит похитили ее у него.

Нет, она не станет открывать Галену своей тайны, касающейся Джереми. Он не скажет ничего толкового и подходящего. Скорее всего, кузен станет уговаривать ее убежать от Девлина и прийти в их семью. Он обязательно попытается затащить ее обратно в старую отвратительную скорлупу привычек и чопорных условностей. Мередит внезапно почувствовала удивительную решимость не позволить этому случиться — не позволить никогда, что бы ни произошло между ней и Девлином. Они с Джереми связаны друг с другом так, как никогда и ни с кем, даже если она боится его, даже если презирает, даже если придется защищаться от него. Это касается их двоих, только их, и так должно оставаться. Она безвозвратно привязана к мужу: ведь он сумел изменить ее, он часть ее, а она — часть его. Они сплетены, соединены на века. Им до конца жизни суждено вместе гореть в пламени или любви, или ненависти. Она любит только его, хочет только его; она сделает все возможное, дабы защитить себя, но ни за что не станет вовлекать другого человека в их единоборство.

Словно призвав своими мыслями Джереми, Мередит увидела его, идущего к ним из бальной залы. Лицо Девлина угрожающе потемнело, рот напрягся. Дойдя до жены, он схватил ее за руку, больно впиваясь пальцами в запястье. Его синие и сверкающие глаза сияли, словно сапфиры.

— Мередит, — процедил он сквозь зубы, — я бы хотел поговорить с тобой.

К ее горлу подкатился ком страха, перемешанный с любопытством и возбуждением. Она опустила глаза, скрывая эмоции.

— Конечно, — пробормотала Мередит. — Прошу прощения, кузен Гален.

Джереми повел ее на террасу, которая тянулась вокруг всего дома. Там никого не было, но он, для большей уверенности, затащил жену в дальний угол, куда не проникали яркие полосы света из окон бальной .залы. Высокая изгородь из азалий росла по другую сторону балюстрады, выделяя уголок и затопляя его головокружительным ароматом,

Впоследствии Мередит не могла слышать этот запах, не вспоминая момент, когда муж прижал ее в угол, возвышаясь над ней и угрожая.

— Какого дьявола ты добиваешься, любезничая с ним прямо у меня под носом?! Чувствуешь себя такой уверенной, что можешь заставить плясать под твою дудку? — озлобленно прорычал он.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мередит настолько огорчилась происходящим, что потеряла контроль над собственным голосом, который сейчас дрожал и прерывался.

— Не ври. Все ты прекрасно понимаешь. Я говорю о твоей любви к Галену, Галену Уитни. О том, как ты смотришь ему в рот, как твои глаза светятся обожанием…

— Я ничего подобного не делаю! — горячо перебила Мередит, слишком разозлившись на его смехотворное утверждение, чтобы бояться.

— У меня есть глаза и уши! Ты всегда хотела его — но ты моя жена, как бы тебе не было неприятно, и я не позволю наставлять мне рога!

Мередит ахнула, онемев от негодования. Джереми издал какой-то странный звук и погрузил Руки в ее волосы, дернув ее на себя. Он целовал крепко, требовательно, почти безжалостно впиваясь губами, затем прижался к ней всем телом, подталкивая к колонне.

— Мередит… Мередит! — простонал Девлин. Одна рука скользнула под корсаж, отыскивая мягкость груди и массируя уже затвердевший сосок. Она почувствовала, что сдается, проваливаясь в водоворот чувственного наслаждения. Мередит томилась по нему, содрогаясь от мучительного желания. Она поняла, что еще мгновение — и уступит ему, отвечая на огненные поцелуи и прижимаясь к нему всем телом. Мередит не сомневалась: она способна поднять юбки и умолять овладеть ею прямо здесь, не обращая внимания на близость людей. Но ей нужно защитить себя. Нельзя уступать Джереми, пока не расстроены его планы. «Но, Боже, конечно же он не желает моей смерти! — пронеслось в глубинах сознания.. — Как его руки бродили по моему телу, как губы льнули к моим губам! Но мне никак нельзя доверять ему! Как бы сильно мне ни хотелось слиться с ним, я прежде должна удостовериться, что потом он не убьет меня».

Мередит вырвалась из объятий мужа, оставив его тяжело дышащим и протягивающим к ней руки.

— Нет! — Она снова уклонилась. — Я не поддамся так легко! Забудь о своих происках!

— Помилосердствуй, Мередит, — прохрипел он. — Ты убиваешь меня.

— Я убиваю тебя?! — вскипела она. Негодование придало ей сил противостоять его умоляющему голосу, охрипшему от чувственного голода. Разве не наоборот?