Фергус помог Луизе забраться на высокую приступку сверкающей кареты с медными светильниками и обитыми бархатом панелями. Луиза осторожно забралась в карету, подбирая длинные юбки, и очень обрадовалась тому, что хрупкий шелк свадебного платья остался в целости, когда она села.

Фергус сел рядом. Затем кучер, седовласый старик с сияющей улыбкой и красными обветренными щеками, щелкнул кнутом и натянул поводья. Лошади повернули головы, звенящая упряжь сверкнула на солнце серебром, и под хор голосов и громкие клаксоны старых автомобилей карета тронулась по извилистой дороге. За ней потянулись другие транспортные средства.

Пока свадебный кортеж ехал по длинной дороге, обсаженной мерно колышущимися эвкалиптами, Фергус разговаривал с кучером. Луиза, благолепно устроившаяся на высоком сиденье, смотрела куда угодно, только не на своего «жениха». Она обиженно спрашивала себя, почему если уж ей выпало участвовать в этом сумасшедшем маскараде, то не в обществе любого другого мужчины, кроме Фергуса Макдональда.

Однако честность заставила ее согласиться с тем, что и у него имелись кое-какие незначительные основания для досады, высокомерного и властного отношения к ней. Эта черная борода и смешные густые баки! Теперь она поняла их назначение в связи с сегодняшним праздником. Без сомнения, он тоже был очень стеснен во времени. Вот почему он так сурово говорил с ней, увидев застрявший в воде «мини». Луиза почти решила извиниться за недавнюю грубость. Она украдкой покосилась на Фергуса, но при виде чеканного профиля слова застряли у нее в горле. Если бы теперь он вел себя по-другому, принимая ее, например, как партнершу по танцам… (Почему-то она избегала слова «невеста».) Это только заставляло ее злиться снова и снова. Но просить прощения за свое поведение сейчас? Нет, она не может — ему незачем вести себя с таким невыносимым самодовольством, словно это не театрализованное представление, а настоящая свадьба.

Скрепя сердце Луиза признала, что черный сюртук весьма шел ему, подчеркивая великолепные плечи. Но с какой стати он надел белый шелковый жилет? Она окинула взором ряд крошечных золотых пуговиц.

— Тогдашняя мода, — вежливо объяснил Фергус, поймав ее взгляд. — Жених всегда носил жилет из такой же ткани, как и платье невесты. Странная традиция, как по-вашему? Надо отдать должное предкам, — задумчиво пробормотал он, — они не были столь отсталыми в своих идеях, как можно подумать. Некоторые традиции имеют много смысла. Как ваша тетя сказала…

Но Луизе совершенно не хотелось возвращаться к разговору о главенстве мужчины в семье.

Чтобы уйти от этой темы, она быстро спросила:

— Что значат ваши слова о повторяющейся истории?

Огонек торжества в серых глазах Фергуса предупредил Луизу, что она опять попала впросак. Он был явно обрадован возможности пуститься в объяснения. Это означало, конечно, что речь определенно пойдет о чем-то неприятном для нее или ее семьи.

— Вы не в курсе семейных преданий, — заметил менторским тоном Фергус. — Вас никто не посвятил в эту старую историю?

— Не было времени, — холодно ответила Луиза.

Она уже жалела, что задала свой вопрос.

— Похоже, эту одежду носила пара на одной из первых местных свадеб, — заметила Луиза. — Разве жених не ваш предок?

— Мой ли предок? — Неподдельная гордость прозвучала в его густом баритоне. — Черный Фергус, так его обычно звали. Из-за самой длинной, самой черной бороды в округе! Он был шесть футов четыре дюйма ростом и отличного сложения! Его влияние на маори по всему району просто ошеломляло! Они считали его настоящим мужчиной! Да, Черный Фергус во всем был настоящим мужчиной!

Он и сам не так плох, думала Луиза, ведь одежда его предка сидела на нем идеально. Но разумеется, Луиза не собиралась доставлять ему удовольствие и решила оставить свои мысли при себе.

— Одна из первых свадеб здесь произошла в небольшой церкви на холме, — говорил Фергус. — В те дни это была небольшая часовня. Черный Фергус был сыном одного из первых миссионеров, и его женитьба вызвала всеобщий интерес. Видите их? Черный Фергус в сюртуке, котелке и жилете из тафты ожидает в часовне свою невесту. И молоденькая Матильда — им обоим всего по восемнадцать…

— Матильда? — вырвалось у ошеломленной Луизы. — А я думала, что невестой была Мари-Луиза, первая мисс Лэйси.

