Закончив последнюю сцену пьесы, Пэдрейк бросился в дом, чтобы найти мать и почитать ей. Он нашел ее в комнате Джеймса, у кроватки мальчика. Тот простудился и лежал с гриппом, так что Маргарет выпроводила Пэдрейка из комнаты, поскольку Джеймс только уснул. «Потом», — прошептала она и махнула ему рукой, чтобы он вышел. Синие глаза Пэдрейка вспыхнули гневом, когда он взглянул на спящего брата. Опять его брат отнимает у него мать, когда она нужна ему.

Через несколько дней Джеймс Эббот поправился, и ему разрешили покататься на яхте со старшим братом, который и пригласил его с собой. Мэгги тоже хотела поехать с ними, однако задержалась в магазине. Узнав, что мальчики уехали без нее, она бросилась к причалу, чтобы дождаться их возвращения. С ужасом, хотя и без удивления, она увидела, что Пэдрейк причаливает к берегу один.

Маргарет так и не оправилась после смерти своего младшего сына. Она пыталась найти утешение в Боге, пыталась убедить себя, что он ушел в лучший мир, но это мало помогало. Каким-то образом смерть ее сына связывалась с праздным и легкомысленным стилем жизни в Саутгемптоне. Если бы она была более достойным человеком… Если бы Патрик был более набожным… Если бы они никогда не приезжали в этот Саутгемптон…

Маргарет вернулась с Пэдрейком и Мэгги в свой дом на площади Луисбург, но Патрик с ней не поехал, а заперся в своей комнате с ящиком виски. Все последующие несколько месяцев Маргарет задавалась вопросом, достаточно ли она крепка в своей вере. У ее матери был собственный духовник, который жил на третьем этаже музея Эббота и пытался теперь помочь Маргарет примириться со смертью сына, однако это было безнадежно. Когда наконец Патрик вышел из состояния глубокого траура, то нашел утешение в объятиях Бриджит Мэлли. Человек, отдавший сына пучинам волн, а жену — Церкви, должен был хоть где-то обрести утешение, а Бриджит уже давно охотилась за Патриком. И она все еще была хороша. Их роман начался еще в Саутгемптоне, продолжался всю осень и зиму, когда они перебрались в город.

Однажды днем, в конце декабря, когда начался сильный снегопад, Патрик вышел из своего кабинета, оставив Тома в конторе за кучей дел, и отправился к Бриджит. Тем временем Том почувствовал сильнейшую мигрень, очевидно из-за перемены погоды, и также отправился домой. Застав свою жену с Патриком в постели, он спокойно спустился вниз, взял в библиотеке пистолет, затем снова поднялся наверх.

Том намеревался лишь выстрелить Патрику в колено, что, как он знал, было одним из самых болезненных и неприятных ранений, но Патрик, заметив Тома, начал поспешно натягивать штаны, и его колено оказалось на уровне груди, а Том никогда не отличался особой меткостью. Он прострелил Патрику сердце. Том переживал страшно, ведь Патрик был его лучшим другом. Это дело замяли, не было выдвинуто никаких обвинений, но Бриджит была в ярости. Том унизил ее, представил полной дурой. К тому же он запачкал кровью всю кровать, и теперь ее надо было выбрасывать, а также все, что было в комнате, поскольку обстановка была подобрана под обитую атласом кровать. Кроме того, он вошел в спальню, не сняв уличной обуви, и запачкал грязью ее белоснежный ковер.

Вернувшись домой с похорон, Маргарет последний раз в жизни закрыла Библию и стала читать русскую литературу. Мэгги, которая никогда не была любимицей отца, горевала одна, в то время как Пэдрейк отпраздновал это событие, напившись до бесчувствия.

Через несколько месяцев после смерти отца Пэдрейк, так и не поехавший учиться в Йельский университет, получил престижную литературную премию Новой Англии за свой роман «Брат», о юноше, который тяжело переживал смерть любимого брата. Пэдрейк хотел, чтобы его мать порадовалась вместе с ним, но она довольно равнодушно поздравила его и вернулась к своему Чехову. Пэдрейк в конце концов напился в одиночестве. К семнадцати годам он получил еще одну престижную премию и нашел утешение в бутылке. Он стал также страдать от продолжительных приступов мигрени.

Во время одного такого приступа Мэгги положила Пэдрейка в свою кровать, закутала его голову мокрыми полотенцами, ласкала его, стараясь облегчить страдания, и прежде чем она успела понять, что происходит, Пэдрейк зарылся головой в ее груди и попытался проникнуть своим членом в ее невинное отверстие. Она тут же оттолкнула его.

— Нет, Пэдрейк, нельзя! Ты же знаешь, это противоестественно, — мягко сказала она ему, не желая обидеть его, действительно опечаленная тем, что не может дать ему этого утешения. Он рассердился и ушел. Она следовала за ним, стремясь каким-либо другим способом успокоить его, не желая, чтобы он сердился, поскольку знала, что гнев лишь ухудшал его состояние. Она видела, как он вошел в комнату матери, и с тревогой думала о том, что может произойти в дальнейшем, чувствуя себя виноватой за свои подозрения, но не в состоянии отказаться от них. Неужели Пэдрейк совратит углубленную в себя мать? Через несколько минут она увидела, как сердитый Пэдрейк выскочил из комнаты, сопровождаемый словами матери, в которых слышалось холодное презрение. Мэгги вздохнула с облегчением, но, однако же, была обеспокоена, как это подействует на него, тем более что он получил отказ и от нее. Она-то знала, как Пэдрейк воспринимает отказы.

Лишь через несколько недель Мэгги узнала, каким образом Пэдрейк решил отомстить. Маргарет стала еще более отстраненной от жизни, чем обычно, и совсем редко теперь спускалась вниз, однако Пэдрейк каждый день приходил в ее комнату и оставался там некоторое время. Однажды, не выдержав и желая развеять свои подозрения, Мэгги пробралась в комнату матери, когда там был ее брат. Там в полутемной комнате, поскольку были задернуты шторы, не пропускающие солнца, она увидела, как Пэдрейк вводит шприц в руку матери, которая, откинувшись в кресле, сидела с блаженной улыбкой на лице, закрыв глаза.

— Мама, мама, не надо! — закричала Мэгги.

Пэдрейк тихо засмеялся, а Маргарет, открыв глаза, повернулась к Мэгги:

— Что ты знаешь о том, что мы, смертные, должны делать, чтобы все вынести! Иди к своей Библии и оставь меня в покое.

Мэгги вернулась к себе и решила, что утром она уедет к бабушке. И она расскажет ей, что происходит в доме — может, та подскажет, что надо делать.

Мэгги взяла с собой лишь небольшой чемоданчик. Она прошла мимо комнаты матери — дверь была открыта. Пэдрейк стоял у окна и читал стихотворение, которое она однажды уже слышала. Она тогда спросила его, не он ли написал эти строки, но Пэдрейк лишь улыбнулся и ответил, что это старая английская поэма, написанная неизвестным автором, он лишь немного изменил текст, просто так, играя словами.