— Ну скажи мне все это еще раз. Я могу держать пари: он сказал, что хочет сделать картину по твоей книге!

Мейв засмеялась.

— Но остается еще один важный вопрос — каков он в постели? У него большой?..

Сара проснулась оттого, что плакала во сне.

— Сара, что такое с тобой? Ты видела плохой сон?

— Мне снился отец. Он плакал! Я никогда не видела, чтобы он плакал… Во сне он был так одинок и испуган. Ужасно! И он сказал, что его жена Вайолет оставила его, вернулась в Англию. Я так жалела его во сне, что тоже начала плакать.

Мейв откинула со лба Сары спутанные волосы. Она была вся в поту.

— Как ты думаешь, что значит этот сон? Ты считаешь, что все в нем правда?

— Тебе следует обсудить это с доктором Лютецием. Но ты знаешь, что правда. Когда Марлена была здесь, она рассказала тебе, что Морис присутствовал на свадьбе, что она пригласила его, потому что она его жалела, — он так одинок, и Вайолет отбыла обратно в Англию. Мне кажется, что тогда ты не приняла во внимание эту информацию.

— А как мама? — прошептала Сара. — Как она себя вела, когда папа пришел на свадебную церемонию?

— Марлена рассказала тебе и об этом. Твоя мама очень хорошо обошлась с твоим отцом. Она его простила, они разговаривали, как старые друзья.

— Правда? Именно так и обстоят дела? — Сара глубоко вздохнула. — Моя мама — настоящая леди, не правда ли? — Она вздохнула еще раз. — Мне тоже хочется стать настоящей леди, как моя мать!

«Почему она так вздыхает?» — подумала Мейв. Потому ли, что если Беттина простила Мориса Голда, тогда и Сара с чистой совестью тоже сможет его простить? Тогда она не будет чувствовать себя предательницей и спокойно сможет любить своего отца.

Может, ей лучше обсудить эту проблему с доктором Лютецием?

С доктором Лютецием никогда ни в чем нельзя было быть уверенным, но Мейв показалось, что он доволен.

— Ну, мисс О'Коннор, кажется, мы смогли добиться результатов. Как вы считаете?

— Я не знаю, доктор. Вы уверены? Вы считаете, что все в порядке?

— Почти в порядке, мисс О'Коннор. Мы добились хороших результатов, но это еще не все. Прежде чем упадет занавес, должна состояться еще одна, финальная сцена!

Клиника предоставила лимузин, и Мейв поехала встречать Мориса Голда. Ей было жаль его: он волновался, руки у него тряслись. Если он не будет следить за собой, подумала Мейв, доктор Лютеций быстренько определит его в палату для лечения и начнет вводить ему сыворотку и вытяжку из яиц быка!

— Пожалуйста, успокойтесь, мистер Голд. Доктор Лютеций уверил меня, что все будет в порядке.

— Как он может быть уверенным в этом?

— Если бы он не был уверен, он бы не послал за вами.

— Все так просто?

— Напротив, все не так просто.

— Я никогда не смогу отблагодарить вас, Мейв.

— О, я не считаю, что много сделала для того, чтобы Сара пришла в норму. Правда, я верю, что смогла немного помочь. Но здесь основная заслуга доктора Лютеция. Нам также помогла Марлена.

— Марлена? Но она была здесь только несколько дней.

— Да, но если бы она не пригласила вас на свою свадьбу и если бы мать Сары не помирилась с вами…

Морис Голд тревожно раскачивался взад и вперед, постоянно потирая руки.

— Что я мог предвидеть, когда мы приглашали Марлену в наш дом, чтобы она ходила в школу вместе с Сарой?.. — Казалось, что он разговаривает сам с собой, а не с Мейв. Затем, как бы вспомнив, что она здесь, он сказал: — Вам, наверно, очень трудно, Мейв?

Мейв вспомнила, что сказал ей Гарри Хартман по поводу того, как следует делать удачный фильм: «Вы должны сильно опечалить своих зрителей, прежде чем поднимете их до самых звезд!»