Он покачал головой:

— У вас все перемешалось, не так ли? О нет, это точно Матильда. В старом регистре в церкви все еще хранится запись.

— Но, — сказала Луиза озадаченным голосом, — как же Мари-Луиза?

— Мари-Луиза? Увы, — с сожалением произнес Фергус, — они с Черным Фергусом так и не предстали перед алтарем.

Луиза посмотрела на него вопросительным взглядом:

— Вы хотите сказать…

Уголки его губ дернулись.

— Все просто. Свадебное платье, которое на вас, носила Матильда. А Мари-Луиза — француженка, с которой убежал Фергус. — Он некстати добавил: — В ее семнадцатый день рождения!

Луиза недоверчиво уставилась на него:

— Вы придумали!

— Честно! — В глазах Фергуса читалось искреннее негодование. — Спросите любого в наших краях. Они скажут то же самое.

Теперь Луизе стало понятно, почему тетя Рени не сразу согласилась, чтобы она сопровождала Фергуса в свадебном кортеже.

— То есть, — медленно произнесла она, — Фергус и Матильда поженились так же, как мы… — Она умолкла, разозлившись на себя за неудачный выбор слов. — Только на сегодня то есть… — В попытке исправиться она сделала только хуже. — Я хочу сказать, понарошку, — продолжала она, краснея. — Как бы.

— Как бы, — отозвался эхом Фергус со своей насмешливой улыбкой, не отводя взгляда от ее пунцового лица.

«Что со мной сегодня?» — в замешательстве спросила себя Луиза. Казалось, вместе с современной одеждой она лишилась и здравого смысла. Этот лепет, сказала она себе с отвращением, больше приличествует семнадцатилетней дурочке, достаточно наивной, чтобы отдать сердце тому, другому, Фергусу.

— Он… он бросил Матильду? — наконец выговорила она.

— И семерых детей!

— Семерых! — вздохнула Луиза. — Да.

По непонятной причине теперешний Фергус Макдональд, казалось, испытывал огромное удовлетворение, посвящая ее в события старой любовной истории.

— Мари-Луиза, — невозмутимо продолжал он, — была французской гувернанткой, которую выписали из Парижа обучать детей. Спустя некоторое время за ней последовал брат и купил в округе землю. Поэтому имя семьи — Лэйси. — Он наклонился над Луизой с неожиданно мягкой улыбкой. — Отсюда вы!

— Но я думаю, это ужасно! — Луиза вспыхнула в негодовании.

— О, не знаю, — возразил Фергус. — Следует отдать ему должное. Он был чертовски привлекателен, согласны?

— Нет, не согласна! — резко возразила Луиза. — По-моему, он заслуживает презрения! Противный старик…

— Ему было тридцать два, — уточнил Фергус. — Почти мой ровесник.

— Во всяком случае, — продолжала Луиза, — мне жаль бедную Матильду. Столько детей! Вероятно, у нее не было средств, чтобы облегчить себе домашний труд. Только подумайте, сколько работы! Наверняка она исчахла от этих тягот. И потом, он… Ну, у нее даже не было подруг своего возраста, чтобы обратиться за… Кажется, вы сказали, отец Черного Фергуса был миссионером?

— Да, именно так!

— Тогда не понимаю… — В голосе Луизы послышалось недоумение.

— Ах, — сказал Фергус, — дело в том, что вы не видели Мари-Луизу. — Девушка заметила его бесстыдную ухмылку. — С первого мгновения их встречи, по словам Черного Фергуса, она значила для него все, остальное потеряло для него значение. Он попал под ее чары. Он просто не мог удержаться.

— Спорим, — презрительно сказала Луиза, — он не очень-то пытался.

— О, пытался! Вы не поверите…

Луиза бросила на него подозрительный взгляд:

— Вы, кажется, знаете много о его чувствах, учитывая…

— Верно, — согласился Фергус в своей невыносимо невозмутимой манере. — Информация из первых рук — или не менее точная! Однажды я наткнулся на ветхое старое письмо, припрятанное в семейном столе. Черный Фергус написал его своему отцу в самый разгар скандала. Старина не имел ни шанса. В ночь, когда он встретил Мари-Луизу, писал он, его мир перевернулся. По его словам, «звезды сияли очень ярко». Похоже, она околдовала его. «Самого необычного цвета глаза, которые я видел в жизни, — писал он, — легкого коричневого оттенка. Длинные темные локоны. Белая кожа».