— Ой, не могу! — кричал вдогонку поезду, хватаясь за живот Боб Чудаков. — Смелые путешественники чуть было не уехали не в ту сторону! Вместо Индии в Америку! Ой, не могу!

Поезд шел все быстрее и быстрее. Пашка и Тимофей— растрепанные, растерзанные — висели на последней площадке, вцепившись в поручни. А пятая французская — Боб, Эрик, Карпо, Оля, Руфа и Светка, остановившись наконец и сбившись в кучу, махали им вслед руками…

Куйбышев не произвел на Пашку и Тимофея сильного впечатления. Город был как пород. Где-то дома повыше, где-то пониже, ходили трамваи и автобусы, строились новые здания, толпились на перекрестках пешеходы.

Пашка и Тимофей сошли с трамвая в центре и, подробно расспрашивая постовых милиционеров, нашли редакцию областной газеты, где, согласно сведениям, полученным от Лехи Белова, должен был работать его знакомый — местный журналист Петр Петрович Прусаков.

В здании редакции пахло типографской краской и теплым металлом. Пашка и Тимофей поднялись на второй этаж. Пустынные коридоры оглашались дробными очередями пишущих машинок. Пшика и Тимофей, с интересом читая надписи на дверях, медленно двигались вперед

В огромной и пустынной приемной главного редактора одиноко сидела миловидная девушка, тщательно разглядывая свое лицо в стоявшем перед ней зеркальце.

— Вы откуда, товарищи? — оживленно спросила девушка, пряча зеркальце в ящик письменного стола.

— Можно будет пройти к главному редактору? — спросил Тимофей.

— Главного редактора сейчас нет, — деловито ответила секретарша.

В это время в приемную вошел довольно молодой еще человек с густой черной шевелюрой и черными усиками.

«На Чарли Чаплина похож», — успел подумать Пашка.

— Лидочка, приветик! — весело закричал маленький человек. — Главный у себя?

— На пленуме.

— Ах, какая жалость, Лидочка! Как только придет— звякни мне.

Он крутанулся вокруг себя на каблуках и хотел было уже уходить, но потом снова обернулся.

— Простите, молодые люди, — обратился он к Пашке и Тимофею, — вы, кажется, кого-то ищете? Я видел вас в коридоре… Вы из Москвы?

— Нам нужен Прусаков Петр Петрович, — хмурясь, сказал Тимофей.

«Чарли Чаплин» выразительно посмотрел на секретаршу и расплылся в широкой улыбке.

— Если вам действительно нужен Петр Петрович Прусаков, — сказал он, излучая веселье, — так это я. А вы — Пахомов и Голованов?

— Откуда вы нас знаете? — изумился Пешка

— Леша Белов звонил мне вчера из Москвы и сказал, что вы едете. Извините, что не смог встретить: угнали в срочную командировку. Пойдемте ко мне — сейчас все обсудим и наметим план вашей дальнейшей жизни в городе Куйбышеве и его окрестностях.

Через пять минут все встало на свои места. В маленькой комнатке, где сидел очеркист областной газеты Петр Прусаков, выяснилось, что Петр Петрович тоже студент факультета журналистики. Но только заочного отделения. Так как в молодости «бил баклуши» и не учился. А летом прошлого года он приезжал в Москву сдавать сессию. И в общежитии жил в одной комнате с Лехой Беловым.

— Итак, — сказал Петр Петрович, — насколько я понял по телефонному разговору с Алексеем, вы хотите поехать в командировку. Вопрос — куда?

— Может быть, в какой-нибудь колхоз? — предложил Тимофей.

— Вы хорошо знаете сельское хозяйство? — спросил Петр Петрович.

— Не так, чтобы очень хорошо, но все-таки занимались в семинаре по сельскому хозяйству. Зачет сдали.

— Понимаете, Тимофей, — лицо Прусакова стало очень серьезным и даже немного злым, — писать о сельском хозяйстве в областной газете надо очень квалифицированно и очень честно. С учетом знания местных условий — традиций, специализации, климата и так далее. Или лучше не писать совсем. Так вот, вам пока за сельское хозяйство не стоит браться.

— А за что нам взяться? — спросил Пашка.

