Дочитав третьею мантру подчинения, проклятый открыл своей единственный живой глаз и потянулся за чашей, что стояла перед ним. Зелье позволяло унять страх и сосредоточить волю при работе со столь хрупкой и опасной материей, как существа, рожденные в ином мироздании. Только самообладание пугало этих существ, только то, чем они не обладали, было способно напугать таких тварей.

Бронзовой чаши на месте не оказалось, и, подняв взгляд, монах увидел ее в руках у человека, стоявшего за пределами круга. Неприятная улыбка кольнула заклинателя врожденным чувством чутья на опасность.

- Верни мне сосуд, без него ритуал завершить не удастся.

- Или прервать, — понимающе кивнул Мао Фень. — Ведь если прервать, то шанс еще есть, а вот если нет. Последний кусочек мозаики встал теперь на свое место. Я все ломал голову, зачем твои братья продолжали слоняться по лагерю мангусов, как утверждал Хань, когда война уже была объявлена. Но отыскать настоящего черного онгонга весьма непросто, даже там, даже для вас. Я слышал, они пожирают душу, взамен которой вторгаются в тело. Полагаю, Мори вы все–таки рассказали только о «слиянии», не так ли?

- Что ты творишь? Мы почти закончили, все получилось…

- По–твоему я настолько глуп, — толстый тайпэн рассмеялся, наслаждаясь беспомощностью монаха, не имевшего права покинуть заклинательную фигуру. — Зачем вам понадобится такой глупец после? И зачем мне нужны будете вы?

- Фуян ошибался, ты никогда бы не смог стать одним из нас, — лицо служителя темных сил скривилось в презрении. — Ты слишком мелочен, жаден и мерзок.

- Зато, я всегда остаюсь в живых, — пожал плечами Мао.

Рука монаха потянулась к черному посоху, лежавшему на полу рядом с заклинателем. Правая кисть тайпэна метнулась в размазанном жесте. Звонко щелкнула нить нефритовых бус, разворачиваясь из единого кольца в длинную зеленую плеть. Отсеченные пальцы, увитые черными татуировками, и крупные капли крови рассыпались поверх багряных символов, начертанных на старом паркете.

- Просто, ты достаточно умен, чтобы не ошибаться, — поддержал толстяка третий голос.

Бой проходил под диктовку Мори, и Ли ничего не мог поделать с этим. Опыт и умение тайпэнто подавляли скорость и сноровку бывшего дзи. Копье хоть и позволяло держать противника на расстоянии, но советник не давал врагу и малейшего шанса на контратаку. Кровь, стекавшая быстрыми каплями с левого локтя Ханя, была результатом одной из удачных попыток Мори прорвать оборону противника. Меч угодил между пластин, прорвал кольчугу и оставил глубокий порез. Вскоре рука уже должна была начать неметь, затем скажется кровопотеря. Разумом Ли понимал все это, также как и военный советник, но поделать не мог ничего. Несмотря на свой возраст, Мори продолжал кружить вокруг тайпэна и совсем не собирался выдыхаться. Телохранители Императора и полководцы возбужденно следили за схваткой, цокая языками. Таката нервно кусала губы, уже не раз проколов их своими клыками. И лишь человек на троне хранил каменное безразличие к происходящему перед ним.

В какой–то момент Ли подумал, что начинает терять сознание. Тени в тронном зале изогнулись причудливыми углами, и нечто нависло над Ханем, как грозовая туча в самый солнечный день. Вновь отбросив от себя неистового Мори, Ли вынужден был признать, что морок не собирается уходить.

Изломанное нечто, больше всего походившее на клок густого торфяного дыма с явственно проступающими очертаниями головы и длинных рук, ритмично раскачивалось над противником Ханя. Хвост существа, не имевшего ног, струился вниз и, рассеиваясь крошечными туманными нитями, уходил под доспехи Мори. Пылающие угольки глаз сияли ненавистью ко всему живому, а пасть, простой сквозной провал в мглистом сплетении, щерился льдистыми клыками. И не похоже было, чтобы кто–то, кроме Ли, видел это существо, столь отчетливо. Равно как и черный огонь, все сильнее разгоравшийся в глазах у советника Императора.

