— По-моему, Лена, очень хорошо, что ни тебя, ни детей дома не было. Страшно подумать, что могло бы произойти, будь вы дома.

— Может, ты и прав, — задумалась она.

Немного помолчав, сказала: — Впрочем, все это из области предположений. Лирика, одним словом. А у меня тут появилось нечто вполне конкретное. Ты видел дня три назад передачу по телевизору — то ли «Криминальная хроника», то ли что-то в этом роде? Там про… про Петра рассказывали.

— Видел, — кивнул Максим. — Весь центр видел. Здесь же и смотрели.

— После передачи ко мне зашел сосед из квартиры напротив. Интересные вещи рассказывал.

— Что именно? — спросил Максим, чувствуя, что Лена опять погружается в свои мысли.

— Что? Ах, да… сосед. В то утро он уезжал в командировку. Без четверти десять за ним должен был заехать приятель — отвезти его в аэропорт, но задерживался. Сосед нервничал, то и дело глядя в дверной глазок. Было почти десять, когда к нам в дверь позвонил человек. Сосед видел передачу, видел, естественно, и Кровеля. Так вот: человек, вошедший к нам в квартиру, был не Кровель. — Лена закурила очередную сигарету и откинулась на спинку кресла.

— То есть как? Как не Кровель? — Максим лихорадочно размышлял, не в силах пока ухватить сути услышанного. — А кто же? И что он мог увидеть в глазок? Нет, Лена, подожди… Говоришь, около десяти?

— Да, около десяти. Лица он, конечно, не видел. Но очень хорошо разглядел фигуру. Человек был раза в три крупнее худосочного Кровеля. Здоровенный, можно сказать, толстый. Как Бар…

— Подожди-подожди… — Максиму показалось, что он поймал ниточку. — Около десяти… В десять пятнадцать является Кровель, и через пять минут его вяжут. Вполне возможно, он говорит правду. Его подставили. — Максим задумался и, усмехнувшись, добавил: — А может, и врет.

— Возможно, — тихо сказала Лена. — Но ему я верю. А этому быку Бару — нет.

— Стоп, Лена. Я все понимаю, но тут ничего не попишешь. Константин зашел в парную в девять, а вышел после одиннадцати. Я в это время находился здесь и могу подтвердить его алиби хоть на Библии, хоть на ельцинской Конституции.

Лена сразу поникла. Затушила сигарету, встала.

— Не знаю, Максим. Ничего я не знаю. И не знаю, что мне делать с этой информацией.

— Ну уж здесь-то я могу посоветовать точно: идти к следователю. Если есть хоть какая-то вероятность, что Кровель говорит правду, следствие просто обязано эту вероятность проверить.

Взгляд Лены потеплел. Она опять уселась в кресло.

— Значит, ты считаешь, что надо идти к следователю?

— А как же!? — удивился Максим. — Обязательно! Или ты думаешь… — Он внимательно посмотрел на нее и усмехнулся. — Думаешь, что все мы здесь — одна шайка-лейка? Убили твоего мужа, посадили Володьку Кровеля, а теперь проматываем их доли?

— Ну, честно говоря, — она виновато улыбнулась, — были такие мысли.

— Глупо, Леночка. Очень глупо. — Максим покачал головой. — Если честно, то мне в равной мере неприятны и Бар, и Кровель. Но я — юрист, Лена. Законник. Я — за торжество справедливости. Так что — к следователю, и немедленно.

— Я… — Лена осеклась. — Я хотела бы тебя попросить об этом. Пойми, мне очень тяжело ворошить… вспоминать… С тобой — еще куда ни шло. А следователь мне неприятен. Нет, я не могу.

— Хорошо, — согласился Максим. — Только не сегодня. Сегодня я работаю. И еще: мне нужны координаты твоего свидетеля.

— Это просто. — Она протянула ему красивую визитную карточку с длинным столбцом телефонов. — Он дома всегда после шести.

— Завтра же навещу следователя. — Максим сунул карточку в карман. — Не беспокойся. Как дети?

— Ничего хорошего. — Лена закурила очередную сигарету. — Не успеваю я с ними. Я же теперь работаю. Долю Петину Бар зажал. Говорит: деньги пропали. Вот и кручусь, как могу. Дети, в общем, сами по себе. Мама пытается помочь, но в ее возрасте это плохо получается. Ничего, пробьемся. Бар скоро появится?

— Да, должен с минуты на минуту, — сказал Максим, посмотрев на часы.

