Я крутила головой, будто видела это место впервые и не представляла себе, что тут должно было быть. Зияющая пустота разом вернула меня в реальность, — пустота на полке, где стояла лампа «под Тиффани». Закрыв глаза, я увидела прежнюю комнату.

— Лампы нет, — произнес слабый, глухой голос, который я в жизни не слышала. — Ее купил мой муж. Подделка под Тиффани, но очень красивая.

— Сочувствую, — отозвался полисмен не слишком уверенно и слегка снисходительно, явно приняв во внимание причуды, вызванные шоком. — А еще?

— DVD-плеер. Стереосистема. — Пропажа этих вещей хотя бы понятна. Мой взгляд снова устремился к полке, как стрелка компаса в сторону севера. Вспомнилось, как в первую неделю после нашего переезда Карл что-то распаковывал на кухне, но сожалений не было — я вообще ничего не чувствовала. — Неважно… Они застрахованы. Зато лампа… муж купил ее в антикварном магазине. Специально для меня…

— Странное дело — как это грабители не позарились на телевизор? — Веселый возглас полисмена заставил меня посмотреть в угол, где стоял огромный телевизор с широченным экраном; телевизор был на месте и не тронут. — Что ж, спасибо и на этом. Телевизор-то дорогой, как я погляжу.

Я почти не слушала его — он говорил, а я медленными шагами лунатика двигалась на кухню. Окно, выходившее в сад, тоже было разбито. Под моими ногами хрустели осколки. В оконный проем с торчащими обломками стекол я видела прежний сад на фоне безоблачного вечернего неба.

— А микроволновке, похоже, конец, — продолжал полисмен. — Возможно, ее случайно разбили тем же орудием, которым расколотили окна. Орудие преступники унесли с собой. Хотя и версию намеренного вандализма не стоит исключать. Многое указывает именно на нее.

Смысл его слов до меня не дошел. В глубине сознания я чувствовала, как корка льда от шока начала оттаивать, открывая нечто темное, страшное, мерзкое, чего я не желала видеть.

— Миссис Хауэлл! — услышала я громкий голос. — Я спросил — пропало ли что-либо из этой комнаты?

Мой взгляд медленно сканировал учиненный разгром, вылавливая знакомые предметы в хаосе. Книга «Жажда убивать» исчезла. Еще утром, перед моим уходом, она лежала возле вазы с фруктами — собственно, как и последние несколько недель. Я уставилась на вазу: посреди всего этого разгрома она выглядела натюрмортом в стиле сюрреализма. Стол был тоже усыпан битым стеклом, множество мелких осколков крошечными алмазами сверкало на яблоках, апельсинах и бананах. «Фрукты придется выбросить», — подумала я, и ледяная корка внутри меня подтаяла еще немного.

— Миссис Хауэлл?

Снова тот же голос, чуть более нетерпеливый. Я тащу себя обратно в реальность, где все выглядит чужим, словно я долгое время была изолирована от мира.

— Не знаю… Кажется, ничего не пропало. И вообще, все это неважно. — Заметив, как странно он смотрит на меня, я силилась понять, каких слов от меня ждут. — А что наверху? Они и туда добрались? Грабители?

— Спальню, похоже, не тронули — хоть какое-то утешение для вас. Однако и наверху вандалы порезвились. Компьютеру вашего мужа здорово досталось. Или это ваш компьютер?

Я ничего не ответила — полисмен еще что-то говорил, а я уже выбежала из кухни и через две ступеньки полетела вверх по лестнице. Протиснулась мимо двух незнакомцев в полицейской форме, обмахивающих перила щеточками в поисках отпечатков пальцев. В белых перчатках, с терпеливо-педантичными лицами, они напомнили мне садовников из «Алисы в стране чудес», старательно раскрашивавших розы. Садовники из страны чудес забылись так же быстро, как возникли в памяти. Я стояла на пороге гостевой комнаты, и ощущение нереальности улетучивалось из моего сознания с ужасающей скоростью.

Насколько я помнила, перед уходом из дома я открыла жалюзи. Теперь они были прикрыты на три четверти. Лучи света лезвиями бритвы наискось прорезали серое, как остывший пепел, пространство комнаты. Экран монитора был разбит, системный блок лежал на полу в центре комнаты. По бежевому корпусу шла широченная трещина, открывшая переплетение проводов. Факс подвергся еще более жестокой расправе, он был разбит на мелкие куски. А с нижней полки письменного стола пропало кое-что очень важное…

— Украли… Мою папку украли, — беззвучно произнесла я.