Силуэт шевельнулся, дернулся, выкидывая правую лапу вперед, и Мори, как послушная кукла повторил движение, нанося сложный двойной удар, пытаясь достать левое бедро и бок своего соперника. Хань, действуя чисто интуитивно, легко отбил нападение, замечая, что между движениями злого духа и самого тайпэнто сохраняется небольшой временной разрыв. И это давало ему шанс.

Атаки Мори продолжали сыпаться градом, но, к удивлению зрителей, юный Хань защищался все лучше и лучше, словно предугадывая самые изощренные комбинации и финты, на какие только был способен его противник. Он слабел на глазах и совсем не успевал отвечать Мори, но и все попытки последнего разбивались о несокрушимую оборону опального полководца.

Черный дымок, начавший струиться между колец кольчуги, заметил уже не только Ли. Возгласы людей вокруг ясно дали понять, что теперь неладное с тайпэнто видит не только он. Даже Император удивленно приподнял брови, наблюдая за этой невероятной картиной. Сам Мори обратил внимание на случившееся далеко не сразу, тем временем дух над его головой, обретая все большую плотность, все сильнее втягивался в человеческое тело, почти полностью слившись с ним.

Язычок темного огня, вырвавшийся из–под округлого накладного наплечника, оставил на щеке советника заметный ожог. Вскрикнув, Мори отскочил назад, и Ли тоже отступил, опуская оружие. Новые всполохи, будто горючая алхимическая жидкость, выплескивались из тайпэнто, и даже сталь, надетая на него, начинала гореть в этом губительном пламени, хотя, попадая на пол, огоньки мгновенно таяли без единой попытки вгрызться в мореное дерево.

- Вы что не видите?! Он же убивает меня своим колдовством у вас на глазах! Почему вы молчите?! — закричал Мори, оборачиваясь к нефритовой пирамиде.

- Черный огонь души всегда был высшей карой предков за предательство, — прозвучал в ответ голос, не узнать который Мори не мог.

С первой ступени тронного возвышения, глядя на онемевшего командующего поверх голов полководцев, с легким превосходством в глазах взирали Всесильный Тэн и Безымянный Вонг, Правая Рука и Всезнающее Око Императора. Только тем, кто выражал волю Избранника Неба, дозволено было вступить на самую нижнюю из нефритовых плит, и улыбки на лицах высших чиновников, вопреки всем правилам дворцового этикета, ответили Мори на все его вопросы. Толстая фигура тайпэна Мао мелькнула за дальней колонной, чтобы раствориться в толпе дзи–вэй и полководцев.

Огонь объял тело Мори, превращая его в живой факел. С диким ревом военный советник бросился вперед, на сомкнувшиеся ряды императорских вассалов, но внезапно резко обернувшись, метнулся к одинокой фигуре Ли Ханя.

- Она моя! Она будет только моя! Ты не отберешь ее у меня! — неистовый вопль тайпэнто захлебнулся в крови, закипающей в легких.

От руки Мори к тому моменту осталась лишь кость, покрытая сплавившимся металлом, но меч, охваченный спиралью пламени, она держала все также твердо. Яри, подставленное под удар, разлетелось обугленной щепой, но горящий клинок так и не коснулся груди молодого полководца. Холодная кровь къёкецуки, щедро брызнувшая из рассеченного тела, сбила темное пламя, а узкий меч кровопийцы глубоко вошел в то, что осталось от головы командующего.

Ли успел подхватить падающую Такату, лишь теперь с ужасом осознавая, что же именно произошло за это краткое мгновение. Закрыв собой Ханя и подставившись под удар, мертвый демон получила страшную рану, тянущуюся почти от самого живота до правого плеча къёкецуки. Меч Мори прошел сквозь доспехи и ледяную плоть Такаты насквозь, и хотя ее кровавые глаза все еще оставались открытыми, а лиловые губы шевелились, пытаясь что–то прошептать, выжить после такого ранения было не под силу уже никому. Это Ли понимал слишком ясно.

Люди вокруг начали шумно кричать, кто–то о чем–то спорил, возмущался, перекрикивал собеседников. Потом зазвучал спокойный голос Императора, прерывать который не осмеливался уже никто. Но один человек в этом зале все–таки не слышал Единого Правителя, и впервые того, кто сделал службу Империи своей жизнью, не интересовало сейчас ничего, что звучало с вершины нефритовой пирамиды. Стоя на коленях и крепко прижимая к себе умирающую къёкецуки, тайпэн Хань не мог сдержать бессильных слез и проклятий, адресованных лишь самому себе.