Священник Скотт устроил эту встречу. Мне пришлось позвонить Мари Маклеуд и попросить, чтобы она оставила Робин еще на пару дней у себя, так как мне необходимо встретиться с мистером Клаймером, начальником тюрьмы.

Мари как всегда ответила:

— Не беспокойся, она и Пит уже стали друзьями. Пусть пока поживет у нас.

Прежде чем повесить трубку, я сказала:

— Мари, ты не могла бы передать Джейсону, что я задержусь?

— Да, конечно. Ты что-то еще хотела передать?

Я сжала трубку телефона, хотела добавить, что люблю его, но не смогла:

— Нет, просто скажите, что вернусь на день позже.

— Он, наверняка, придет встречать тебя, в котором часу приедет твой автобус?

— По расписанию, примерно в 6 или 6.30.

Я знала, что он придет. Закрыла глаза, ощущая боль. Я долго жила с этой болью, общаясь с Джейсоном. Она чуть не разбила мое сердце.

Кабинет начальника тюрьмы выглядел намного уютнее, чем я могла предположить. Он располагался на первом этаже здания. К нему вели лабиринт залов и коридоров. В кабинете было несколько окон, выходивших на хорошо ухоженный сад.

Когда мы вошли, из-за стола встал высокого роста мужчина пятидесяти лет. После коротких указаний священник удалился.

Говоря о возможности освобождения Эда, начальник тюрьмы был менее оптимистичен и более реалистичен, чем священник. Он сухо продолжал, что просмотрел дело Эда, как только тот поступил в тюрьму, а также доклады священника Скотта и доктора Аллена — тюремного психолога. Казалось, он предупреждал меня особенно не надеяться.

— Заключенный должен отбыть весь срок, который заслужил. А не фантазировать о свободе. Иначе он вернется к прежней жизни, к своим старым занятиям.

Как показало заключение, данное доктором Алленом, ваш муж обладает сильным характером, хорошим воображением, амбициями и талантом, он так же склонен ставить перед собой нереальные цели. Его останавливает атмосфера тюрьмы, где нет возможности реализовать свои идеи. Из-за недостатка денег мы не можем организовать больше кружков для заключенных, где они смогли бы заниматься.

Начальник тюрьмы раскрыл детально некоторые программы, например, заключенным, не получившим образование в школе, предоставлялась возможность получить аттестат в тюрьме. Также их обучали каким-либо профессиям.

— Для таких людей, как ваш муж, трудно найти занятие здесь. Он образован, мы ничего не можем предложить ему, кроме таких профессий, как сварщик или механик. Поэтому тюрьма для таких — мучение. Они мечтают о выходе на свободу, чтобы избавиться от монотонности.

Он остановился и кивнул головой.

— Мне действительно не хотелось отговаривать вас, миссис Каммингз. Очень хорошо, что вы решили общаться с мужчиной, который бросил вас. Но я знаю, что вера творит чудеса даже с безнадежными заключенными. С другой стороны, не хочу обнадеживать. Я не исключаю того, что после истечения срока наказания ваша совместная жизнь будет невыносимой. Говоря честно, когда муж выходит на свободу, то начинается тюремная жизнь для обоих. Ему не удается найти работу, поэтому ничего не ладится, нет счастья. Я встречал множество таких пар, которые живут в тюрьме на свободе. Но не думаю, что ваш муж относится к таким людям.

Я поблагодарила мистера Клаймера за то, что он нашел время побеседовать. После разговора появилось много мыслей, но ни одна из них не утешала меня.

Я думала об Эде по дороге домой. Нам выделили только пятнадцать минут, потому что в этот день не предусматривались посещения, и его отпустили с работы.

Два года тюрьмы не могли не повлиять на внешность Эда. Он всегда заботился о фигуре. Сейчас он выглядел полным, кожа обвисла и приобрела нездоровый оттенок. Это, видимо, произошло потому, что он мало времени проводил на свежем воздухе. Он ходил в прачечную, потом на склад и в сборочный цех. Эд выглядел устало. Но я не подала вида, что заметила какие-то изменения.

