Цирк бушует. На галерке бахают из револьвера. Где-то бьют в медные тарелки, стучат барабаны. Крики, шум. Что опять нужно этому русскому? Почему он не борется? Что, он сигналить вышел или бороться? А может, он просто трус?

Юлий спокойно — ох, как нелегко дается ему это. спокойствие! — объясняет судье: противник опять взмок. И без доказательств видно, как лоснится его кожа в свете мощных ламп.

Судья снова делает знак, и опять на ковер выскакивает тощий турок и полотенцем торопливо обтирает борца.

Схватка продолжается. Но длится она не больше минуты. И опять — турок скользит, как угорь. И опять Юлий сигналит судье.

Цирк, кажется, сейчас взорвется от возмущения.

— Долой! — орут зрители.

— Борись!

— Хватит увертываться!

Зрители кричат по-турецки. Юлий, конечно, не понимает их крика. Но по лицам, по голосам, по интонациям все ясно.

«Так, — торопливо мелькает у него в голове, пока турка снова осушают, теперь уже двое массажистов, двумя полотенцами. — Так. Этот прохвост или натерся маслом или нарочно выпил ведро чая. И теперь потеет, как купец за самоваром. Значит?… Значит, надо кончать с ним сразу, как только его оботрут. Сразу. Пока он еще не успеет взмокнуть. Да. Только так».

И вот массажисты с полотенцами убежали с ковра. Судья дает сигнал. Схватка продолжается.

Юлий бросается на турка. Быстрей, быстрей!.. Но очень торопиться тоже нельзя. Нарвешься на прием — и конец.

Юлий делает финт [4], турок кидается резко вниз. Ага! Юлий круто меняет позицию. Схватив турка, он бросает его через себя, через грудь. И тут же припечатывает к ковру.

Судья дает свисток. Победа!

Но Юлий, словно не слыша, все еще прижимает турка лопатками к ковру. Чтобы никаких сомнений, никаких протестов.

…Вечером, у себя в номере, Юлий и Хромчак долго обсуждали только что кончившийся матч.

Турки проиграли. Три — пять. Но победа далась нелегко. Совсем нелегко. После шести схваток счет был три-три. И только две последних победы — Хромчака и нашего тяжеловеса Коленьки Шустрова — решили судьбу матча.

— Что делают нормальные люди в таких случаях? — глубокомысленно спросил Хромчак. И сам ответил: — Берут бутылочку коньяку! А мы? Несчастные. По случаю победы и то выпить нельзя.

— Почему же нельзя? Можно! — воскликнул Юлий.

Вытащил из кармана маленькую яркую бутылочку. Разлил по стаканам.

— Что это? — поинтересовался Хромчак.

— Пей, пей, не пожалеешь.

Они выпили. Посмотрели друг на друга. Это была пепси- кола. Вроде лимонада, но, пожалуй, повкуснее.

— А между прочим, я знал, что ты выиграешь, — сказал Хромчак. — Ни минуты не сомневался.

Юлий удивился. Откуда такая уверенность? Сам он отнюдь не был так уж оптимистически настроен.

— А это после твоей победы над Святковским. Теперь я готов всегда ставить за тебя, — сказал Хромчак.

Ах, вот в чем дело! Юлий усмехнулся. О его схватке со Святковским писали все газеты. Случилось это года полтора назад. В Москву приехали команды Ирана, Польши и Венгрии. Четверной матч-турнир. В двух схватках Юлий одержал две победы. Наступил последний тур. Нашей команде было очень важно, чтоб Юлий выиграл и третью свою схватку. Каждое очко было на счету, так как иранцы после двух туров шли рядом с нами и грозили вырваться вперед.

И Юлий в третий раз вышел на ковер. Но его было не узнать. Боролся он как-то робко, слишком осторожно. Он ли это, Юлий Богданов, известный своими бурными атаками?! Правда, и на этот раз он победил, но болельщики были разочарованы.

Однако потом все выяснилось.

Когда после схватки Юлий разделся, товарищи увидели: грудь его забинтована. Что такое? Оказалось, во вчерашней схватке он повредил себе ребро. А к врачу не пошел: понимал, тот снимет его с состязаний. А запасного в его весе нет…

Потом рентген показал, что у Юлия трещина на ребре.

Вот почему он боролся так осторожно! Каждое движение причиняло боль. И надо было оберегать поврежденное ребро.

