— Да вы колдун, что ли? — поперхнулся печеньем Костя.

— Почти, — скромно отозвался мужчина, чей взгляд как бы скользил и проникал внутрь. — Так я угадал?

— Не буду отвечать на ваши вопросы, — нахмурился Костя. — Вы опасный человек.

— Да уж не опаснее вас, — наполнил фужеры коньяком собеседник. — Пейте.

— А вот не буду, — отодвинул свой фужер Костя. — Кто такой?

— Кто знает? — глубокомысленно изрек тот. — Это ведь никому не известно, пока не произведут вскрытие. А может быть, я — это ваше второе «я»? Альтер-эго. Тот человек, кто стоит по другую сторону зеркала. Образ из амальгамы. Который иногда меняется местами со своим двойником.

— Да бросьте вы молоть чепуху! — стал закипать Костя. — Мистика какая-то. Скоро там Людмила Максимовна выплывет? Или она утонула?

— А вы сходите и поглядите.

— Вам сподручнее. Вы ближе к двери.

Разозлившись, Константин вновь залпом выпил свой фужер. Коньяк приятно растекся по кровеносным сосудам. Ему стало уже все равно — кто перед ним сидит — друг ли Людмилин, колдун-экстрасенс или сам черт. Не таких видали! Но коньяк вдруг подействовал как-то одурманивающе. Наверно, сказывались «старые дрожжи» — вчерашняя выпивка. Или так действовал магнетический взгляд незнакомца? И тут Костя подумал, что глаза у него такие же, как и у Людмилы. Выразительно-гипнотические. Вот почему его всегда тянуло к ней. «Уж не в тайную ли секту какую-нибудь они оба входят? — мелькнула у него шальная мысль. — Сейчас Люда выйдет из ванны, они еще больше опоят его, свяжут, завернут в ковер, вывезут куда-нибудь за город и приступят вместе с другими сектантами к черной мессе. Вырежут печень и все такое прочее. Мало не покажется». Он попытался пошевелить рукой, но это удалось с трудом.

— Вам, наверное, не надо больше пить, — заботливо сказал мужчина. — Вы как-то побледнели. Печень в порядке? Надо бы за город…

— А вы и магией занимаетесь? — вяло поинтересовался Костя.

— Только если попросят, — ответил тот. И в голосе его, как показалось Константину, прозвучали зловещие нотки.

В эту минуту в комнату вошла Людмила. Она была в белом махровом халате, босиком, с зачесанными назад волосами. Увидев Костю, она обрадовалась.

— Уже познакомились? — весело спросила она. — Это мой брат, Леня. Психотерапевт. А это — Костя, я тебе о нем рассказывала.

— Так я и думал, — улыбнулся Леонид Максимович. — Тот самый, который тебя разыграл на улице? Я тоже решил немного пошутить, уж извините, Константин Батькович, хотелось, чтобы счет сравнялся.

— Оставь свои гипнотические шуточки для других, — погрозила ему Люда. — Сходи лучше за продуктами. У меня пустой холодильник.

— Непременно! — весело откликнулся брат. — А отец был прав: ты никогда не сможешь правильно вести хозяйство. Я же видел, у тебя в морозильной камере мышь повесилась.

Через пару минут Леонид Максимович ушел, а Люда присела на подлокотник кресла, к Косте. Взъерошила ему волосы.

— Какой-то ты сегодня не такой, — сказала она, заглядывая ему в глаза. — Что с нами случилось? Какие думы обуревают?

— Знаешь, Люда, — произнес он, все еще пребывая словно в какой-то густой вате или плотном тумане. — Я хочу ограбить твой банк. Тогда все проблемы будут решены, а мы уедем в Австралию.

Людмила почему-то нисколько не удивилась его словам. Она лишь почесала мизинцем кончик носа и промолвила:

— Странно. А ведь всего пару часов назад то же самое предлагал мне сделать и мой брат.

— Тогда… мы возьмем его третьим, — решил Костя.

Купленные Ольгой на все пять тысяч долларов лекарства подействовали самым благоприятным образом — здоровье Антона вновь улучшилось, болезнь на некоторое время сделала полшага назад.

— Ну вот видите, матушка, — философски изрекал Вильгельм Мордехаевич. — Деньги, конечно, грязь, но в этой грязи можно принимать лечебные ванны.

Антошка через день носил то шапочку бабушки Наташи, то «тюбетейку» бабушки Лизы. Обе женщины посещали его также по очереди, в те же дни. А все дети в палате, запомнившие феерическое представление клоунов, вновь ждали в гости Мыльного Пузыря и Длинную Макаронину. Да Валера и Мила сами втихаря готовили для своих полюбившихся маленьких пациентов нечто новенькое…

Однажды Ольга вышла из больницы и увидела Риту.

