— Может быть, я знаю. Просто мы с вами в наших долгих разговорах отбросили словесную мишуру и дошли до голой неприглядной сути. Это получилось само собой. Наверное, в этом нет ничего плохого. По-моему, все началось с того, что мы не думали, что ещевстретимся, и поэтому были абсолютно откровенны, да и ситуация нашей первой встречи располагала к этому.
— Да, наверное, в этом все дело. — Он внезапно улыбнулся. — Смешно, как мы оба были уверены, что это наша единственная встреча. А потом наши судьбы переплелись самым фантастическим образом.
Хилма кивнула.
— Как вы сказали сегодня в начале нашей встречи, мы действительно обязаны друг другу за то, что привели все к благополучному финалу.
— Да, вышло все, я бы сказал, довольно приятно. Как вы считаете?
Она со смехом согласилась, а затем попросила его остановиться, и он сразу затормозил у обочины.
— Какое красивое место! — воскликнула она. Они оказались среди безлюдной местности.
По обе стороны дороги стояли почти голые деревья. Только кое-где на ветках трепетал одинокий сморщенный коричневый листок, выглядевший на фоне бледно-голубого неба как большая бабочка.
Алая лиана обвивала стволы деревьев. Ее экзотические изгибы резко подчеркивали строгость маленького светлого ручейка, который, перескакивая с камушка на камешек, журчал по корням деревьев и терялся под небольшим каменным мостом у входа в открывающуюся долину.
— Хотите выйти и немного пройтись? — Он улыбнулся, глядя на ее восторженность.
— Да, давайте пройдемся.
— А вы не замерзнете?
— Нет конечно. — Она уже открывала дверцу машины и минутой позже стояла на краю дороги, спускающейся к маленькому мосту.
Он взял ее за руку, и она почувствовала поддержку его сильной руки, когда он помогал ей спуститься по склону.
— Вот и пришли. Теперь можно постоять над потоком и посмотреть на бегущую воду.
— Красиво, правда? — Хилма облокотилась на замшелый каменный парапет, он тоже.
— Да, красиво. Он очень торопится, этот ручеек.
— Угу. И все-таки невозможно представить, что он когда-то достигнет моря.
— Чепуха, милая, — насмешливо произнес он. — Сегодня вам ничего не должно казаться невозможным. Особенно после того, что мы с вами преодолели...
Она улыбнулась.
— Да, сегодня поистине наш день.
— Безусловно.
— Наверное, у вас сейчас такое же чувство, как и у меня: больше ничего плохого не случится. Вот раньше у меня этого ощущения не было... Постоянно была какая-то тревога, все время казалось, случится что-то такое, после чего все пойдет наперекосяк, хотя я не могла объяснить себе, в чем дело.
— А дело было в скарабее, — смеясь, предположил он.
— Казалось, столько было всего, что кардинальным образом могло все изменить... Но, конечно, скарабей был последней каплей.
— Но теперь ведь все закончилось?
Что-то в его вопросе насторожило ее, и она поспешила подтвердить:
— Теперь все это закончилось удачно.
— Да, — легко согласился он. — Началось все со взаимного недоверия из-за сломанного замка, а заканчивается очень приятно: взаимными поздравлениями на фоне чудесного зимнего пейзажа.
Хилма внимательно наблюдала за движением листка в ручейке, затем, оторвавшись, сказала:
— Что касается меня, то я искренне поздравляю вас. Я действительно надеюсь, что вы будете по-настоящему счастливы с Эвелин.
— Спасибо, Милая. Я тоже надеюсь, что вы будете очень счастливы со своим Роджером.
— О, конечно, я буду счастлива, — поспешно проговорила Хилма. — Я не говорила вам, но некоторое время назад я была в гостях у друзей Роджера. Приятные, очень симпатичные люди. Они живут так, как, я уверена, будем жить и мы с Роджером. У них двое чудесных детей... красивый дом... изумительный сад...
— То есть все, о чем вы мечтаете, да, Милая? Она не ответила.
— Полагаю, что где-то похожее будет и у меня, если повезет. Чудесные дети... красивый дом, изумительный сад и мое поместье...
Она продолжала молчать.