— Сейчас посмотрим карту, — сказал Петр Петрович, встал из-за стола и подошел к висевшей на стене карте Куйбышевской области.

Пашка и Тимофей присоединились к нему.

— Карта — это очень важно для журналиста, работающего в областной газете, — сказал Петр Петрович. — Когда вы смотрите на карту, вы уже как бы летите над своей областью на самолете.

Пашка и Тимофей внимательно вглядывались в карту, где ярко выделялась мощная синяя петля Волги.

— О! — неожиданно ударил себя ладонью в лоб Петр Петрович и снова сел за свой стол. — О чем

еще думает этот маленький смешной человек с тараканьей фамилией, когда есть прекрасный адрес для вашей будущей командировки! Вы знаете, что на территории нашей области строится ГЭС — одна из величайших гидроэлектростанций в мире?

— Слыхали, — неопределенно сказал Тимофей.

— «Слыхали»! — передразнил Петр Петрович Тимофея, фыркнул и рассмеялся. — Да, собираясь к нам сюда, вы должны были сами предложить мне этот адрес и изучить все, что можно было узнать о Волжской ГЭС еще в Москве. Какие же вы будущие журналисты, если, находясь в Куйбышеве, хотите поехать в колхоз, а не на самый главный строительный объект области? И даже не области, а на строительный объект всесоюзного — больше того! — мирового масштаба.

— Вообще-то говоря, мы думали в Москве о том, чтобы поехать на какую-нибудь стройку, — сказал Тимофей.

— А надо было думать не вообще, а конкретно! — сердито посмотрел на Тимофея Прусаков. — Это, знаете ли, только очень плохие журналисты приходят в редакцию и говорят: о чем бы мне написать? Куда бы мне поехать? Пошлите меня, пожалуйста, куда-нибудь… Хороший журналист должен сам приносить в редакцию адрес и тему своей будущей поездки, а не выпрашивать все это, как милостыню. Хороший журналист должен думать заранее, должен мыслить, должен уметь из многих адресов на карте выбрать такой, в одном названии которого уже заключался бы большой общественный смысл, дух времени, какие-то типические черты нашего образа жизни именно в данную минуту, час, день, месяц, год. Понятно?

Серое шоссе Куйбышев — Ставрополь лежало среди белых полей. Автобус катил мимо приземистых поселков и бревенчатых деревень. Иногда навстречу машине выбегали из-за поворота невысокие холмы и пригорки, покрытые редкими лесами, и тогда чувствовалось приближение отрогов Жигулевских гор.

Вечерело. Солнце то и дело перепрыгивало через петляющую дорогу. Косые и холодные лучи его золотили зеленые сосны.

Тимофей, глядя в окно, думал о том, как они будут выполнять полученное в редакции задание. На две недели командировки задание было довольно серьезное. Состояло оно из трех пунктов:

1. Написать очерк о передовом экскаваторщике Волжской ГЭС.

2. Организовать статью о кандидате в депутаты.

3. Подготовить дискуссию о производительности земснарядов.

Когда Петр Петрович накануне их отъезда, набросав вчерне план задания, пошел подписывать его к главному редактору, Тимофей недовольно сказал Пашне:

— Зачем ты согласился на все эти пункты? Мы же их не выполним.

— Выполним, — усмехнулся Пашка. — Чего тут выполнять-то?

…В Ставрополь-Волжский приехали под вечер. Город был весь деревянный, серые бревенчатые дома тянулись вдоль улиц вкривь и вкось, снег был густо перемешан с навозом, около ворот домов стояло множество запряженных в сани лошадей, бродили по городу собаки.

— Ну и городишко, — пренебрежительно сказал Пашка, поглядывая по сторонам, — деревня какая-то, а не город. Пошехонская старина.

— Да-а, — неопределенно протянул Тимофей, — не похоже что-то это место на великую стройку коммунизма.

В гостинице мест, конечно, не было. Пашка небрежным жестом сунул в окошко дежурного администратора командировочное удостоверение и сурово сказал:

— Нам нужен двухместный номер.

Окошко дежурного захлопнулось, и к Пашке с Тимофеем вышел небритый человек в меховой безрукавке.

— Двухместный номер? С пальмами, конечно, и с бассейном?