— Он уже взрослый мальчик, пусть сам разбирается, — вставил Петр Давидович.

— А ты помолчал бы, коли не понимаешь, — обрубила его супруга. — Ребенок под откос катится из-за этих мегер. Ну скажите мне, за что ему такое наказание? Одной он алименты платит непонятно на каком основании, другая также наверняка готовит какую-нибудь пакость. Наверное, тройню родить хочет. От соседа. А Костик будет за всех чужих детей платить. Он ведь у нас миллионер! Ходорковский! Нефтью промышляет. Вот только в медицинский никак не поступит, потому что денег не соберет. Все к этой Ольге и Ритке утекают, сквозь пальцы. Зла не хватает!

— Мама, Рита сама неплохо зарабатывает, — сказал Костя. — К тому же, кажется, мы с ней расстались. А у Ольги, между прочим, мой сын. И твой внук.

— Это еще доказать надо! — возмутилась Елизавета Сергеевна. — Необходимо пока не поздно сделать генетическую экспертизу.

— Ага, экспертиза эта под две тысячи баксов стоит. У тебя есть?

— А мне кажется, Костя поступает очень благородно, как настоящий мужчина, — вновь вставил Петр Давидович. — Одинокой женщине с ребенком надо помогать.

— Одиноких женщин с детьми в России по статистике семнадцать миллионов, — усмехнулась Елизавета Сергеевна. — На всех нашего Константина не хватит.

— А я им все равно горжусь, — упрямо сказал муж. — Вот увидишь, он пробьется в жизни и все будет хорошо. Главное ведь не деньги, а состояние души. Есть некоторые ценности, которые остаются незыблемыми всегда: любовь, например, доброта, справедливость, порядочность…

— Эх, Петя, Петя, — покачала головой Елизавета Сергеевна. — Ты так и не выбрался из прошлого века, продолжаешь спать. Сейчас иная эпоха.

— Времена, может быть, и другие, а люди те же. Человек не может измениться и стать зверем. Вернее, одни становятся, а другие нет. И последних всегда будет больше. Иначе мир бы уже давно рухнул.

— Папа прав, — сказал Костя, отодвигая тарелку. — А теперь я бы хотел у вас немного вздремнуть на моем любимом диване. Нет ничего лучшего, чем возвращение в детство. Хотя бы во сне.

Ольга отвезла Антошку к своей матери, а сейчас просто бесцельно шла по улицам города, безучастная ко всему, думая о своем и порой натыкаясь на прохожих. Она слегка подкрасила губы, наложила тени и выглядела гораздо привлекательнее, чем утром. Красила ее и белая шубка «под песца». Но ей, собственно, было все равно, что думают о ее внешности посторонние. Все мысли были поглощены иным. Антон, его хрупкая жизнь, — вот что тяготило ее душу. Поэтому она даже не заметила, что переходит дорогу на красный свет и едва не угодила под автомобиль. «Опель» резко затормозил, все же толкнув ее бампером, Ольга упала на мокрый асфальт. Из машины выскочил взбудораженный водитель.

— Ну куда ты, разиня, под самые колеса лезешь?! — закричал он.

Ольга поднялась на ноги и только сейчас испугалась.

— Из-звините, — заикаясь, сказала она.

Шофер, средних лет блондин, несколько смягчил тон, внимательно глядя на девушку:

— Нельзя же так — прямо самоубийство какое-то! У вас все цело, не зашиблись?

— Вроде нет. Я пойду.

— Садитесь в машину, — твердо сказал он. — Я вас отвезу куда надо.

— А куда мне надо? — растерянно спросила Ольга. До встречи с Костей оставалось еще часа три.

— Я не знаю. Куда угодно.

— Мне надо в больницу. Вернее, в кафе.

— Очень хорошо. Так в кафе или в больницу?

— Домой.

— Вот что. Вижу, вы сами не знаете, куда ехать. Я отвезу вас в свою клинику, я врач. Выпьете там кофе, соберетесь с мыслями, успокоитесь. Вы, по-моему, немного не в себе. Я помогу вам.

— А вы какой врач, детский? — с надеждой спросила Ольга.

— Нет, я психотерапевт. Зовут Леонид Максимович. А вас?

— Оля.

— Вот и отлично. Похоже, что вы именно мой клиент.

— Почему?

— По лицу видно. На вас его просто нет.

Ольга испуганно потрогала себя за лоб, щеки. Улыбнулась.