— Привет! — радостно сказала она. Ей вдруг подумалось, что сейчас вдруг вновь будут предложены деньги. Но получилось иначе.

— Здасьте, — суховато ответила Рита. — Я тебя жду. Прогуляемся? Ничего, что я — на «ты»?

— Нормально. Даже хорошо.

Девушки пошли по дорожке в парк, где сухие желтые листья приятно шуршали под ногами. Воздух был чист и свеж, казалось даже, что пахнет морским бризом, а покачивающиеся верхушки деревьев напоминали подгоняемые ветром буравчики волн.

— О Косте будем говорить? — спросила Ольга.

— Нет, это для меня отрезанный ломоть, — почти искренно призналась Рита. По крайней мере, сделала такой вид. — Он целиком твой. Я выхожу замуж за другого.

— Погоди, — тронула ее за рукав Ольга. — Если это из-за меня — то напрасно. Я знаю, что мы с ним счастливы никогда не будем. Мы совсем разные. Лед и пламень. А вы с ним как бы друг для друга созданы.

— Ну уж!

— Точно! Ты, честно, такая красивая, что… будь я сама мужчиной, я бы, наверное, в тебя влюбилась.

— Это что-то новенькое, — усмехнулась Рита, поддев туфелькой кучу листьев. — Любовь на острове Лесбос.

— Я не о том, — смутилась Ольга. — Я отдаю его тебе с радостью и со всеми потрохами.

— А я уступаю его тебе, до последней нитки, — ответила та, словно соревнуясь с Олей в великодушии. Или перекидываясь мячиком. Но мяч-Костя опять вернулся к ней, с обратной подачи.

— Нет уж, — твердо сказала Оля. — Забери его и не спорь. Мы сделаем операцию и тотчас же разведемся.

— Ладно, — вздохнула Рита. — Но я его тоже не возьму. Пусть валяется на дороге, — и она опять поддела ногой горку листьев, будто это и был тот самый мячик, но на сей раз в опавшей листве был спрятан кем-то увесистый булыжник. Рита вскрикнула от боли и запрыгала на одной ножке. Ольга поддержала ее за руку. Рядом оказалась скамейка, и они присели на нее.

— Вот сволочь! — с досадой сказала Рита.

— Он не такая уж сволочь, — поправила Оля. — Просто шарахается из стороны в сторону. Пройдет время и образумится.

— Я не о Косте, о булыжнике. Хотя по твердолобости они похожи. Теперь о другом. Денег у меня пока для тебя нет, но я их достану. Зато есть выгодное предложение. Может быть, тогда и доллары не понадобятся.

— Слушаю. И кстати, заранее хочу сказать, что я тебе верю. Всего несколько минут говорим, а словно давно тебя знаю.

— И я тоже. — Рита чуть усмехнулась и продолжала: — Так вот. Ты со мной откровенна, и я буду так же. У меня есть один знакомый немец. Приятель моего жениха. Человек солидный, богатый, с положением. Да и на вид симпатичный, только малость староват. Но это ведь не существенно? — и она слегка подтолкнула Олю в бок.

— Пока не совсем понимаю, — сказала та. — К чему ты клонишь?

— Ему нужна русская жена, — прямо ответила Рита. — Он давно уже ищет, но попадаются все какие-то профурсетки. Даже мне жаловался и просил помочь. А ты — симпатичная, хорошо воспитанная, добрая. Словом — то, что надо, в десятку.

— Но я же с ребенком! — удивилась Ольга. — Даже почти с двумя.

— Пока только полтора, — уточнила Рита. — Но это значения не имеет. У них, у бюргеров, ведь как: корова моя и приплод мой, а уж от какого быка не важно. Так что ты ему еще с десяток можешь настрогать, от кого захочешь, хоть от Гельмута Коля. Кстати, и этого тоже зовут Гельмут. Короче, выходи за него замуж и прямым ходом отправляйся в Германию. Там твоему сыну и операцию сделают, он заплатит. Ну, как?

Ошеломленная таким предложением Ольга, сидела на лавочке молча, не зная, что и сказать. Она была совершенно ошарашена. Перед ней вдруг за деревьями замаячил готический Кельнский собор, плывущие по Рейну яхты с парусами, баварские луга со стадами тучных коров и сам толстый Гельмут в тирольской шапочке и коротких штанах, распевающий во весь голос: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин!..»