— Да?

— И это еще не все.

То, что он делал с ней, было невозможно объяснить разумом. Не прошло и пяти минут, а ее уже била нервная дрожь. Ее щеки порозовели, соски напряглись, бедра сжались, предвкушая скорую близость.

— Продолжай, — прошептала она.

— Я хочу свести тебя с ума. Хочу слышать, как ты кричишь. Хочу видеть слезы наслаждения на твоих ресницах. Хочу ощущать, как ты бьешься подо мной. Хочу, чтобы у тебя не осталось сил даже пошевелить пальцем. Но, невзирая на это, я буду любить тебя снова и снова.

— Какой ты эгоист.

Он покачал головой.

— О да! Неужели ты думаешь, что у меня хватит выдержки смотреть, как ты кончаешь, и не кончить самому? Сейчас я дотронусь до тебя и…

— И что?

— Тебе придется ловить меня в небе.

— Неужели?

Марк не ответил. Он наклонился над ней, вдохнул ее запах и закрыл глаза.

Шерил вздохнула, и ее дыхание наполнило его восторгом праздника. Как такое может быть? Без нее ему чего-то не хватало, мир лишался красок, звуков, словно погружался в густой серый туман.

Ее губы были мягкие и теплые, кожа удивительно нежная и гладкая. Он знал, что на ней ничего нет, что она готова принять его, но не спешил, наслаждаясь теми ощущениями, которые уже пьянили и обещали невозможное.

Шерил шевельнулась. Ее рука коснулась его шеи, медленно опустилась ниже, под воротник. Он открыл глаза и встретил ее призывный взгляд.

— Нет, еще рано, — прошептал Марк одними губами.

— Но…

— Сегодня моя ночь, помнишь?

Она кивнула и улыбнулась. Ее зрачки расширились, и он увидел в них свое отражение. Они казались бездонными, но в самой глубине уже разгорался огонек, обещавший превратиться в бушующий пожар. Длинные черные ресницы медленно опустились.

Марк смотрел на нее так, словно видел в первый раз, словно ему удалось наконец подобрать нужные линзы и увидеть мельчайшие детали ее лица. Остальной мир отступил, скрылся в неясной дымке.

Она потянула его к себе, и он, почувствовав ее нетерпение, усмехнулся.

— Мы куда-то спешим?

— Я — да. Насчет тебя не уверена.

Он облизал ее губы, обойдя полный круг, и начал второй, но они дрогнули и раскрылись, предлагая ему свой аромат.

Как ни хотел Марк остаться там, где был, но желание отведать все остальное оказалось сильнее. От губ он перешел к подбородку, потом спустился еще ниже, к горлу.

Здесь аромат был сильнее. Марк знал этот запах: он специально зашел в один из крупнейших парфюмерных магазинов и после долгих поисков обнаружил то, что искал. «Бушерон». Прежде ему ни разу не встречалось это название, но теперь оно стало его частью, памятью о Шерил. Правда, с этим ароматом были связаны и кое-какие неудобства: узнав духи, он сразу почувствовал эрекцию.

Марк поцеловал ее в шею, немного ниже левого уха. Под его губами бился пульс, едва ощутимо подрагивала кожа. Это было так интимно и эротично, что он застонал. Ее пальцы расслабленно поглаживали его затылок, и Марк подумал, что без колебаний променял бы год жизни на минуту такого вот наслаждения.

Единственным, что мешало, было растущее напряжение, требовавшее срочной разрядки. Но он знал, что прежде должен изучить ее всю, по-новому.

После шеи на очереди было ухо, и Марк уделил ему должное внимание, проведя языком по раковине. Мягкий стон послужил достойным вознаграждением, и он продолжил исследование, осторожно продвигаясь по сложным изгибам, прочитывая ее реакцию по напряжению пальцев, легкой дрожи. Ему предстояло освоить необходимый урок, научиться доставлять ей удовольствие, и Марк хотел быть прилежным учеником.

— Марк, — прошептала она.

— Мм.

— О Боже.

— Что?

Шерил откинулась на подушку.

— Просто — о Боже.

Он усмехнулся, она задрожала и… Черт побери, если не снять эти дурацкие джинсы, все может закончиться раньше времени.

