Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Вот я распластался перед нашим командиром, а он спокойно положил на меня свою винтовку и не спеша прицеливается в наступающих немцев. Те же, наверное заметив, откуда в них стреляют, перенесли огонь в нашу сторону.

Все ближе и ближе ко мне пыльные фонтанчики, пули рикошетят над самой головой. Я могу только руками прикрыть голову и как можно плотнее вжаться в землю. Сейчас я живой бруствер для одного и хорошая мишень для других…

Внезапно выстрелы у меня над ухом прекратились, и винтовка, лежавшая на моей спине, скользнула в сторону. Некоторое время я продолжал лежать неподвижно, прикрывая голову. Потом взглянул в сторону лейтенанта.

Он лежал на боку, лицом к небу. Глаза широко открыты. Прямо под звездочкой на пилотке зияло ровное пулевое отверстие. Не знаю, то ли немецкий снайпер выбрал его своей мишенью, то ли судьба покарала его за жестокость и случайная пуля оборвала его жизнь. Мне тогда Бог сделал большой подарок, ведь любая из шальных пуль могла поставить тогда точку в моей жизни.

В тылу врага

(Украина, конец июня 1941 года)

Темная украинская ночь. Только к ночи вывел нашу часть из второго окружения молодой местный хлопчик. Короткими перебежками переправляемся через шоссе. Приходится перебегать небольшими группами, так как по шоссе почти без перерыва идут колонны немецких машин, военная техника и снуют мотоциклисты. Немцы неудержимо продвигаются на восток, а в их тылу остаются разбитые и разрозненные группы красноармейцев. Перед броском через шоссе пришлось залечь в низине и в вязкой болотной жиже дожидаться перерыва в движении транспорта. Выбрав удобный момент, мы быстро перебежали на другую сторону шоссе. Там нам приходится на четвереньках карабкаться по склону крутого косогора. СпеЛим, скользим, скатываемся вниз. В любую секунду могут появиться немцы.

От нашей части после нескольких тяжелых боев осталось около полутора сотен бойцов и небольшая группа командного состава. Сколько солдатских могил пришлось выкопать в родной земле! А сколько молодых ребят остались непохороненными при отступлении…

Все мы благополучно переправились через дорогу и поднялись на гребень холма. Местный паренек, простившись с нами, пожелал быстрее выйти к своим и растаял в сумраке ночи. А мы, растянувшись нестройной массой, стараясь не шуметь, спешим уйти подальше от шоссе. И вот уже только отблески фар и отдаленный гул моторов напоминают о преодоленной преграде… Долгий ночной марш заканчивается в редком молодом сосновом лесу. Командиры подбадривают нас, усталых, измученных долгой и тяжелой дорогой. Колонна постепенно углубилась в лес. Молодые сосенки стоят далеко друг от друга, задевают нас колючими ветками, а мы уже ничего не замечаем, скорее бы привал. Вот и объявили шепотом по колонне: «Привал!» Бойцы упали на землю там, где застала команда. Заснули все моментально, не обращая внимания на разразившийся летний ливень. Под головы подложили тяжелые брезентовые ранцы, сейчас они милее пуховых подушек.

Утро началось командой «Подъем!». Едва отдохнув за остаток ночи, строимся. Идем лесом недолго. Остановились на опушке, и командир послал вперед на разведку двух бойцов. Они направились в сторону деревни, видневшейся за дальним холмом.

Ждем час, другой… еще полчаса — разведки нет. Решили, что они нарвались на немцев и ждать дальше бесполезно. Осторожно двинулись окраиной леса. Неожиданно из-за деревьев показались белые мазанки другой деревни. Наша колонна осторожно подошла к крайним строениям. Остановились у довольно большой пустой конюшни.

Командир послал нескольких солдат разведать, есть ли в селе немцы, и достать чего-нибудь съестного. Скоро посланцы вернулись и доложили, что через это село прошло уже несколько отступающих частей и продуктов у колхозников нет. Они смогли лишь напоить нас парным молоком.

Полдень, а наше командование еще не приняло никакого решения. В какую сторону идти? Где фронт, где наши? Трудно скрытно вести такую массу людей по открытой местности.

