Журнал регистрации больных. Вчерашнее число. Вот он. Конец коридора. Дверь заперта. Чуть-чуть ножичком.
— Привет, Сармат! Как дела?
Взгляд — растерянный. Он сейчас совершенно не походил на Сармата, которого я знал прежде.
— Кто вы? Что вам от меня нужно?
— У тебя что, действительно амнезия? Не дай бог! Или это моя внешность так на тебя действует?
— Старик, ты? Ни хрена себе! — Он таращился на меня в изумлении, но, похоже, был уже готов действовать. — Дай-ка брюки. Там, в шкафу. И кепку, лоб закрыть. Черт, башка болит. Дед, конечно, рассказывал мне о твоей способности к мимикрии, — продолжал Сармат, быстро одеваясь. — Но такое…
— Быстрее, Сармат, быстрее! Лестница здесь, за дверью.
В машине мы молчали. Только на месте аварии Сармат оживился.
— Знаешь, как меня подрубили? Я его наглую рожу метров за двести вычислил. Ведь даже сознания не потерял. Прикинулся совсем мертвым, а у него не было времени проверить. Вылил на меня бутылку виски, схватил кейс и сбежал. Здесь перекресток, дорога на Лоуле, у него тут рядом стояла машина. Я слышал, как он завел мотор и уехал. В больнице пришлось разыграть амнезию. Кстати, я тебя ждал.
— Спасибо за доверие. Один вопрос, Сармат. Твои заказчики меня знают?
— Почему это тебя беспокоит? Это люди, за которых отвечаю я.
— А как на тебя вышел Божко? Или, по-твоему, любитель виски сам тебя вычислил?
— Нет, конечно. Но это не заказчики.
— Тогда кто? Извини, Сармат, но я в очень глубокой заднице, а мне всего сорок.
— Не бери в голову. Я обо всем подумал. Год назад теоретически даже клиенты могли тебя вычислить. Теперь тебя нет ни в одной картотеке, ни на одной дискете.
— Не болтай. Не мог же ты изъять меня из архива…
— Смог. Оттуда — в первую очередь.
— Спасибо, Сармат. Удружил. У меня больше нет прошлого.
— Зато увеличились шансы на будущее. А за прошлое не переживай. У меня его тоже немного.
Я остановился у небольшого кафе недалеко от Виа де Инфанте Сагреш.
— При персонале говорим по-английски. Сейчас здесь англичан больше, чем в Лондоне, а нас наверняка уже ищут.
Мы сели на открытой террасе. Сармат — спиной к дороге, я — лицом, так, чтобы был виден въезд на стоянку. Паренек, принимавший заказ, оказался очень смышленым. Уже через три минуты он понял, чего мы хотим, и крикнул в открытую дверь:
— Здесь два чокнутых англичанина хотят апельсинового сока и кофе! И это — в шесть часов вечера! Совсем одурели от жары и овсянки!
Мы надели на физиономии идиотские улыбки, закивали:
— О’key, о’key! Тwo coffees and natural orange juice!
Сок был великолепен, кофе — еще лучше. А вот дела наши — хуже некуда.
Итак, передо мной две задачи. Первая: забрать из тайника и передать Сармату материалы по «Ситас Импекс. С.А.». Вторая — и главная: отправить его со всей этой библиотекой домой. И здесь во весь рост встает проблема украденных документов.
Есть, конечно, и третья проблема. Для меня лично — куда более важная, чем две первые. Что мне теперь делать? В Португалии оставаться нельзя, это — ясно…
— Кстати, насчет документов. — Сармат улыбнулся. Он что, мысли мои читал? — Позвони в Севилью по этому телефону. Скажи; «Сармат заболел. Хочет домой». На все вопросы отвечай прямым текстом. Назначишь им место встречи. Скажешь, что приеду я сам.
— На каком языке я должен говорить?
— На родном, старик, на родном. Поэтому будет лучше, если тебя не увидят. — Сармат внимательно посмотрел на меня и, очевидно, прочитав что-то в моих глазах, сменил тему: — Объясни-ка мне, старичок, на кой черт тебе понадобился этот маскарад с переодеванием? Что, очень горячо?
— Горячее, чем я мог предположить, — неохотно признался я. — И хуже всего: я не знаю, как они меня вычислили. Пасут плотно. Были в офисе, ездили и домой, правда, неудачно. Заходили в несколько баров, где я часто бываю. Отсюда — смена машины, жилья, внешности.
