- Истинно так, Ли–ага.

- Значит, следует позаботиться лишь о телах пропавшего в степи отряда.

Взгляд Ханя скользнул по цепи курганов, но быстро отметя эту идею, переместился на глубокое русло Нерулена. Кто знал, сколько подобных тайн уже скрывала в себе эта река?

Сулика подошел к пленнику и замахнулся саблей, чтобы покончить с последним вопросом, но голос Ханя остановил его руку уже на пути к горлу вскинувшегося Тамыша.

- Нет, не будет расходовать понапрасну то, что у нас есть. Несмотря на время, Таката и Ёми по–прежнему не восстановились до конца после схватки с Фуяном, и мне известно лишь одно хорошее лекарство от их слабости. Уличные бродяги и бандиты для этого все равно не годились, но сильный воин хорошего степного рода, подойдет в самый раз.

Глаза Тамыша округлились в неподдельном ужасе.

- Ты не посмеешь скормить меня своим мертвым зверям!

- Они не едят, они только пьют, — бесстрастно ответил тайпэн.

Брат кагана Тимура, все еще не веря, замотал головой и так и не услышал беззвучные шаги къёкецуки у себя за спиной.

Сырой туман, стекавший в земной разлом, расчертивший кривой линией идеальную степную гладь, имел насыщенный молочный оттенок и странный неуловимый запах. В глубине огромного оврага, даже в самый яркий безоблачный полдень, стояла легкая полумгла, гасившая солнечный свет. Но кроме сухих срезов каменистой породы, раскрывающей слой за слоем тысячелетия, отразившиеся в земной тверди, этот туман скрывал и кое–что еще. Это было незаметно на первый взгляд и не бросалось в глаза, но если долго стоять на одном месте и смотреть в белесую пустоту, то рано или поздно это можно было увидеть. И пожалеть о полученном знании.

Голубоватые огоньки масляных лампад и очертания рисунков, оставленных на земле, расплывались вместе с туманными хлопьями. Драгоценные камни, черепа животных и странные поделки из бронзы, медленно тлели по углам заклинательных символов. За сутки они почти все приходили в негодность, и их приходилось менять. Тот, кому было поручено это дело, как раз убирал серую пыль, оставшуюся от крупного рубина, чтобы возложить на его место новый. Тихий шорох шагов не привлек бы внимания никого другого, но прекрасно был слышен охранителю заклинательных знаков.

- Он идет, — золотые искры сверкнули на антрацитовой улыбке даже среди царящей вокруг полутьмы. — И он сумеет добраться…

- О ком ты? — в голосе охранителя что–то дрогнуло.

- Ты знаешь сама. Это ты дала ему шанс оказаться здесь.

Зеленое пламя в глазах у той, к кому был обращен упрек, лишь вспыхнуло с новой силой. Прямая челка огненно–рыжих волос, закрывающих левую сторону лица, колыхнулась под жарким дуновением, пришедшим из–за края видимого мира.

- Так значит, игра продолжается, и у нас наконец–то снова есть достойный противник?

- Ты не можешь без этого, ведь так?

- Это моя суть. И твоя тоже, во всяком случае, когда–то ею была.

Темные глаза не отвели взгляда, устремленного в глубины двух зеленых огненных озер.

- Это важнее старых игр.

- Старшая Сестра, которую я знала, никогда не сказала бы такого.

- Старшая Сестра действительно стала старше, Фуёко, и ты тоже станешь такой, когда поймешь и почувствуешь тоже, что и я.

Молчание, в котором больше смысла, чем в самых красивых словах.

- Следи за ритуалом, проход должен быть стабилен. Нельзя, чтобы у тех, кого мы ждем, зародились сомнения, они нужны нам. А о твоей игрушке позаботятся другие…

Шорох шагов плавно перетек в мягкое касание лап. Охранительница пугающего места, доставшегося ей в наказание, вновь осталась одна.

- Станешь такой, когда поймешь и почувствуешь… Стану, Сестра, точнее уже стала, но совсем не такой, как ты думаешь и надеешься…

С убитыми они провозились до самого утра и плохо выспались, так что пришлось остаться на берегу Нерулена еще на сутки, озаботившись надежной охраной, лечением и обильной пищей для раненых. Теперь Хань уже не слишком отличался на фоне остального отряда, похожего на группу солдат, пробирающихся с боевых позиций в сторону ближайшего полевого госпиталя. Намного лучше выглядели после случившегося только къёкецуки, по вполне очевидным причинам.