— Тогда я побежала. — Лена затушила сигарету и поднялась. — Не могу видеть его самодовольную рожу, хоть убей.

Максим как раз успел закончить утреннюю уборку, когда появился Константин. Медленной, уверенной поступью советского номенклатурщика он прошествовал в кабинет, снял пиджак и разложил бумаги на столе (что за бумаги — непонятно; он же читает по слогам!) Начальственным басом протрубил в селектор:

— Максим, если свободен, — зайди ко мне!

Максим зашел. Встал у двери, переминаясь с ноги на ногу. Косте захотелось поиграть в большого начальника, — его право.

— Расскажи-ка мне, что вчера ночью произошло?

— Ничего страшного, — Максим пожал плечами. — Один сопливый банкирчик подвыпил и начал девочек обижать. Я встрял. Он заявил, что сейчас вызовет бригаду и сровняет здесь все с землей. Я предложил позвонить сразу, пока он еще может говорить. Слово за слово. Он начал грубить. Обычная история. Оказалось, что у него просто нет денег заплатить за, пардон, полученные уже сеансы «массажа».

— Как решил вопрос? — хмыкнул Костя. — Он хоть жив?

— Жив, а что ему сделается? — Максим говорил нарочито спокойным голосом. — Приехали Капитан с Шутом. Паренек понял, что они сейчас докурят и начнут резать его на ремни. Тут же позвонил папе, папин шофер привез денег. Все, что должен нам, и еще столько же — ребятам. Уехал тихий, бледный. Вежливый.

Костя поморщился и спросил:

— А что, без этих ментов никак нельзя было?

— Никак, — заявил Максим. — Вызывать бандитов против бандитов — себе дороже. Тебя же потом и повяжут. А здесь — легалы. Пусть жалуется.

— Логично, — неохотно согласился Костя. — Амы не потеряли клиента?

— Такого клиента дешевле потерять, чем сохранить.

Константин опять кивнул и начал перекладывать на столе бумаги. Минуты через дне он окончательно в них запутался и в растерянности посмотрел на Максима.

— Что-нибудь еще?

— Есть, — кивнул Максим. — Есть свидетель.

— Какой свидетель? — не понял Константин. — Свидетель… чего?

— Сосед Петра видел, как незадолго до убийства в его квартиру входил человек. Не Кровель, — уточнил Максим.

— А где же он был до сих пор?! — проревел Константин; он тотчас же побагровел.

— В командировке, — ответил Максим. — С того самого утра. К десяти часам ждал шофера, постоянно смотрел в глазок. И видел очень крупного, даже толстого мужчину, которому Петр открыл дверь.

— Меня, что ли? — хохотнул Костя.

— Почему именно тебя? — удивился Максим. — О тебе, слава Богу, речи нет. В Москве с продуктами давно все в порядке, так что упитанных ребят наплодилось множество.

— И откуда же эта информация? — подозрительно прищурился Костя. — Уж не от Елены ли?

— От нее, — кивнул Максим.

— О Господи! — Константин закатил глаза. — Как она меня достала! Я-то думал, что-то серьезное, а здесь… Ты же не дурак, Макс! Пораскинь мозгами!

— Не моя задача. — Максим улыбнулся уголками губ. — Следователь пусть раскидывает, у него их много.

— Она что, к следователю собралась? С этим липовым свидетелем?

— Почему липовым? — изумился Максим. — Ему-то на кой черт вся эта возня?

Константин прищурился и долго смотрел на подчиненного, устало качая головой. Он всем своим видом как бы говорил: «Эх, ты, дубина стоеросовая! Ни черта ты не понимаешь!»

— Ну, хорошо. — Костя откинулся на спинку кресла. — Послушай, что я об этом думаю. Не думаю, что Ленка с Кровелем обо всем договорились заранее, — очень сомнительно. Ленка в Петьке души не чаяла. Да и дети… А вот через месяц-другой, когда все более-менее улеглось, они могли и встретиться. Свидания — вещь недорогая, сам был ментом, знаешь. Кровель ей и напел. Вытащи, дескать, меня отсюда, а я тебе — половину спрятанного мной общака. Как гонорар. Возможно такое? — Максим промолчал, и Константин продолжил: — Возможно, даже очень. Другое дело — успел ли он этот общак спрятать, или менты все забрали? Но это и неважно. В любом случае он ей не даст ни гроша, вот увидишь. Главное для него — выйти на волю. На второй день его уже никто днем с фонарем не разыщет.