— Ясно, — Сармат кивнул. — Значит, обратно поедем вместе.
Я собрался было возразить, но осекся — в его взгляде что-то изменилось. Прочитав вопрос в моих глазах, он с азиатской невозмутимостью проговорил по-английски:
— Телевизор. Алгарве становится беспокойным местом. Это — тот парень, из грузовика.
С экрана на меня смотрели пустые глаза. Черные, чуть раскосые, мертвые глаза.
Бодрый голос диктора вещал, что полиция видит явную связь между двумя вчерашними происшествиями. Тем более что в машине погибшего были найдены документы и кредитные карточки совершенно другого человека, а также билет авиакомпании «Люфтганза» на рейс из Франкфурта в Фаро и обратный билет той же компании с открытой датой. Инспектор криминальной полиции надеется, что все прояснится уже через несколько часов, когда придет в сознание владелец найденных документов, находящийся сейчас в госпитале Фаро.
Сообщение тревожное. Они уже валят всех, кто хоть каким-то боком причастен к этой истории. Начали со своих собственных киллеров.
— По коням, Сармат. Они уже землю роют, ищут нас.
Кинта ду Лагу. Мечта всех нуворишей Восточной Европы. Земля — на вес обогащенного урана. Полиция — частная. Меня знают как друга знаменитого британского плейбоя и — по совместительству — банкира Кирка Фицсиммонса. Лучшее временное укрытие можно найти только на Луне.
— Да, сеньор, он говорил, что, возможно, вы захотите пожить у него несколько дней. Может быть, и не один. — Охранник плутовато улыбнулся.
— Нет, Педро, я один. Возможно, ко мне заедут два-три приятеля, в карты поиграть. А вообще-то я хочу просто отдохнуть ото всех. — Кажется, этот бультерьер думает, что я привез в багажнике бабу. Еще захочет посмотреть, какую.
По подиуму спускаюсь в гараж, закрываю двери.
— Выходи, приехали.
— Что за берлога?
— Одного британского нищего. Ежедневно просит подаяние на всех крупнейших биржах мира.
— Хорошие у тебя знакомые. Где таких дают?
— Не прибедняйся. В смысле знакомств ты переплюнул всех. Пойдем в сад, поговорим.
Мы обогнули бассейн. С одной стороны нас закрывал дом, с другой — заросли бугенвиллии.
Я тщательно смыл остатки грима, — благо фонтанчик, находившийся неподалеку от бассейна, функционировал круглогодично — и, приняв героическую позу приговоренного к смерти карбонария, собрался что-то пропеть.
Сармат приложил палец к губам. Точно. У входа в дом что-то происходило. Я молча бросился в гараж. Открыл багажник, из-под запаски достал «беретту». Выскочил наружу, жестами объяснил Сармату, что он должен делать, и присел в кустах, метрах в десяти за его спиной. Вовремя. Из-за дома вразвалочку вышли двое. С оружием.
— Руки в гору, сука! Стой смирно!
Я невольно улыбнулся. Давно не слышал столь явного кавказского акцента. Улыбка моя погасла, когда я увидел появившегося из-за другого угла Брыка.
— Измаил, пощупай его!
Один из кавказцев подошел к Сармату, обыскал его и крикнул:
— Пусто! Смелый мент!
— Не болтай! Свяжи ему руки.
Измаил связал Сармату руки и посадил его на скамейку возле бассейна. Брык подошел вплотную:
— Ты Сармат?
— Да.
— Где твой приятель? Измаил, Карим! Посмотрите в кустах! Он где-то здесь!
Стрельбу поднимать не стоило — опасно, да и ни к чему. Кавказцы вели себя довольно легкомысленно. Я сунул «беретту» за пояс и тщательно осмотрел свои кулаки, давно уже отвыкшие от грубой работы.
Все, ждать больше нечего. Бог свидетель, я не хотел мясорубки. Кавказцы закричали одновременно. Одновременно и упали. Изумленный Брык посмотрел на меня, узнал — и глаза его выскочили из орбит.
Сармат внезапно прыгнул и ударил его головой в живот. Полтора центнера Брыка подняли в бассейне цунами.
Я развязал Сармата. Брык плавал лицом вниз, не подавая признаков жизни. Мы переглянулись и пошли заниматься горными орлами. Они в испуге наблюдали за нами, пока мы их связывали. Потом я принес из машины аптечку и сделал им по уколу. Очнутся они уже на берегу океана, и последние сутки их никчемной жизни будут полностью стерты из памяти.