Вечером у костра, когда Ли, уже зевая, наблюдал за игрой огненных искр, взлетающих над языками пламени, мертвые демоны тихо подсели к нему с разных сторон.

- Выпей, это поможет быстрее восстановить твои силы, — простая фарфоровая пиала в руках у Ёми была заполнена какой–то жидкостью, и Хань уже давно привыкший принимать из рук у къёкецуки любу пищу, спокойно взял, протянутый ему сосуд.

Руки тайпэна поднесли край пиалы к губам и уже почти коснулись их, когда странное чувство заставило, Ли остановиться. Мертвые демоны замерли, неотрывно следя за его действиями, как будто чего–то ожидая. Холодная жидкость в пиале имела странно знакомый темный оттенок и солоноватый запах.

- Что это? — спросил тайпэн, убирая сосуд от своего лица.

Ёми, на которую он посмотрел, смущенно, словно извиняясь, опустила глаза.

- Что это? — повторил Хань уже с нажимом.

Смутить Такату так просто не вышло.

- Кровь. Немного моей, немного ее. Как раз достаточно.

- Достаточно для чего? — больше всего Хань не любил именно такие моменты, когда къёкецуки по собственной инициативе начинали делать что–то за его спиной, исходя из самых благих намерений и, естественно, не спросив самого Ли.

- Не волнуйся, — Таката ощерила клыки, явно забавляясь. — Ничего страшного с тобой не случиться. Сказки все больше врут. Ни одним из племени пьющих кровь, ни нашим верным рабом ты от этого не станешь. А вот часть сил, которые ты нам отдал, это вернет.

- Каких сил? — все еще до конца не понял Ли.

- Мы долго идем за тобой, — по–прежнему не поднимая глаз, быстро заговорила Ёми. — И это был хороший путь. Он нравится нам, и нам нравится быть рядом. Но только вчера ты впервые накормил нас. По–настоящему.

- Ты изменился, стал жестче и решительнее, — Таката придвинулась ближе, обдавая Ханя холодным дыханием. — Это нам нравится еще больше. Тебя это удивляет? Но ты забыл, что такова наша природа, и мы всегда останемся теми, кто мы есть. При нашем первом знакомстве, в отличие от Ёми, я не верила, что ты все–таки сможешь, стать таким. Таким твердым, расчетливым и уверенным в своих делах. Но ты стал. И отдал не свою, а чужую жизнь ради нас. И ради себя.

- Я отдал вам Тамыша лишь для того…

- Чтобы мы восстановили силы, — кивнула Таката.

- Для нас это высший знак, — голос Ёми стал намного увереннее. — Теперь мы можем довериться тебе без колебаний, без последних сомнений. Теперь мы готовы отдавать тебе часть себя, потому что не будем бояться потерять ее. Эта чаша скрепит договор…

Молодая къёкецуки внезапно смолкла, а на лице у ее подруги появилось укоризненное выражение. Последние слова были явно лишними.

- И что же это за договор? — с еще большим нажимом спросил тайпэн.

- Договор между тем, кто ведет, и теми, кто следует, — теперь извинительные нотки появились и в самоуверенном тоне Такаты. — Он свяжет нас в единое целое. Так, как никогда не смогла бы сделать сигумо, без нашего добровольного согласия.

- Наша жизнь будет поддерживать тебя, — видя помрачневшее лицо Ли Ханя, Ёми буквально начала его умолять, перехватив ладони тайпэна, уже готовые выплеснуть содержимое пиалы в огонь. — И мы всегда будем идти за тобой. Это принесет лишь пользу и нам, и тебе.

- Я не хочу превращать своих друзей в слуг и рабов, — произнес, наконец, Ли, не без усилий сдерживая гнев. — Никогда не просил об этом и не помышлял. Или мое мнение ничего не значит для этого вашего договора?

- Согласие нужно лишь от одной из сторон, — хмыкнула Таката. — Ты отказываешь от очень многого, нам жаль. И тебе будет жаль, но уже позже.

Если бы къёкецуки умели плакать, то на глазах у Ёми непременно появились бы слезы.

- Вы нужны мне, — вздохнул тайпэн и, поддавшись какому–то наитию, обнял одной рукой плечи молодого демона, прижимая ее к себе. — Но не так, не таким образом, и не на таком положении. Вы нужны мне такими, какими я вас я знаю.