Девлин тихо застонал. Как давно ему уже не приходилось быть с женщиной! Наверное, по этой причине даже такая оглобля, эта Уитни, кажется желанной. Но она действительно выглядела сегодня намного лучше, чем всегда, несмотря на ужасное линялое платье. Плотная ткань сдавливала ее грудь так, что вершины пышных округлостей виднелись из-под расстегнутого ворота. Соски, твердые и заостренные, ясно проступали под видавшей виды материей. А распущенные ниспадающие волосы, совсем не невзрачно-коричневые, а темно-каштановые, выглядели такими густыми! Так и тянуло погрузить в них руки. В ней есть кое-что, говорящее в ее пользу. Будет нетрудно переспать с ней. Она, без всякого сомнения, девственница и явно норовиста и пуглива, но Девлин может объездить любую кобылку. Было бы даже приятно увидеть, как такая сухая палка — лишь только смягчится — расцветет. В принципе, предприняв сей шаг, он окажет огромную услугу ее будущему мужу.
Да, да, сначала Джереми соблазнит девчонку, чтобы успокоить собственную гордость, а потом возьмет ту, другую, рыжую, с ямочками, возьмет просто так, для удовольствия. После этого придется бежать.
Девлин улыбнулся, подумав о свободе. Никому не дано удержать его в клетке, как животное. Он сел, потер ноющие мышцы плеч. Господи, что за отвратительная жизнь…
Вчера Харли оставил его с Сэмом, старшим конюхом — или как там еще называется сия должность в этой чудаковатой стране. Слуга, негр средних лет, оглядел новичка с неодобрением и тут же отправил разгружать мешки с кормом с телеги. Затем ему дали крайне неаппетитный ужин, состоящий из рагу и грубого хлеба. И ни глотка эля, чтобы запить эту так называемую пищу. Потом Сэм показал узкую грязную комнатушку над конюшней. Кстати, там стоит маленький комод. Для чего? У него нет вещей. Хотя… А табурет? А расшатанная кровать? Впрочем, это, скорее, лежбище, состоящее из веревочной сетки, натянутой между деревянными перекладинами; сверху — листья и солома, застеленные грубой простыней и одеялом.
Этим утром Девлин погрыз на завтрак мясо какой-то домашней птицы, так плохо приготовленное, что с одной стороны оно подгорело, а с другой осталось почти сырым. Сразу же после еды ему пришлось выносить навоз из конюшни.
Потом Джереми услышал звонкий голос амазонки, и Сэм побежал приветствовать ее, ревностно охраняя свое право запрячь подводу для госпожи. Как будто Девлин собирался лишать его этой «привилегии»! Да какому мужчине захочется предстать перед женщиной таким грязным и тощим, каким он был сейчас? Кроме того, Джереми небрит, неумыт и в одних замызганных штанах… Он спрятался в темноте стойл, поглядывая оттуда через щель в стене.
Сэм назвал ее мисс Мерри… Какое мирное и совсем не подходящее имя для воинственной и бесчувственной амазонки. Джереми ожидал чего-то более экзотического. Он попробовал произнести «Мэри» и запнулся.
«Интересно, — подумал Девлин, — что будет, если я действительно так ее назову? Что она сделает? Напустит изверга Джексона? Наверняка этот сукин сын будет счастлив избить меня до потери сознания».
Немного позже Сэм предоставил Джереми несколько свободных минут. Подавив гордость, он попросил у негра бритву, кусочек мыла и зеркало, а затем почти побежал к реке, чтобы сбрить колючую щетину. После этого преображения Девлин набрался смелости и прыгнул в воду, решив искупаться. Услышав, как пришла Мередит, он подтянулся над настилом из досок. Голый, Джереми имел явное преимущество. Это во много раз лучше, чем появляться перед ней в изодранных бриджах…
Одним гибким движением Девлин поднялся на ноги и подошел к дереву, где висели, просушиваясь, его старые штаны. Он постирал их в реке, но сие мало что дало. Натянув еще влажноватые брюки, Джереми поморщился от неудобства и вида неприглядных пятен. С ними он ничего не смог поделать. Ладно, хоть исчез противный запах. Он причесал пальцами влажные волосы, поднял драгоценный кусочек мыла и осколок зеркала, шагнул к тропинке, ведущей к конюшне, но остановился, вернулся к пристани и подобрал туфли и чулки Уитни.
Сэм раздавал сено лошадям, и Девлин, внутренне застонав, присоединился к нему, предварительно сложив свое добро в углу. Он не привык к такого рода физическому труду. Его крепкое телосложение являлось результатом занятий спортом и верховой ездой, но никак ни манипуляций с вилами. Кожа на ладонях моментально стерлась, потому что в руках оказался совершенно незнакомый инструмент. Ничего, скоро появятся мозоли, как у настоящего крестьянина.
