— Идемте сюда, вдоль тисовой аллеи. Там, в конце, каменная скамейка.

— Откуда вы так хорошо здесь ориентируетесь? — спросила она. Тени темных тисов казались таинственными и пугающими.

— Я иногда жил здесь мальчишкой. Я дальний родственник владельца этого дома.

— А, понимаю.

— Вот и скамья. А теперь садитесь сюда, здесь на вас будет падать лунный свет, и я смогу видеть вас. Вы не замерзли? — Он коснулся ее обнаженной руки.

— Нет, — поспешно ответила она, надеясь, что он не заметил ее дрожи от возбуждения.

— Разве вы не собираетесь снять свою маску? Она увидела, как сверкнули его глаза в прорезях его маски.

— Нет, — ответила Хилма. — Не думаю, что должна делать это. Тем более что это нарушает правила сегодняшнего вечера.

— О, сожалею. — Он откинулся назад со скрещенными на груди руками, и она увидела, как его губы под черной маской тронула добрая усмешка.

— Почему? Она вам не нравится? — Хилма была слегка огорчена.

— Она прекрасна, Милая. Только она делает вас, если хотите, несколько пугающей.

— Пугающей? — Она растерялась. — Почему же?

— Она придает вам какой-то холодный, отрешенный вид. В ней вы похожи на прекрасных властительниц Древнего Египта, на их смертные маски из чистого золота.

— О! — Она сорвала маску с лица. — Какое ужасное сравнение.

Он рассмеялся.

— Но зато каков результат! Она едва улыбнулась.

— Кроме того, я считаю, что отплатил* вам за то, что вы так искусно притворились, будто не знаете меня.

Теперь рассмеялась Хилма.

— А вы правда решили, что обознались? — не удержалась она. — Вы сказали, что долго наблюдали за мной.

— Да. За вами и этим крупным мужчиной с несколько стесняющимся видом. Полагаю, что это и есть ваш жених?

— Роджер не любит подобные мероприятия, кроме того, ему не нравится, что пришлось надеть маску. Он считает это ужасно глупым.

— Так и есть, он прав. Но, может, поэтому нам с вами это и нравится?

Она засмеялась.

— Наверное.

— Значит, это был Роджер? — задумчиво проговорил он. — Должен заметить, что он кажется человеком вполне достойным.

— Он такой и есть. Собственно, почему бы ему не быть таким?

— О, безо всякой причины. Просто его вид и манера поведения служат как бы упреком тем, кто так же изменчив и легкомыслен, как я.

— Да, — согласилась Хилма. — Именно так он иногда действует и на меня.

Наступила небольшая пауза, во время которой они, казалось, размышляли над сказанным.

— Полагаю, что мы с вами намного хуже Роджера.

— Боюсь, что это так.

И она снова заметила в глазах под черной маской искорку лукавства.

— Скажите, а она... ваша нареченная, тоже сегодня здесь?

— Эвелин?

— Ее зовут Эвелин? Он кивнул.

— Да, она здесь.

— Интересно, я смогу узнать ее по описанию? Или это против правил?

— Нет, не против. Раз я, выражаясь фигурально.

«познакомился» с Роджером, не вижу причины, почему бы и вам не «познакомиться» с Эвелин. Она высокая, стройная, темноволосая, в красном платье. В целом, — задумчиво добавил он, — я бы сказал, что она самая модная женщина сегодняшнего вечера.

— Даже так? — Хилма с удивлением почувствовала, что это больно кольнуло ее. — Представляю, как должно быть приятно иметь такую эффектную невесту.

— Если не считать того, Милая, — ответил он с какой-то странной усталостью, — что это не то качество, которое привлекает меня больше всех остальных.

«Интересно, какое же качество привлекает его?» Она едва удержалась от вопроса.

— В любом случае, — холодно заметила она, — нищим выбирать не приходится.

— Совершенно верно, Милая. — Казалось, его искренне позабавило, что он ощутил на себе ее коготки. — Абсолютно правильно. Но очень уж резко и категорично.

— Весьма сожалею. — Ей стало неловко. — Надеюсь, вы понимаете, что я имела в виду нас обоих.

— Я польщен, что вы объединяете нас в чем-то, — успокоил он ее, и она почувствовала себя уязвленной.

