«Женщина! Женщина!» — чудился ему чей-то голос, а солнце тем временем разливалось по полу, словно лужа крови.

— Что со мной станется без тебя, дорогой?

Все тот же шепот раздавался теперь у самого его уха.

— Что со мной станется без тебя? Все опустеет и потеряет смысл, любовь моя, любовь моя…

В самом сердце вспыхивали тысячи и тысячи огоньков, оторвавшихся от солнечного потока, лившегося в окно на большие красные плитки пола.

— Без тебя я пропаду!..

Это было похоже на вырывавшийся из глубины пропасти зов, приглушенный расстоянием, и все-таки он его понимал, о, как он его понимал, словно в другой жизни испытал уже эту горечь одиноких дней, убогих ночей, минут, когда опустошенная душа внезапно жаждет смерти! Он поднял голову Клары и увидел, что она плачет. Тогда он нежно поцеловал ее и стал успокаивать, точно отчаявшегося ребенка.

— Надо верить, Клара. Я люблю тебя, верь мне.

Надо бороться — «Господь смилуется над нами», — дать отпор темным силам, отвоевать Клару.

— До вечера, — прошептал он, слегка отстранившись от нее.

— До вечера, — ответила она, пытаясь улыбнуться.

Прежде чем пойти домой, он зашел к госпоже Маркези, которую застал в постели. На ней была почти прозрачная ночная сорочка, позволявшая любоваться ее прекрасной грудью, круглой и слегка заплывшей. Валерио извинился, что не сможет задержаться. Франческа сочла необходимым сразу же проинформировать его, что мужа нет дома, что ей пришлось провести печальную ночь в этом пустом огромном доме и что существование ее на редкость глупо, ибо у нее нет ни одного настоящего друга. Валерио едва слушал ее. Сделав за три минуты укол, он отправился к Бьенкарди, у которых лечил двух ребятишек, заболевших дизентерией. Затем он спустился в порт, пошел в самую глубь старого квартала и в жалких лавчонках, вонючих и темных, точно берлоги, купил несколько банок консервов, которые спрятал в широких карманах своего пальто. Потом вернулся домой. Дельфина была в саду. Сидя на маленьком ящике, она чистила на солнышке картошку. Вид у нее был угрюмый, и она сухо поздоровалась с доктором.

— Что нового? — спросил Валерио.

Даже не повернувшись к нему, она ответила:

— Приходила госпожа Арджелли. У ее старшей дочери высокая температура. Она ждет вас…

— Это все?

— Ах, да! И еще господин Фазаро.

— Чего ему надо?

— Он проходил мимо. Хотел с вами увидеться.

— Он ничего не просил передать?

Старуха подняла голову и, прищурив глаза, взглянула на него.

— Нет. Передать он ничего не просил.

— Хорошо, — сказал доктор.

«Хорошо, хорошо!» — отозвалось у него в голове насмешливое, злое эхо.

Он поднялся к себе в комнату, закрыв предварительно двери в коридор. «Если Дельфина надумает взобраться сюда, я услышу». Затем осторожно ступил на деревянную лестницу, ведущую на чердак. Он старался не скрипеть ступеньками, однако Сандро все-таки услыхал его, и когда Валерио толкнул дверь, то увидел его стоящим у входа.

— Ты спал?

Сандро не шелохнулся. Валерио заметил, что он едва притронулся ко вчерашней еде. Доставая все из карманов, он стал упрекать его тихонько и немного сердито:

— Черт возьми, старик, ты должен есть! Нельзя распускаться. Через несколько дней тебе придется мобилизовать все свои силы и возможности! Полиция по-прежнему ищет тебя. Если будешь сидеть здесь спокойно, ничего не случится. Я виделся с Пьетро. Тебе надо есть и быть наготове.

Сандро махнул рукой, как бы желая сказать: «Зачем все это!», и доктор рассердился.

— Нельзя, чтобы тебя схватили!

— А что они могут мне сделать? — безучастно спросил Сандро.

— Осудить на каторжные работы, да мало ли что еще! Во всяком случае, накажут тебя жестоко.

Сандро только пожал плечами.

— Мы с Пьетро переправим тебя в Тунис. У нас есть относительно простой план. Но все зависит в первую очередь от тебя.

— Что мне делать в Тунисе?

