Вчера сняли повязки. Лебеф полдня проколдовал над швами, а потом куда-то испарился. Лицо жгло. Божко взглянул в зеркало — и в ужасе вздрогнул: было что-то мистическое в этом перевоплощении.

Лицо человека, которого он знал давно. Надо привыкать к мысли, что теперь это — его лицо.

Божко открыл дверь на террасу и зажмурился. После почти месяца тьмы глаза резануло, как ножом. Подождав, когда они привыкнут к свету, он вышел на террасу и подставил лицо под ласковые лучи утреннего калифорнийского солнца. Еще неделька, и новый житель этой планеты готов функционировать взамен истрепавшегося и вышедшего в тираж Кирилла Божко.

Он вспомнил встречу с Веркой. Зря он столько дней к этому готовился — Верка поверила ему сразу, она очень хотела ему поверить. И сама же, без всякой подсказки с его стороны, предложила сделать пластическую операцию. Да еще предложила помощь в покупке нового паспорта… Смех, да и только… «Всего двадцать»! Да… яблочко от яблони…

Внизу бородатый турист в гавайской рубахе навыпуск пялился на балконы и фотографировал их какой-то чудовищной камерой, которая с трудом помещалась на его внушительном брюхе. Их взгляды встретились, и Божко с улыбкой помахал ему рукой. Толстяк тотчас же одобрительно поднял вверх большой палец, «прицелился» камерой и несколько раз щелкнул. Досадно.

Но толстяк уже вовсю щелкал балкон на противоположной стороне улицы, на котором «обозначала» зарядку дама в бикини. Ей-богу, рано она его надела. Чтобы это бикини было ей впору, она должна делать зарядку лет двадцать, не останавливаясь.

Залюбовавшись этой жертвой «Макдоналдса», Божко забыл о толстяке. А тот, казалось, понял это — сразу утратил всякий интерес к архитектурным красотам, сел в серебристый «Бьюик» и укатил в сторону Лос-Анджелеса.

Где же Лебеф, черт его дери?! Нельзя его отпускать!

Все возвращается на круги своя. «Ситас», любимое детище Божко, функционирует. Этого и следовало ожидать.

— Что-то ты, Сармат, странновато выглядишь. И тебя доконала эта чертова война?

— Боюсь, что так, генерал. Хотя скорее всего всех нас доконает грядущий мир.

— Ладно. Вернемся к делам нашим скорбным, как говаривал Горбатый. Так что там с Призетко?

— Там все в высшей степени интересно. Неделю назад он вдруг отбыл в Грецию. В Салониках встретился с двумя русскими. Показывал им фото на фоне яхты. Встреча писалась из машины, поэтому качество записи — не блеск. Но персонажи, генерал, какие персонажи…

«— …Начальник, ты меня убил! Если это тот, о ком я думаю, — хана тебе!

— Говори, говори…

— Вам там, в МВД, наверное, известно, что служил я в спецназе ГРУ. Он был у меня инструктором. Фамилии не знаю, там в ходу были прозвища. Кликухи, одним словом.

— Он что, русский?

— Черт его знает… Советский, во всяком случае. Он командовал диверсионным отрядом где-то в Африке. После Африки какое-то время провел у нас, в спецшколе. Потом совсем исчез. Говорят, ушел в то самое подразделение, которое называют „спецназ в спецназе“. Это все.

— Твое личное мнение о нем?

— Ничего хорошего. Моя репутация тебе известна, так вот что я скажу: упаси меня Господь иметь такого врага!

— Ты не ошибся? Может, просто очень похож?

— Может, просто похож… Только очень».

— Это тот знаменитый сбежавший киллер?

— Он самый, генерал… Интересная встреча, правда?

— Да уж. Особенно — если послушать МВДэшных генералов. По их словам, они стоптали по сто пар сапог, разыскивая его. Ладно. Что в Америке? От ФБР новости есть?

— Есть фотографии ухажеров Вероники. Вот. Абсолютно случайные люди.

