— Не надо о них думать, папа, — проговорила она как можно легкомысленнее.

— А? Что ты сказала? Извини, — произнес он и быстро продолжил: — Я не спросил, как поживают бабушка и дедушка. У них все было хорошо, в то время как я уезжал?

С леденящей пустотой в сердце Гейл уверила его, что у них все в порядке. Когда он уселся в свое любимое кресло, она налила ему вина. Затем, плеснув себе томатного сока, она подошла к проигрывателю и поставила одну из его любимых пластинок. Послышалась мягкая музыка, и Гейл опустилась на пол около его стула.

Вечер, которого она так ждала, был разрушен. Чудные звуки симфонии Гайдна не нашли отклика в ее душе. Отец также слишком глубоко погрузился в свои мысли, чтобы слушать. Гейл была угнетена и даже не курила.

Морис Пемблтон задымил сигарой и заметил, что дочь не курит.

— Что, никаких сигарет? Ты бросила курить? — поддразнил он.

— Сегодня вечером ни одной, — ответила она с тяжелым сердцем.

— Не больна ли ты, моя дорогая?

Гейл сжала зубы, представив, как он обнимает Хильду и с любовью глядит ей в глаза, забыв про свою дочь.

— Конечно нет, ты ведешь себя, как наседка! — Она знала, что эти слова его рассмешат.

Гейл всем сердцем хотела бы откровенно поговорить с отцом, но у нее не хватило смелости. Вместо этого она заметила:

— Ты никогда не упоминал, что знаешь Ланса ван Элдина.

Морис Пемблтон отпил из бокала, его глаза щурились от дыма.

— Я не знал, что ты знакома с ним. Он — тот молодой человек, о котором я говорил тебе. Я встретил его в Штатах. Ричард ван Элдин, его отец, и я в дни нашей юности были как братья. Нашей великой дружбе настал конец, когда моя семья переехала жить в Англию. Он умер не так давно, в Швейцарии, пытаясь спасти человека от снежной лавины. Ричард проводил отпуск со своей второй женой, кажется, она американка. — Он посмотрел на светящееся облако волос Гейл и золотые пряди на ее щеках. — Тебе нравится Ланс ван Элдин?

Она откинулась спиной на его кресло и закрыла глаза.

— Не слишком, — призналась она искренне, не открывая глаз.

— Жаль, — сказал он с грустью. — Я был уверен, что вы понравитесь друг другу. Я о нем хорошего мнения. Такого мужчину я хотел бы видеть твоим мужем. Он воспитан, умен и заботился бы о тебе лучше, чем те длинноволосые молодые грубияны, с которыми ты общаешься. — Он сделал паузу. — Кстати, что же с тобою произошло во время марша протеста? Ты знаешь, я не люблю, когда ты занимаешься подобными глупостями.

— Ничего серьезного. Некоторые демонстранты потеряли контроль над собой, и Ланс ван Элдин препроводил меня домой в своем автомобиле.

Ее отец нахмурился:

— Ланс тоже принимал участие в марше?

Она засмеялась:

— Конечно нет! Это было бы ниже его достоинства. Он случайно увидел нас, проезжая мимо.

— А где был твой автомобиль?

— Дороти подвезла меня в своей машине.

— Я хочу, чтобы ты прекратила общение с этим сбродом, Гейл. Дороти — еще ничего, против нее я не возражаю. Кто этот Тэдди, которого упоминал Ланс?

— Тэдди ван Элдин? Ты прав относительно второй миссис ван Элдин, она действительно американка. Тэдди — ее сын, и он учился здесь в течение года. Я познакомилась с ним на вечеринке несколько месяцев назад. Он скоро возвращается в Бостон вместе с матерью.

— Ты любишь его?

— Папа! — запротестовала она. — Ты так настойчиво хочешь меня выдать замуж! — Она надулась. — Разве ты хочешь от меня избавиться?

— Конечно нет, — твердо ответил он. — Но я буду счастлив видеть тебя замужем, остепенившейся.

Гейл сжала в руке краешек платья и неуверенно сказала:

— Бабушка намекнула, что ты собираешься уйти от дел. Это правда, папа?

Морис Пемблтон слегка отодвинулся под ее пристальным взглядом.

— Возможно, — ответил он.

Она засияла:

— Тогда мы будем все время вместе. Только ты и я.

— А я надеюсь, что ты выйдешь замуж к тому времени. — Задумавшись, он стряхнул пепел с сигары. — Ты не ответила мне, когда я спросил относительно Тэдди ван Элдина.