— Какую папку?

Полисмен, оказывается, последовал за мной, а я его и не заметила. Вопрос был задан тоном, который обычно сопровождается осторожно-подозрительным взглядом из-под приподнятых бровей, но мне было не до этого. Обморочный страх медленно накатывал на меня; образ мистера Уиллера лениво выплыл на поверхность моего сознания, бледный, как медуза, внушающий ужас. «И вот не так давно вернулась она из Уорхема и видит, что кто-то перебил в ее доме все стекла, — рассказывала мне Морин Эванс тысячу лет назад. — Все до единого! Ее соседка была на работе или еще где, поэтому никто ничего не слышал. Она была в истерике, вызвала полицию». Параллели очевидны. Это не что иное, как месть.

— Какая папка, миссис Хауэлл? — повторил полисмен.

Больше всего на свете мне хотелось рассказать ему о том, что я занимаюсь сбором материалов для книги, и о страхах, преследующих меня, но я не имела права этого делать: с минуты на минуты приедет Карл, и полисмен непременно все ему передаст. К тому же я почти наверняка знала, что этот веселый, бесхитростный парень мне не поверит. Краешком глаза я поймала его оценивающий взгляд — взгляд, в котором ясно читалось: осторожно, в доме чокнутая дамочка.

— Не знаю, — промямлила я. — Не имеет значения. Простите… мне надо сесть. Мне необходимо сесть.

Спустившись в разгромленную кухню, мы оба сели за стол, обтерев сиденья стульев. Лиз деловито смела со столешницы осколки. Я представила себе нас с ней, беседующими за чашкой чая в этой самой кухне, — и поняла, что плачу. Смущенный моими слезами полисмен сидел прямо, а Лиз поспешно отложила совок и щетку.

— Ну-ну, что вы, Анна, — произнесла она, обнимая меня за плечи. — Не надо плакать. Это не конец света.

— Мы сделаем все возможное, миссис Хауэлл, чтобы поймать негодяев, — вставил полисмен. — Раскрыть подобные преступления нелегко, но мы постараемся, будьте уверены.

Я вытерла глаза и от конфуза трубно, совсем не по-дамски высморкалась. Лиз убрала руку с моего плеча, а сидевший напротив полисмен мягко спросил:

— Когда ваш супруг вернется с работы?

— Не знаю… — Я всхлипнула. — С минуты на минуту.

— Мы, пожалуй, задержимся и поговорим с ним. Не сочтите нас назойливыми, миссис Хауэлл, но вы явно в шоке.

Мне очень хотелось объяснить ему, почему я в таком шоке, но я наперед знала, что все будет передано Карлу, который в глазах полисмена — я ясно понимала это — выглядел оплотом здравомыслия, словно он был моим опекуном, а не мужем. Наконец я вспомнила кое-что, известное и Карлу, и Лиз и вместе с тем проливающее новый свет на разгром нашего дома.

— Знаете, подобное произошло и с прежней хозяйкой, — сообщила я полисмену, стараясь говорить как можно рассудительнее. — Ей тоже выбили все стекла, все до единого.

Я так и не смогла справиться с дрожью в голосе, и снисходительная улыбка полисмена была мне отвратительна.

— Само собой, я в курсе. Думаете, что над этим домом висит проклятие? Не берите в голову. То происшествие вовсе не было кражей со взломом. Не могу посвятить вас в детали — вы ж понимаете почему? — но тот инцидент был чисто личного характера. В вашем же случае налицо ограбление и вандализм. Возможно, подростки хулиганили. По крайней мере, очень похоже.

Он так и не понял… Но я больше ничего не могла сказать или хотя бы направить его мысли в правильном направлении, не выдав при этом себя.

— Честно говоря, — продолжал он, — иметь в сельской местности такой прекрасный дом, как этот, без охранной сигнализации — значит искать приключений на свою голову. Я настоятельно советую вам и вашему супругу установить такую систему.

Черт бы побрал его покровительственный тон!

— Да не ограбление это вовсе! — взорвалась я. — Уж поверьте, я знаю. И связь с предыдущим, как вы выражаетесь, инцидентом несомненна!