— Что это за Радж Капур?

— Энтони Гринфилд, банкир с Большого Каймана. Родился в Гоа. Наполовину индус, наполовину португалец. Имя при рождении — Антонио Жоаким де Камповерде. А этот красавец-латинос — некто Алекс. В Штатах недавно. Приехал из Бразилии.

Через полтора часа на судно вернется команда, отпущенная на берег еще утром, а телефон все молчит. Кирк бродил по палубе в сомнамбулическом состоянии, пытаясь придать своим невеселым мыслям какую-то законченность. Не помогало ни дневное пиво, ни обеденное вино, ни вечернее виски.

Он спустится в каюту, открыл гардероб. После длительных поисков надел шелковую сорочку с широким воротом и шелковый же светлый костюм. Критически осмотрел себя в зеркале. Повязал на шею легкомысленный платок, этакий общий штрих всех богем мира — от Монмартра до Бродвея. Легче не стало.

Прихватив с собой бутылку «Чивас Салют» и ведерко со льдом, Кирк поднялся на палубу. Насыпал в стакан лед, налил виски, закурил. Сделав четыре затяжки, выпил залпом виски. Налил еще. Страх не уходил. Страх, живший в нем в полуэмбриональном состоянии почти три месяца, вырвался наружу и полностью овладел им.

Надо было покончить с Божко еще там, в Виламоуре. Теперь все усложнилось до предела. Глупо и недальновидно было рассчитывать на то, что Божко, сделав пластическую операцию, заляжет на дно.

Кирк твердо решил никогда не возвращаться к финансированию наркобизнеса — себе дороже. Но возвращать Божко все заработанные деньги он тоже не собирался. Линию поведения он выбрал давно, осталось лишь набраться мужества и следовать ей до конца.

Звонок резанул по слуху и нервам. Кирк сделал глубокий вдох, досчитал до десяти, поднял трубку.

— Алло, Гросс?

— Кирк Фицсиммонс. С кем имею честь?

— Это я, Кирк… Энтони Гринфилд.

— Мы с вами знакомы?

— Не сходи с ума, Гросс! Это я!

— Не понимаю… Где мы с вами встречались? И почему вы называете меня Гроссом?

— Почему? А ты Божко не помнишь, ублюдок? Или тебе память освежить? Ты знаешь, за мной не заржавеет!

— Это угроза? Глупо с вашей стороны, г-н Грин… э-э-э… Грюнвальд?.. Что касается г-на Божко, то он, кажется, был президентом компании «Ситас»?

— Да, был… Между прочим, мне и сейчас принадлежит большая часть акций «Ситаса».

— Приятно слышать. Все свои соображения по нашим финансовым взаимоотношениям я направлю факсом новому руководству компании в ближайшие дни. Если возникнут вопросы — почту за честь встретиться. До свидания.

И тут страх ушел. Кирк понимал, что больно ранил зверя. Таких, как Божко, можно только убить. Победить их нельзя. Да и насчет «убить» — проблематично. Как правило, они стреляют первыми.

Кирк отставил в сторону стакан. Мозг заработал, мысли приобрели привычную стройность и законченность.

Вернувшийся через час капитан увидел бодрого, уверенного в себе босса, который громко диктовал что-то по телефону.

— Завтра в одиннадцать, помнишь?

— Да, Джоан. Встретимся здесь же.

— Привет твоему ниндзе! Когда он тебе наскучит, дай знать, не забудь.

Вероника отделилась от стайки однокурсниц, перебежала дорогу — и сразу за углом увидела джип Алекса. Пустой. Значит, ждет в кафе.

Она наклонилась к боковому зеркалу, поправила челку, облизала губы и, обогнув джип, увидела Алекса. Он сидел на открытой террасе кафе и читал журнал. Странная привычка — любую свободную минуту использовать для чтения. У них что — вся Бразилия читает? Сомнительно. Алекс вообще весь соткан из странностей. По-английски говорит старательно, как студент Оксфорда. Американизмов не использует.