Его лицо вновь стало озабоченным, но совершенно по другой причине. Моя безопасность, как я поняла, его не заботила, его заботило мое психическое состояние.

— Вы не получали никаких угроз с тех пор, как сюда переехали? Нет, не получали?

Я кожей ощущала безмолвное присутствие Лиз. Она ничего не знала о тех телефонных звонках.

— Нет, — выдохнула я чуть слышно. — Ничего подобного не было.

— Вот видите, миссис Хауэлл, а тогда имели место предварительные угрозы. Письма, молчаливые телефонные звонки и все такое. Так что два инцидента никак не связаны между собой, даю вам слово.

Боже! Оказывается, Ребекке тоже звонили и молчали в трубку! Я была близка к обмороку. Какие там параллели — абсолютное сходство! Мистер Уиллер пытался выдворить меня отсюда — точно так же, как недоброжелатели выдворили из деревни его подругу…

Дверь из гостиной в прихожую была открыта настежь, входная дверь полуоткрыта, и я увидела «ауди» Карла, въезжающую в проезд.

— А вот и ваш супруг, миссис Хауэлл, — с нескрываемым облегчением произнес молодой полисмен.

— Стекольщики скоро подъедут. — Карл придвинул чашку чая к моей неподвижно лежащей на столешнице руке. — Они обещали прибыть как можно быстрее.

Было уже полдевятого вечера, на улице темнело, а мы все еще сидели на кухне, где самые явные следы разгрома были хоть и наскоро, но убраны. Лиз помогала нам во всем, хотела продолжить уборку и перед уходом взяла с нас слово без стеснения обращаться к ней в случае любой необходимости. Карл рассыпался в благодарностях, а я, совершенно обессиленная, что-то неуклюже пробормотала.

Поразительно, с какой частотой один и тот же кошмар способен взрывать сознание: весь ужас произошедшего ежеминутно потрясал меня. Все вокруг выглядело и ощущалось чужим. Даже сейчас, когда куски стекла были сметены и выброшены, я все равно замечала блеск мельчайших осколков — они как будто подмигивали, издеваясь надо мной. Карл завесил пустые рамы, и шторы заколыхались под порывами ветра — еще два часа назад было жарко, а к ночи стало заметно прохладнее.

Поднося ко рту чашку обеими руками, я глотала чай как лекарство.

— Спасибо, — еле слышно произнесла я, опуская чашку на стол.

— Анни, Анни! Все хорошо… — Карл обошел стол и, как раньше Лиз, обнял меня за плечи; казалось бы, этот жест должен был подбодрить меня, но мне ничуть не стало легче. — Нас всего лишь обокрали. Со многими бывает. Когда я был ребенком, нас тоже обокрали. Мы уехали на отдых в Испанию, а когда вернулись, в доме не было половины вещей.

Если бы нас всего лишь обокрали, если бы… Слова застряли у меня в горле, когда он заговорил снова, уверенный в себе, добродушный, практичный.

— Ведь все застраховано, все мало-мальски ценное… На кой черт им сдалось то, что они взяли, ума не приложу. Старая камера из шкафа в прихожей, радиобудильник из гостевой комнаты… Им цена пять фунтов на блошином рынке, да и то если повезет. — Помолчав секунду, он с виноватой улыбкой продолжал: — Но все же такая досада, что я раньше не догадался установить сигнализацию… Эх, вовремя не подумал. Ладно, Анни, не волнуйся, завтра с самого утра я все выясню, и через неделю наш дом будет охраняться не хуже, чем Форт Нокс.[40]

Для меня было мучительно слышать его заверения — ведь он понятия не имел, что меня тревожит. Желание выложить все без остатка вернулось с новой силой. «Он разозлится, — думала я. — Ну и пусть. Хуже, чем сейчас, не будет». Тайна так тяготила меня, что я заставила себя заговорить.

— Карл… Я не думаю, что это было простое ограбление.

Он подозрительно сузил глаза:

— То есть?

— Ну….

— Бога ради, в чем дело, Анни?! Что ты имеешь в виду?

Тревога и забота, прозвучавшие в голосе, послужили финальным толчком. В сотый раз оказавшись на грани исповеди, я не пошла на попятную, как делала многократно, а шагнула в неизвестность:

— Все дело в моем расследовании для будущей книги. Я уверена.