Комната свиданий была разделена на две части, через стекло можно смотреть на другую половину. Обе половины состояли из кабинок с телефонами. Мы не могли даже взяться за руки. Это казалось жестоким, бесчеловечным, но священник Скотт объяснил это нововведение мерами безопасности, так как некоторые посетители передавали наркотики и инструменты, которые могли помочь заключенным бежать.

Увидев Эда, я не поверила, что мы снова встретились.

Наш разговор оказался коротким, а нужно было так много сказать.

— Ты получила мое письмо?

— Да, поэтому я здесь.

— Ты простишь меня?

— Да, мне не на что обижаться.

— Как Робин?

— Прекрасно, она очень красивая! Я пришлю тебе ее новую фотографию. Она снималась в школе.

— Ты хорошо выглядишь, Эми. Ты выглядишь отлично! Замечательно. О, Эми, я так виноват перед тобой.

— Эд, пожалуйста, не надо. — Я почувствовала, как боль стесняет мою грудь. И поэтому боялась упасть в обморок. Это походило на тот сердечный приступ, который поразил меня, когда я спешила домой к Робин. Потом доктор объяснил, что это произошло из-за повышенного давления. И просил не воспринимать все близко к сердцу. Поэтому я постаралась успокоиться.

— Любимая, извини, что я не отвечал на письма. Теперь я буду писать тебе очень часто. И Робин тоже. Она уже умеет читать?

— Она только начинает, и ей это удается с трудом, — в тот момент я подумала, что начну рассказывать дочери об отце.

— Эми, у меня столько планов. Тебе сказал священник о том, что есть возможность освобождения? Вот когда выпустят, я осуществлю столько планов!

Начальник тюрьмы предупредил, что Эд уже строит картину будущей жизни. Опасно? Возможно, он выживал таким образом. Я знала Эда. Он бы умер без мечтаний, без грандиозных идей.

Автобус рано подъехал к автовокзалу. Почти на сорок минут раньше, чем я сказала Мари Маклеуд. Джейсона не было. В тот момент я подумала, что вряд ли увижу его снова. Подождала немного: стояла и думала, как лучше сообщить ему новость о том, что собираюсь остаться с Эдом, и что нам следует попрощаться. И это будет единственно правильным решением.

Глава девятнадцатая

Я забрала небольшую сумочку из багажа и направилась домой. Автовокзал находился недалеко, и у меня была возможность все обдумать до встречи с Джейсоном.

День был облачным и пасмурным. Туман сгущался над океаном. Море стало холодным и скучным. Пляж — серым и пустынным.

Со странным чувством я вспомнила самый первый день в Океанвью, тогда я чувствовала неприязнь от вида Сисайда и маленького домика, так мрачно начиналась новая жизнь. Теперь, казалось, я любила этот город. Даже в такой день океан оказывал на меня благоприятное действие.

Чем дальше я шла, тем гуще становился туман. Он покрывал одеялом, и нельзя было разглядеть предметы вдалеке. Это походило на мою ситуацию. Прошлое куда-то пропало, а будущее еще не видно.

Дойдя до конца асфальтированной дороги, я сняла туфли и пошла через дюны вниз к песку. Было легко идти по кромке воды, и мне становилось спокойнее на душе, все напряжение за эти несколько дней отлегло от сердца. Я шла, подпрыгивая, наслаждаясь легким ветерком, соленым запахом выброшенных на берег водорослей и медуз. Вскоре увидела крыши домов, выглядывающих из-за дюн. У меня возникло чувство, будто я возвращаюсь домой после долгого отсутствия.

Я оглядела берег: вдалеке шли ребята с собакой, видимо, они занимались серфингом и на плече несли доски для него. Они шли в сторону города.

Я пыталась сложить все воедино: мысли, чувства, впечатления и решения этих трех дней. Потом я почувствовала болезненное ощущение в позвоночнике, сердце участилось, во рту пересохло. Необъяснимое предчувствие вошло в сердце. Я знала, что не одна на пляже.