— Не двигайся, — прошептал Марк и, привстав, с ожесточением атаковал ремень, но не успел еще расстегнуть пряжку, как ее руки остановили его. Он удивленно поднял голову — Шерил лукаво и просительно улыбалась.

Марк развел руками, показывая, что предоставляет ей полную свободу действий. Она слегка оттолкнула его и села на край кровати. В приглушенном свете бра ее кожа отливала неярким матовым блеском. Она была прекрасна. Как же все-таки женщины отличаются от мужчин, подумал Марк. Насколько они мягче, теплее, изящнее. Он мог бы сравнить кожу Шерил с бархатом, шелком, ее изгибы с плавными, нежными линиями песчаных дюн.

От дальнейших сравнений его отвлекли ее пальцы. Пряжка поддавалась неохотно, и Шерил пришлось немало помучиться. Сконцентрировавшись на решении этой задачи, она наморщила лоб и закусила нижнюю губу.

Справившись с первым препятствием, Шерил перешла к пуговицам, Марк так засмотрелся на ее сосредоточенное лицо, что едва не упал и вынужден был ухватиться за ее плечи. Теперь уже она усмехнулась и перешла ко второй пуговице, покончив с которой оттянула резинку его трусов и провела влажным языком по обнажившейся полоске кожи.

— Шерил, — прошептал он, придя в себя.

— Да?

— О Боже.

— Знаю. Это только начало.

Он застонал, когда она перешла к третьей пуговице и, расстегнув ее, провела пальцем по всей длине напрягшегося пениса. Изощренная пытка. Невыносимая мука.

Шерил закончила с четвертой пуговицей. Зная, что потом об этом не вспомнит, Марк вытащил из кармана пакетик с презервативом и бросил его на кровать. Отвечая на его молитвы, Шерил стянула наконец джинсы и вслед за ними трусы, давая ему возможность облегченно перевести дыхание, о чем он забыл после третьей пуговицы.

Теперь, когда, так сказать, оковы пали, Марк смог убедиться, что с эрекцией все в порядке. Несмотря на то, что он постоянно должен был себя обуздывать. Высший класс, как в семнадцать лет. Ему захотелось ударить себя в грудь и завопить, как Тарзан в джунглях, но он все же сдержался.

Шерил наклонилась вперед и медленно, смакуя, обвела языком предмет его мужской гордости от основания до кончика. Вдобавок, словно этого было недостаточно, она застонала, как будто отведала шоколадного мусса. Сердце у Марка застучало так, что любой врач немедленно отправил бы его на больничную койку, но ему было наплевать. Можно и умереть, но только после главного события.

Ее губы сомкнулись, даря наслаждение… Они были мягкие, влажные, горячие. Потом ее язык коснулся вершины, слизывая выступившую капельку, и Марк скрипнул зубами. Она повторила найденный ею прием — нежно нажала пальцем на самую чувствительную точку, отыскав нужное место с такой легкостью, словно знала топографию его тела так же хорошо, как своего собственного.

Марк положил руки на ее плечи, желая чувствовать ее кожу, ее желание. Если так пойдет и дальше, с тревогой подумал он, то надолго его не хватит. Слегка сжав пальцы, он подался назад, освобождаясь из сладостного плена.

Но Шерил, прежде чем выпустить его, еще раз пустила в ход язык. Затем она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— О Боже.

Она кивнула, и ее губы медленно сложились в чувственную улыбку.

— Мне понравилось. Слушать, как ты стонешь, чувствовать, как ты весь дрожишь. Пробовать тебя на вкус.

Он опустился перед ней на колени и осторожно раздвинул ее ноги.

— Теперь моя очередь.

Шерил откинулась на подушку и закрыла глаза. Марк жадно, как будто видел это в первый раз, смотрел на розоватые от прилива крови, припухающие на глазах лепестки ее нижних губ. Гладил пальцем гладко выбритую кожу, влажно поблескивавшую в свете лампы. Наклонившись над ней, сдерживая желание овладеть ею прямо с ходу, он принялся целовать теплую чувствительную кожу ее бедер, продвигаясь вверх по их внутренней стороне, не оставляя без внимания ни левое, ни правое.

Дойдя до конечного пункта, Марк подул на уже набухшие губки и поднял голову. Она открыла глаза и смотрела на него, на себя, ожидая дальнейших действий. Ее ноги раздвинулись чуть шире, и Марк понял это немое приглашение.