Карл молчал, а я, как ни силилась, не могла понять выражения его лица. И продолжила, стараясь говорить медленно и спокойно:

— В связи с новыми фактами, которые я узнала о жизни Ребекки, мне… некоторое время назад… в общем, я договорилась о встрече с местным ветеринаром, который знал Ребекку Фишер. Его зовут мистер Уиллер, и они, по всей вероятности, были близкими друзьями. Ох… Даже вспомнить жутко. Как только я произнесла ее имя, он буквально взорвался, решив, что я вынюхиваю подробности ее несчастья из самых низменных побуждений. Помнишь ошейник, который мы нашли в шкафу? Он сказал, что кто-то даже убил ее собаку, чтобы заставить Ребекку уехать. Ты не представляешь, как он разбушевался — фактически вытолкал меня из клиники! Даже не дал мне шанса объяснить, что я не такая, что он не прав…

От воспоминаний, от вернувшегося чувства жгучей несправедливости к горлу подкатил горячий ком, глаза сразу повлажнели, и я быстро заморгала, чтобы не расплакаться.

— Я тогда не рассказала тебе об этом, потому что… ну, тогда я не думала, что это так важно. Но через две недели я пылесосила в спальне и увидела в окно ветеринара. Его машина стояла на обочине дороги, а он смотрел на наш дом. Вскоре после этого я и нашла на садовой дорожке мертвого Сокса… — Я прервалась, чтобы зажечь сигарету и сделать глубокую затяжку. — С собакой Ребекки произошло то же самое, что и с котом. А мистер Уиллер был очень дружен с Ребеккой. И я подумала, что он решил отомстить таким образом. Я невольно вызвала его ярость, а, как говорится, око за око. Вот он и поступил со мной ровно так же, как кто-то поступил с Ребеккой…

Большая часть моего монолога была обращена к столешнице, поскольку я боялась поднять глаза. Однако, закончив говорить, я все-таки осмелилась посмотреть на Карла. Я ожидала обнаружить на его лице смесь закипающего гнева и смятения, но ошиблась. Он был попросту в недоумении: наморщенный лоб и ничего не понимающие глаза.

— Так ты поэтому сама не своя последнее время? Тебя это пугало, а ты не признавалась?

Кивнув, я заметила, что складки на лбу стали глубже, взгляд более обеспокоенным, но при этом каким-то отстраненным, как если бы он рассматривал меня в микроскоп.

— Анни… — вкрадчиво протянул он. — Я не понимаю, почему ты принимаешь так близко к сердцу несколько дурацких совпадений. В жизни еще и не такое бывает.

Я смотрела на мужа, упорного в своем непонимании, не верящего мне. Я будто снова говорила с полисменом, пропускающим мимо ушей мои подозрения со снисходительностью санитара в психбольнице, который вынужден выслушивать бредни шизофреника о вампирах под койкой.

— Ну пойми же, — продолжал уговаривать меня Карл. — Ветеринар не понял твоих намерений, потому и разозлился. А потом оказался поблизости и подумал, не зайти ли к Лиз. Увидел, что ее машины нет на привычном месте, и уехал. Потом ее кот сдох… заметь, очень старый кот. Ничего необычного, сама видишь.

Он вывел меня из себя.

— Господи, Карл! Да ты что, ослеп? Посмотри, что у нас в доме творится. Посмотрел? А теперь скажи, что ты об этом думаешь?

Я махнула рукой в сторону колышущихся под ветром штор, за которыми была уже густая вечерняя темнота.

— То же самое произошло и с Ребеккой! Ее окна тоже были разбиты. Все точно так же. За всем этим стоит ветеринар, мистер Уиллер, — это своего рода месть. Я ничуть не сомневаюсь…

Он ответил скептическим и в то же время сильно обеспокоенным взглядом, как человек, который вдруг увидел что-то, о чем раньше слышал, но никогда не предполагал столкнуться в реальности, и теперь не знает, как вести себя в этой неожиданно возникшей ситуации. И я, и он понимали, что говорить сейчас должен он, но Карл все молчал, как актер, забывший свой текст.

— Все это нелепо и смешно, — наконец произнес он. — Давай рассуждать логически. Нас обокрали, только и всего. Как прикажешь увязать пропажу DVD-плеера и стереосистемы с твоим расследованием, будь оно неладно?