Он смотрел на Валерио своими темными помертвевшими глазами. Что тут ответишь? С мертвецами бороться бессмысленно. «Зачем приходил Фазаро?» Валерио чувствовал, как ловкие руки с головокружительной быстротой замуровывают его живьем. «Что ему от меня надо? Может, он обнаружил, что Сандро прячется у меня?» Надо было как можно скорее опрокинуть стену. Ему уже не хватало воздуха. «Я сейчас же пойду к Фазаро».

— Послушай. На будущей неделе Пьетро и его двоюродный брат возьмут тебя на борт маленького парусника. Ты высадишься возле Туниса. Ты же знаешь Тунис, черт побери! Я дам тебе адрес моего друга. Ты встретишься с ним. Он тебе поможет. Только надо держаться, сопротивляться, не распускать себя! Ты же не какая-нибудь девчонка, в самом деле? Так что давай, держись!

Он из сил выбивался, пытаясь вернуть к жизни труп, и прекрасно сознавал это. Слова не трогали Сандро, они скользили мимо, не задевая его, он больше не воспринимал их. На ум Валерио, разрывая сердце, пришла мысль о потерявшем управление корабле без экипажа, блуждающем по морю мрака, о корабле, который еще держится на плаву, но уже лишен души.

«Зачем Фазаро приходил к тебе?» — вопрошал все тот же насмешливый голосок. «Возможно, я понапрасну иду на риск!» Но таково уж было его ремесло: сражаться против смерти до последнего биения сердца, пускай даже понапрасну, без всякой надежды. «Я спасу тебя, Сандро!» Когда-то они с Магдой, должно быть, обменялись горячими словами, возможно, такими же точно словами, какие сказали друг другу сегодня утром Клара и Валерио, теми же самыми магическими словами, составлявшими хрупкий заслон против смерти, который смерть опрокинула одним дуновением! «В Тунисе он сможет заново начать свою жизнь!» — прошептал насмешливый призрак, словно сверчок, трещавший в ушах Валерио. Как будто можно «заново начать свою жизнь», снова посадить срубленное под корень дерево!

— Я пойду. Вернусь вечером!

Лестница уходила в бездонную пучину, и, пока Валерио в смятении спускался вниз, всякая надежда оставила его. Дойдя до первого этажа, он обнаружил у последней ступеньки Дельфину, вся в черном, с неподвижно застывшим взглядом, она дожидалась его, подобно ангелу смерти.

— Чего вам надо? — грубо спросил доктор.

— Но… Я только хотела сказать вам, что звонила госпожа Арджелли, она просит вас срочно прийти, ее дочь бредит, у нее очень высокая температура…

Тонкая пелена облаков начала заволакивать небо, когда он ступил за ограду полицейского участка. «Ничего страшного!» Почему он сказал госпоже Арджелли, что нет ничего страшного? Сильный порыв ветра всколыхнул листву. Тринадцатилетняя малышка Арджелли провожала его взглядом. «Ничего страшного!» Еще одна тяжесть добавилась ко всем остальным. Караульный читал газету, где крупный заголовок гласил: «Беспорядки в Каире!» Он встал, сложив газету. «…В Корее бомбардировщики Соединенных Штатов…»

— Мне нужен инспектор Фазаро.

— Он занят. Пойду посмотрю, может ли он принять вас.

Тщательно застегнув пальто, Валерио вытер руки. Они были горячие и влажные.

— Можете войти, — сказал караульный.

— Как поживаете? — послышался голос Фазаро, прежде чем доктор успел заметить его за столом в наброшенном на плечи плаще, с сигаретой в зубах. Он был не один. Двое мужчин сидели напротив него. Они поднялись, как только вошел доктор, более тучный присел на маленький столик у окна. Другой же, кивнув на прощанье, ушел совсем.

— Какой сюрприз, доктор! Чем могу быть вам полезен? — спросил Фазаро радостным тоном.

— Но вы ведь заходили ко мне сегодня утром. Наверное, что-то хотели сказать.

— Я?

Фазаро повернулся к тучному полицейскому, словно призывая его в свидетели полного своего неведения, затем со смехом воскликнул:

— Ах, да! Прошу прощения! О, не стоило беспокоиться. Это сущая малость!

«Комедия», — подумал Валерио, изловчившись сесть в кресло, откуда можно было наблюдать за обоими инспекторами сразу.