И вот, наконец, звучит команда «Стройся!». Построились. Наши оставшиеся командиры о чем-то долго совещаются. Вперед вышел командир нашей части: «Смирно! По порядку номеров рассчитайсь!» После расчета оказалось, что в наличии имеется ровно полторы сотни почти безоружных бойцов.

Последовала продолжительна пауза, затем наш командир сказал короткую речь: «Товарищи бойцы! Мы оказались в глубоком тылу противника. Немцы очень быстро продвигаются в сторону Киева. У нас нет никакой связи с командованием. С вооружением, как вы сами видите, у нас очень плохо: винтовка на троих с одним боекомплектом. Продуктов нет совсем. Учитывая все это, приказываю вам пробираться в сторону линии фронта отдельными группами, по три-четыре человека. Разойдись!».

Вот и отвоевались! Где ж она, эта линия фронта? Куда идти? Все в недоумении переговариваются, не зная, с кем и куда идти.

Постепенно все разбились на группы. Я, со своим земляком Виктором Алешиным, присоединился к еще двум москвичам. Все наше имущество состояло из шинелей в скатку, противогазов, тяжелых и неудобных брезентовых ранцев. В ранцах гремели и перекатывались пустые бутылки. Их нам выдали «для уничтожения танков противника», не оснастив ни горючей жидкостью, ни запалами. Это было единственное наше «оружие».

И наша четверка отправилась в путь, в неизвестность…

Мы, четверо москвичей, все с Раушской набережной и с Садовнической улицы, собрались вместе и решили пробиваться к своим вместе. Двинулись по украинской земле. Погода стояла жаркая, хотелось пить, да и продуктов у нас с собой не было. Всюду, в какую бы деревню мы ни заходили, нас встречали местные женщины, со слезами протягивали узелки с едой, а некоторые даже приглашали зайти в хату.

Зашли в небольшой украинский хуторок. Бедная мазанка под соломенной крышей, покосившийся плетень, увешанный пустыми крынками. Зашли внутрь. Скромная обстановка, земляной пол, иконы в углу. Хозяин, уже в годах украинец, усадил нас за большой дощатый стол, покрытый вышитой разноцветной скатертью, сел сам вместе с женой и миловидной дочерью. Девушка поставила на стол графин с горилкой и скромную еду. Выпили, закусили — все понемногу. Разговорились о жизни, о войне. Как продолжать жить, когда немцы прорвались далеко на восток, и где наша армия? Старик заинтересовался жизнью в Москве, где ни разу не был, так как никогда не покидал своих мест.

Выйдя на улицу после застолья, я обратил внимание на покосившийся плетень, окружавший хату. Пока мои товарищи отдыхали в доме, я подошел к плетню и чуть подправил его, подвязав куском проволоки к столбу, который еще прочно держался в земле. Затем присел на завалинке и закурил, не зная, что хозяин наблюдает за мной из окна. Молодуха то и дело порхала мимо нас, бросая любопытные взгляды в мою сторону. До призыва в Красную армию я занимался футболом, тяжелой атлетикой, а перед самой службой работал водолазом-спасателем на Воробьевых горах. Поэтому выделялся среди товарищей хорошей физической формой. С лица дивчины не сходила застенчивая улыбка, она все время что-то щебетала по-украински, обращаясь ко мне.

Настал момент расставания с гостеприимными хозяевами, мы тепло поблагодарили их за хлеб-соль и уже собрались в путь, как хозяин вдруг подошел ко мне, положил на плечо руку и стал уговаривать меня остаться жить у них. Оказалось, что им всем я приглянулся! Откровенно говоря, предложение было совсем неожиданным. Своей нелепостью оно обескуражило меня: вокруг война, нам надо пробираться к своим, к фронту, а тут… Хозяин предложил мне переодеться в крестьянскую одежду и остаться у них до окончания войны, а если понравилась их дочь, то и пожениться. Девушка стояла в стороне и, потупив глаза, слушала отца.

Я категорически отказался, и мы, поблагодарив еще раз хозяев за радушный прием, тронулись в путь. В дорогу гостеприимные хозяева собрали нам немного еды в узелок, хозяйка перекрестила нас крестным знамением, хотя мы и сказали, что в Бога не верим, и всплакнула. Что ждет нас впереди? Перед нами лежала пыльная дорога, уходящая вдаль по украинской степи.

4
{"b":"163374","o":1}