Джереми остановился у последнего стойла. Гнедой жеребец с тонкой и изящной головой застыл в дальнем углу, его кожа подрагивала, сильные мышцы ритмично напрягались. Конь настороженно вскинул уши и обнажил зубы.
— Интересный зверь…
— Этот? — Сэм покачал головой и засмеялся. — Лучше не трогай его. Это дьявол, а не конь. Конечно, он благородный жеребец, которого господин привез из Англии.. Да только никто не может на нем ездить. Годится лишь на племя — больше ни на что.
— Великолепный экземпляр, — прокомментировал Джереми, как только разобрался в сказанном негром. Из-за сильного акцента он с трудом понимал конюха.
Сэм философски пожал плечами.
— Ну да… Если бы еще он мог ходить под седлом.
— А что с ним такое? — Девлин придвинулся поближе. — Плохо объезжен? Сбрасывает седока?
— Да вообще не объезжен, насколько мне известно. Просто не поддается, как это делают некоторые люди.
— Не было еще такой лошади, с которой я не смог бы справиться. — Вызов заплясал перед глазами Джереми, маня и завлекая. — Я выведу его и проверю…
— Ни в коем случае, — оборвал Сэм, схватив Девлина за руку. Джереми поглядел на ладонь негра и хотел сбросить ее… Он легко справится с чернокожим. Но потом-то ему придется расплачиваться. Джексон высечет его, то есть платить придется собственной шкурой. Девлин стиснул зубы от злости. Проклятие! Подумать только, он, Джереми Девлин, должен выполнять приказы раба? Сглотнув набежавшую слюну, новичок продолжил:
— А почему нет? Уверяю, я знаю, что делаю. Меня считали прекрасным наездником.
— Хозяин свернет мне шею, если с этой лошадью что-нибудь случится. Вдруг она сбросит тебя и затопчет? Или ты сломаешь ей хребет? Чтобы пропали конь и раб?! Нет уж!
— Я не раб.
— Ошибаешься, раб, только на семь лет. И ты будешь делать все, что я скажу.
— Хорошо, спроси мистера Харли. — «Итак, мне приходится умолять какого-то чернокожего дурака. Господи, как отвратительно!»
— Наверняка он не желает, чтобы лошадь оставалась необъезженной. Если я смогу совладать с нею, он будет только рад такой возможности.
Сэм еще долго тряс головой и почесывал затылок, а потом произнес:
— Завтра, когда мистер Харли вернется с полей, я спрошу его.
— Спасибо.
Мередит всю дорогу до дома бежала, не замечая веток и маленьких камешков, впивающихся в нежные ступни. Она влетела в холл, бегом поднялась по лестнице, словно сам дьявол гнался за ней, и не замедлила движение, пока не оказалась в своей комнате за запертой дверью. Уитни опустилась в кресло, хватая ртом воздух. Благодарение Богу, что на ней нет корсета, иначе бы она потеряла сознание прямо на тропинке. Постепенно дыхание нормализовалось, и нервы потихоньку расслабились. Мередит в отчаянии уставилась на свои грязные и кровоточащие ступни. Как она объяснит все это Бетси? Ведь служанка наверняка станет задавать вопросы.
Уитни встала и налила воды из кувшина в тазик, поставила его на пол и уселась в кресло, опустив ноги в прохладную влагу. Она тщательно промыла ранки и затем натянула новые чулки, а потом прилегла на кровать, закрыв руками лицо от света, и попыталась уснуть. Сон должен успокоить ее, обязательно успокоить.
Но спать Мередит не могла. Ей все время представлялось обнаженное мокрое тело Джереми Девлина, стоящего перед ней. Их встреча длилась совсем немного, и за такое короткое время перепуганный мозг не запечатлел почти ничего. Так ей казалось вначале. Увы! Уитни глубоко ошибалась. Сознание сохранило все до мельчайших подробностей. Теперь вспоминалась каждая деталь — от чуть заметного шрама на ребрах до тонких, рыжевато-золотистых волосков на ногах. Они были того же цвета, что и завитки на груди, борода и еще те волосы, буйно растущие вокруг… Нет! Она не должна думать об этом! Но как себя заставить? Чтобы отвлечься, Мередит стала рисовать лицо Девлина, его ровные линии, открывшиеся, когда он сбрил растительность на щеках и подбородке. Теперь Джереми выглядел еще красивее. Губы оказались твердыми и полными, чувственными, зубы — ослепительными в своей белизне. Интересно, каковы эти уста на вкус?