— На месте, — сказала она.

Леонид Максимович рассмеялся.

— Конечно, на месте. И очень даже симпатичное. Но чем-то сильно расстроенное. Поехали, по дороге вы мне расскажете то, что сочтете нужным. Не забывайте, что моя профессия — выводить человека из тупиков и лабиринтов.

Что ж, — произнесла Ольга, как-то сразу доверившись этому спокойному доброжелательному мужчине, чей взгляд как бы проникал в ее сознание. — Поехали.

Через полчаса они были в медицинском центре, где Леонид Максимович занимал отдельный кабинет. По дороге Ольга уже кое-что рассказала ему из своей прошлой и нынешней жизни, а теперь «досказывала»:

— Я не хочу быть ручной болонкой, но получается так, что меня вся время кто-то водит на поводке. И поэтому порой мне просто жить не хочется. Если бы не Антон… Но если не будет его — не станет и меня. А вы уже знаете, что с ним может стрястись.

— Да, ситуация сложная, — произнес Леонид Максимович. — Но прежде всего, Оля, вам нужно укрепить свои собственные силы, только так на духовном уровне вы поможете сыну и себе, кстати. Вам надо не бороться с собой и со своими проблемами, не гипертрофировать их, не раздувать и тем более не возиться с ними, как с любимыми болячками. Проблемы есть и будут всегда. Главное, ясно видеть причину и корень своего душевного заболевания, постараться изменить свой внутренний уклад, образ жизни, а то и смысл самого своего существования.

Секретарша Леонида Максимовича принесла две чашечки кофе и орешки. Из магнитофона лилась легкая тихая музыка. Ольге было тут хорошо и спокойно. Она даже не представляла, что можно так расслабиться и хотя бы на время позабыть о грядущих бедах. А Леонид Максимович продолжал:

— Это нормально, что вы решились встретиться с отцом вашего ребенка. Другого выхода, пожалуй, нет. Но вы должны отдавать себе отчет в том, что вас может захлестнуть другая опасная волна — из прошлого. Вы говорили о ненависти к нему. Судя по всему, у него к вам такие же чувства. Столкновение отрицательных зарядов опасно. Это уже законы физики, но они действуют и в психиатрии. Не дайте вашим эмоциям овладеть вами. Вы поставили себе цель — ее и придерживайтесь. И сразу возвращайтесь «в себя». Не то опять окажетесь на столь ненавистном вам «поводке». И в любое время звоните мне или приезжайте. Я смогу корректировать ваши действия. А учитывая то, что я вас чуть не сбил, — бесплатно.

— Хорошо, — откликнулась Ольга.

Они проговорили еще минут сорок, потом Оля взглянула на часы и стала торопливо прощаться. Леонид Максимович проводил ее до самого выхода и бросил вслед:

— Главное, помните — не увлекайтесь собственным отчаянием!

Про себя же, постояв минуту-другую в коридоре, он добавил: «Кажется, мы еще непременно встретимся. И не раз…»

Перед тем как отправиться в кафе, Константин решил заглянуть в свою больницу, навестить дедулю. Он купил на рынке бананов и, помахивая сеткой, вошел в приемный покой. Дежурный врач, теперь уже другой, не Климакович, при виде его сурово произнес:

— А тебя, Костя, главврач вызывает!

Прозвучало это, как вызов на прием к Борману. Хорошего не жди. Делать нечего, Костя поспешил в соседний корпус, где располагалась администрация больницы. «Интересно, — подумал он, сидя на кожаном диване в приемной, — меня сразу уволят или дадут отгулять отпуск? В любом случае направление в медицинский институт я теперь вряд ли получу». Секретарша с любопытством поглядывала на него, виртуозно играя на клавишах компьютера.

— Ну чего смотришь? — проворчал он. — На мне узоров нет, ты с ритма не сбейся, Галя.

— А мы уже все наслышаны, как ты старика спас, — откликнулась она. — Только об этом и говорят. Как только решился!

— Ну, и что говорят-то? Осуждают?

— Кто как. Но видимо, добром это для тебя не кончится. Ты, Костя, не в свою сферу влез. А у нас этого не любят. Каждый сверчок должен знать свой толчок. Теперь все будет зависеть от Геннадия Васильевича, — и она кивнула головой в сторону кабинета главного врача, где на двери висела золоченая табличка «Г.В. Красноперов». — Старик своего мнения еще не высказал.