Свисающие со лба пряди волос скрыли ее глаза.

— Мы друзья, ничего больше. Тэдди слишком молод. Он всего лишь на несколько месяцев старше меня… И он хороший мальчик. Я не воспринимаю его достаточно серьезно, чтобы стать его женой, даже если бы он этого хотел.

— Как насчет Ланса? Почему ты к нему холодна? Он очень привлекательный мужчина. Держу пари, он нравится всем девушкам.

— Но не мне, папа. В любом случае ты опоздал выдавать меня замуж за Ланса ван Элдина.

— Что ты имеешь в виду? — сказал Морис Пемблтон изменившимся голосом.

Гейл уткнулась лицом в колени.

— Он и миссис Ламберт — старые друзья. Она покраснела как школьница, когда они встретились на днях. Она упомянула о погибшем муже, и он тут же пообещал пригласить ее на обед.

Морис осушил бокал и поставил его на столик.

— Когда это было?

Гейл рассказала ему, что в тот день, когда Ланс подвез ее домой, он и встретил Хильду Ламберт.

— Он вполне мог быть влюбленным в нее раньше, до смерти ее мужа.

Отец очень долго молчал, и Гейл поднялась с пола, побоявшись, что переусердствовала, но тем не менее не желая исправить это.

— Пошли обедать, папа! — воскликнула она, поднимая его за руку с кресла.

Он загасил сигару, и Гейл с сожалением отметила, что он словно постарел за последние несколько минут. Он стоял, глядя сверху вниз на свою дочь, его плечи слегка ссутулились, на лице появилось выражение усталости.

Разбирая кровать перед сном, Гейл думала об отце и Хильде Ламберт, пока чуть не заплакала. Глупо так переживать из-за этого, говорила она сама себе, расчесывая волосы перед зеркалом. Но тягостные мысли досаждали ей.

Впервые в жизни Гейл посмотрела на отца чужими глазами. До настоящего времени она видела в нем только отца. Теперь она увидела его как очень привлекательного мужчину, великолепно выглядящего в свои годы.

Она дала себе клятву, что не оставит ему ни одного свободного момента, когда бы он смог найти время на общение с Хильдой. Она считала виноватым Ланса ван Элдина в том, что отец вновь заинтересовался этой женщиной. Ланс пригласил миссис Ламберт на обед и тем самым раздул угасающую искру теплых чувств к ней отца Гейл.

Девушка яростно сжала губы, подумав о роли Ланса во всей этой истории. Его появление в ее жизни принесло одни неприятности. Бросив расческу в туалетный столик, она сказала себе, что ненавидит Ланса, и нырнула в кровать.

На следующее утро Морис Пемблтон уже уехал в офис, когда Гейл спустилась вниз. Дженни, молоденькая девушка, у которой, как и у миссис Ламберт, вчера был выходной день, подала завтрак.

Она была смуглой толстушкой с глубоко посаженными глазами и металлическим смехом.

— Два письма для вас, мисс Гейл, — сказала она, положив их около ее тарелки.

Гейл поблагодарила ее и, взяв первое из них, признала в нем каракули Тэдди. Письмо было написано кратко и небрежно, как будто он писал в спешке. Он сообщал, что наслаждается красотами природы, ловит рыбу, стреляет, ездит верхом, но скучает без нее и ждет возвращения в Лондон. Заканчивал он словами: «Увидимся во вторник. До встречи! Тэдди».

«Вторник. Это значит сегодня, — подумала Гейл и вздохнула. — Наконец-то будет чем заняться». Теперь ее не одолеет скука, гнетущая Гейл все эти дни, когда у нее не было настроения встречаться с Дороти или кем-нибудь еще из их компании, когда она чувствовала себя слабой и беспомощной в ситуации с отцом и Хильдой; конечно, можно было позвонить бабушке, но чем та могла помочь?

Она взяла второй конверт с чувством вины. На нем не было марки, и она догадалась, что в нем лежит чек от отца. Гейл улыбнулась, увидев сумму, которая была выписана. Он действительно любит ее, подумала она, целуя чек перед тем, как положить его снова в конверт.

За завтраком ее мучила совесть, но она с беззаботной легкостью, свойственной молодости, заглушила ее. Что, если она скажет отцу, размышляла Гейл, будто между Хильдой и Лансом ван Элдином есть нечто большее, чем дружба? Возможность этого существовала, хотя и небольшая. Девушка задумалась: в то время как ее лучшая половина стыдилась своего поведения, ее другая половина отчаянно боролась за любовь отца и его внимание.