Юлий приехал домой ночью. Самолет опоздал почти на сутки. Вот тебе и самый быстрый, самый удобный вид транспорта!

Но Женя не спала. Каждые полчаса она звонила в справочное. Отвечали однообразно: «Самолет изменил курс и приземлился в Свердловске». Но наконец, когда она уже всерьез стала тревожиться — не случилось ли чего? — скучный голос в трубке монотонно пробормотал: «Вылетели из Свердловска в двадцать один пятнадцать».

Юлий был — «как всегда». Как всегда, аккуратно повесил пальто в прихожей. Как всегда, поставил чемодан на его обычное место: в шкаф, на дно. А она-то думала, что сегодня муж будет какой-то совсем другой, непривычный. Какой — она не знала. Но — другой.

Ведь — шутка сказать! — первый раз за границей. И такая победа!

Юлий и сам был удивлен. Радости — особой, острой, пронзительной радости — он не ощущал. Вернее, радость была, но лишь в первые минуты.

«Ожидание счастья всегда приятнее самого счастья», — вспомнил он. — Кто это сказал? Кажется, писатель какой-то?».

— Ну, рассказывай, — попросила жена. — И подробно.

Он пожал плечами. Что рассказывать? Основное, главное, она уже видела по телевизору. А подробности?… Но разве толком передашь, как складывалась эта чудовищная схватка?!

— Нынче поздновато рассказывать, — сказал он. — А как тут Гришук?

— Спит. Вчера медведю вспорол брюхо. У них в садике у Игоря — аппендицит. Вот и Гришук вырезал аппендицит своему медведю.

…На следующий день жена ушла рано и увела с собой сынишку.

Юлий не торопясь побрился, просмотрел газеты.

На завод он мог сегодня не идти. Выйти на работу он должен послезавтра. Но он все же решил сходить, посмотреть, послушать. Что нового? Как-никак, почти две недели отсутствовал.

Когда он уже надел плащ, зазвонил телефон.

— Привет, старче! — бодро воскликнул кто-то.

Голос был знакомый. Но кто? Юлий не узнал.

— Здравствуйте, — силясь побыстрее сообразить, кто же это звонит, ответил он.

— Да ты что, чертяка, старых друзей не узнаешь? — загремел голос. — Это же я!

«Но кто — я? Фу, как некрасиво получается!» — злясь на себя, подумал Юлий.

— Только-только за границу слетал и уже зазнался, — опять загремел голос. — Это же я — Андрей Рагзай!

«Фу, черт! Ну конечно! Андрей!».

— Старче, — сказал Андрей, — мне надо тебя увидеть. Хорошо бы сегодня…

Вообще-то сегодняшний вечер Юлий планировал провести дома, с женой. Неловко как-то: только прилетел — и сразу удирает. Но и Андрею отказать было тоже неловко. Тем более, — сперва не узнал…

— Ладно, — сказал Юлий. — Где?

— В «Поплавке». В восемь. Идет?

— Договорились.

Юлий пошел на завод.

Желтые и багряные листья пылали под ногами. Юлий шел и думал об Андрее. Как давно они не виделись! Года три. Нет, пожалуй, даже четыре. Не виделись и даже не звонили друг другу.

А почему? В самом деле?

Впрочем, настоящими друзьями они никогда не были. Но, как ни говори, вместе пришли в спортшколу. И столько лет тренировались рядом, в одном зале, на одном ковре.

В последние годы они обычно даже возвращались с тренировок вместе, благо жили по соседству.

Мимо неторопливо проплыла цепочка малышей. Они держались за веревку, важные и серьезные, но глазели все в разные стороны и почти не передвигали ногами. И воспитательница, идущая впереди, словно бурлак, силком тащила их за веревку.

«И мой Гришук, наверно, вот так же. Упирается и зыркает. На автобус, на голубя, на урну».

Юлий усмехнулся, качнул головой. Мысли его снова вернулись к Рагзаю. Так все же — зачем? Зачем он позвонил?

Года четыре назад Рагзай показывал неплохие результаты. Занял даже второе место на первенстве Ленинграда. А потом… А потом вдруг бросил спорт. Бросил резко, решительно и навсегда. Он все так делал: наотмашь. А почему? Никто так и не понял.

— Надоело! — хмуро объяснял тогда Рагзай. — Борись да борись. Миленькое занятие для будущего конструктора!