Они долго смотрели на бегущую воду, и вдруг он очень тихо, но решительно проговорил:
— Дорогая моя, ничего не выйдет. Я просто не могу этого сделать.
— Чего?.. Что вы хотите этим сказать? — прошептала она и вдруг почувствовала, что должна прислониться к каменному парапету, иначе просто упадет.
— Милая, — начал он, — я хочу этим сказать именно то, о чем говорило только что ваше молчание, когда вы не ответили на мой вопрос. Я хочу сказать, что не нужен мне дом, если это не наш с вами дом... и сад не нужен, если это не наш сад, и самое главное, невозможно мечтать о детях, если это не наши с вами дети. Мне не нужны дети от другой женщины! Это начало и конец нашей истории. Я не могу поверить, что вы сможете заставить себя иметь сына от другого мужчины, а не от меня! — Он говорил очень взволнованно, его голос звучал почти громко.
Даже и теперь она не посмотрела на него. Только медленно стала передвигать по парапету свою руку, пока она не коснулась его руки.
— Бак, я не умею экономить.
— Да? А я вообще даже не представляю, как зарабатывать деньги. По крайней мере, пока мне этого не удавалось.
— Ты... ты ведь ненавидишь жизненные трудности.
— Ненавижу. И ты тоже. Разве не так?
— Да. Я буду абсолютно честна с тобой: я... боюсь бедности.
— Я тоже, Милая. Но все же намного страшнее прожить свою жизнь без тебя.
— Не вышло из нас настоящих авантюристов. Да, Бак?
— Не вышло, дорогая.
Он обнял ее и привлек к себе. Она уронила голову ему на плечо и с тревогой спросила:
— А что будет с твоим домом, Бак?
— Не знаю. Полагаю, что его придется продать.
— Но ведь ты так любишь все то, что относится к прошлому твоего рода?
— Да, очень. — Он нежно коснулся губами ее щеки. — Но есть еще такое чувство, как любовь будущего своего рода.
— Ты хочешь сказать, что продашь дом и при этом твое сердце не разорвется от боли?
— Думаю, что нет. Правда, мы получим за него не много, потому что он несколько раз был заложен и перезаложен, но, думаю, что кое-что все же останется.
— Бак, мне нечего вложить в наше будущее... за исключением некоторых незначительных вещей из моего приданого.
— Кроме того, у тебя еще есть прелестная ткань на подвенечное платье, — улыбнулся он.
— О да, — рассмеялась она в ответ. — Но даже она в какой-то степени принадлежит тете Мэри. Она заплатила за мое приданое только потому, что горячо одобрила мою помолвку с Роджером. Я не уверена, что она отнесется к тебе так же.
— Да, конечно, но я не вправе винить ее за это.
— Вероятнее всего, она потребует обратно свои деньги, скажет, что я их получила под ложным предлогом или что-нибудь в этом роде.
— Твоя тетушка напоминает мне моего деда. Что ж, тогда придется продать машину и вернуть ей деньги. У тебя же должно быть приданое, далее если ты выходишь замуж за нищего искателя приключений.
Она придвинулась к нему.
— Бак, извини, есть ли какая-нибудь работа, которую ты мог бы выполнять? — спросила она.
— Как тебе сказать, Милая. Ядовольно хорошо знаком с ведением сельского хозяйства, с управлением поместьем. Думаю, что надо начать искать работу в качестве управляющего имением.
— О, Бак это ведь так тебе не свойственно.
— Дорогая, да разве все, что с нами происходит, свойственно было нам, когда мы встретились, разве могли мы такое предполагать?
— Нет, конечно. Но... — Она внезапно подняла на него глаза и широко улыбнулась. — И все-таки это замечательно! Правда?
Полушутливое, полуциничное выражение вдруг совершенно исчезло с его лица.
— Милая, это самое замечательное, что только могло случиться с двумя людьми, долго блуждающими впотьмах, словно слепые, и наконец прозревшими. Ты хоть понимаешь, что мы оба безуспешно боролись с нашими чувствами с того момента, как ты сунула свой перочинный нож в замок моего бюро?
Она рассмеялась и спрятала лицо на его груди.