Мейв хотелось бы, чтобы доктор Лютеций оказался прав. Этот человек был машиной — он занимался эмоциями людей, но сам их не испытывал. Мейв знала Сару гораздо лучше, чем знал ее доктор, и у нее оставались сомнения. Может быть, Сара еще не готова к встрече с отцом. Может, она еще не готова простить его, снова принять в свое сердце. Может, у нее нет потребности любить его. Может, эта любовь, подобно любви самой Мейв, уже совсем остыла, так долго «была мертва, растворилась в ненависти и горечи. Может, после того как она увидит Мориса Голда, Саре опять станет хуже?

Теперь о самом Морисе Голде. Жизнь порядочно потрепала его, он состарился прежде времени, у него были седые волосы. Если Сара опять оттолкнет его — он погиб. Но доктору Лютецию было все равно, он просто поправит пенсне на своем длинном носу и возьмет в руки шприц, чтобы ввести лошадиную дозу лекарства, или прикажет своему ассистенту приготовить койку или смирительную рубашку.

Доктор хотел, чтобы Морис вошел к Саре в комнату без всякого предупреждения — шоковая терапия! Но Мейв не соглашалась на это, Ради Сары и самого Мориса их следовало хотя бы немного подготовить к встрече, сказать каждому несколько слов.

— Куда ты уезжала? — спросила Сара, когда Мейв вернулась, оставив истомленного и трясущегося Мориса в холле. — Пришло письмо от Крисси. Я так зла на нее, что просто хочется бушевать! У нее новый любовник — Макс Козло, композитор. Как ты думаешь, сколько ему лет? Не менее шестидесяти. О чем она думает? С ней необходимо поговорить. Мне кажется, что нужно позвонить ей прямо сейчас. Сколько времени сейчас в Нью-Йорке? Я постоянно забываю…

— Сара, там тебя ждет кто-то из Нью-Йорка… Он в холле.

Сара уставилась на Мейв, казалось, что она ее не видит. Она понимала, кто это мог быть, — только он один не приезжал сюда… Сара подошла к двери и резко отворила ее.

— Сара! Сара, моя деточка!

— Папочка! Папочка, милый! — Сара протянула ему руки. — Папочка! Я так скучала по тебе! Я думала, что ты никогда не придешь!

Морис обнимал Сару, он держал ее в своих объятиях. Мейв показалось, что прошла целая вечность. Они оба плакали. Мейв тоже прослезилась. Она потихоньку вышла из комнаты на террасу. Кругом были цветы. Мейв посмотрела на деревушку, расположенную внизу. Прямо сцена из фильма Уолта Диснея. И Сара играла главную роль! Она выздоровела от своей болезни, освободилась от Пэдрейка, она снова могла любить отца и вернуться домой. Она была свободна!

А сама Мейв? Она посмотрела вверх. Там было безоблачное сине-зеленое небо. Оно было далеко, еще стоял ясный день, и не настало время для звезд.

— Крисси Марлоу, ты сошла с ума! Что ты себе думаешь, что у тебя за отношения с Максом Козло? Ты думаешь, что тебе нужен мужчина старше тебя. Но на целых тридцать лет! Это уже слишком!

Крисси захихикала:

— Он старше меня на сорок лет! Я его обожаю. Он такой душка. Ты даже себе не можешь представить, как спокойно я себя чувствую, когда этот огромный медведь называет меня «Шатци» и говорит, чтобы я надела домашние туфли, чтобы не застудить мои маленькие хорошенькие ножки!

— Венгры! Моя мать предупреждала меня: никогда не доверяй венграм!

— Сара, мне кажется, что твоя мама в жизни не встречалась ни с одним венгром! Почему ты придумываешь всякие сказки? — Потом Крисси вдруг стала серьезной: — Сара! У меня было много молодых людей. Прекрасные тела, хоть на выставку, сексуальные глаза… Их было так много… Меня это больше абсолютно не трогает. Макс — гений, благородный, уважаемый мужчина, с положением. Он — личность… Сара, эти парни с пляжа с их прекрасными телами… Они же никуда не денутся!

Сара поехала на Север вместе с Мартой, Говардом и Беттиной, Чтобы навестить Марлену, Питера и их ребенка. Она решила немного погостить там. Жить в Чарльстоне было прекрасно, время там текло медленно. Было так приятно проводить время с Беттиной! Но как ни неприятно было Саре в этом признаться, ей уже все начало надоедать.

Она решила жить вместе с Крисси и Мейв.

— У тебя есть лишняя комната, — сказала она Крисси. — Мне не хочется жить в своем старом доме.