— А вы не собираетесь снять маску? — спросила она.

Он молча снял ее. Она вдруг поняла, что без маски его глаза лишились своего блеска и казались усталыми и, пожалуй, разочарованными.

«Хорошо, что ни один из нас не питает никаких иллюзий», — подумала Хилма. И в этот момент он произнес:

— Дело нашего друга-шантажиста завершено. У полиции вряд ли будет повод интересоваться нами.

— Думаю, что не будет, — согласилась Хилма и вздохнула. — Все это было ужасно.

— Что именно? Вы имеете в виду все, что произошло?

— О, нет! — Она вдруг поняла, что совсем не это имеет в виду. — Нет, я подумала о той несчастной женщине, которая была в отчаянии, наверное, гораздо большем, чем я. Она не ошиблась этажом, но ее проблема не решилась, и ей пришлось пройти все до конца, вплоть до убийства.

— Я думаю, вы не могли бы дойти до убийства этого человека.

— Конечно, нет. Возможно, потому, что моя жизнь не настолько зависела от него. Если бы даже все разрушилось, я потеряла бы Роджера и не состоялось мое замужество... Но представьте себе, если бы я безумно любила Роджера... — Она замолчала и задумчиво уставилась в темноту.

— Вы хотите сказать... — его голос звучал насмешливо, — что в этом случае дело приняло бы более серьезный оборот?

— Ну, в общем-то... — Она попыталась засмеяться, но тут же поняла, что ее загнали в угол.

— Потому что в этом случае, — мрачно проговорил он, — вы изменяете своим убеждениям, которые так уверенно и решительно отстаивали.

— Вы тоже их поддерживали и разделяли, — быстро напомнила она.

— Разумеется. Именно поэтому я и уловил некоторое ваше отступление от них.

— Это вовсе не отступление. — Она вздохнула. — Я просто сказала, не подумав.

Он улыбнулся.

— Знаете, Милая, — он сокрушенно покачал головой, — главная наша с вами беда в том, что мы не законченные эгоисты или меркантилисты, называйте, как хотите. В нас, к сожалению, сохранилось чуточку романтики, и она-то нас постоянно и подводит.

— Когда я выйду замуж за Роджера, у нее не будет случая подвести меня, — убежденно сказала Хилма.

— Пожалуй. — Он серьезно задумался. — Да и я как-то не могу себе представить, что Эвелин будет поддерживать романтическую струю в нашей жизни. — И вдруг совершенно иным тоном он добавил: — Мне пришла в голову интересная мысль: у Эвелин и Роджера много общего, и мне почему-то кажется, что они чудесно подходят друг другу.

Хилма расхохоталась.

— Это чистейший абсурд, — сквозь смех проговорила она.

Но он только слегка пожал плечами.

— А что еще остается делать, Милая, в этом абсурдном мире?

Хилма не стала отвечать на это.

— Да, я хотела вас спросить. Этот кузен Эвелин, ваш сосед, уехал в Америку?

— Да. Он благополучно отбыл, не сделав никаких компрометирующих разоблачений.

— Он даже вам ничего не сказал? — У нее был обеспокоенный вид.

— Нет. По правде говоря, я с тех пор его не видел. Мне просто сказал мой слуга, что он уехал.

— А вы уверены, что он ничего не сказал, например, по телефону, до того как уехать?

— Дорогая моя, — сухо улыбнулся он. — Если бы это было так, я бы уже знал об этом от Эвелин.

— Да, наверное. — Она тихо вздохнула. — Будем надеяться, что все будет в порядке.

— Думаю, что так, — согласился он, чуть снисходительно улыбнувшись.

— И все-таки, когда он возвращается? — не унималась Хилма.

Он пожал плечами.

— К сожалению, мы не настолько с ним близки, чтобы он посвящал меня в свои планы.

— Но это не означает, что по возвращении он снова не станет опасен, — мрачно проговорила Хилма. — Во всяком случае, меня все беспокоит...

— Милая, вы всегда стремитесь перепрыгнуть все заборы до того, как упретесь в них? — с улыбкой спросил он.

— Вовсе нет. — Она откинула назад волосы характерным движением, которое всегда притягивало его взгляд. — Я только подумала...

— Что, моя дорогая? Что вы подумали?