Нам стало понятно, что за горой находится концлагерь с русскими военнопленными. О себе она рассказала, что живет одна и служит сторожем-хранителем теперь уже никому не нужных сооружений линии Мажино. В ее обязанности входит уборка помещений и сохранность замков. Когда она узнала, что мы прошли такой большой путь, она сочувственно покачала головой и, развязав свой узелок, угостила нас куском крестьянского хлеба с брынзой. По нашему аппетиту она поняла, что с продуктами у нас туго, и предложила несколько бумажных франков. Мы, конечно, стали отказываться от денег, но женщина умоляюще сложила руки, прося принять ее дар. Мы, как могли, сердечно ее поблагодарили и расстались.

Горная дорога петляет по склонам, спускаясь все ниже и ниже. Вот уже потянуло дымком и запахом жилья.

Внезапно за крутым поворотом дороги, значительно ниже ее, мы увидели как на ладони ряды серых деревянных бараков. Дорога проходила выше лагеря, и мы хорошо могли разглядеть все, что там находилось. Картина была до боли нам знакома: ряды колючей проволоки, по углам — вышки с часовыми, посередине — ровная площадка плаца. Лагерь был небольшой — всего четыре барака и служебные здания. С большой высоты нам хорошо были видны фигурки людей, одетых в нашу военную форму, без знаков различия. Совсем недавно и мы были в таком же положении.

Странные, смешанные чувства я испытывал в этот момент. Было жаль этих ребят, томящихся в неволе, голодающих и испытывающих унижения. Но чувство собственной свободы и радость от удачного побега придавали новых сил и надежды на благоприятный исход.

Долго задерживаться в этом месте было небезопасно. Нас могли заметить охранники и устроить облаву. Тогда опять неволя. Мы, пригибаясь к земле, покинули это печальное место и продолжили свой путь по горной дороге.

Долго шли молча. Говорить не хотелось. Впереди нас ждал еще долгий и опасный путь домой.

Который день мы с другом Василием бродим по дорогам и лесным тропам Северной Франции в районе оборонительных сооружений на границе с Германией, вдоль линии Мажино — Зигфрида. Причем французы построили свои укрепления глубоко под землей, а немцы, наоборот, все огневые точки разбросали наверху, на равном расстоянии одна от другой. На французской стороне нам с Василием попался заброшенный, но хорошо сохранившийся рыцарский замок, со всех сторон окруженный вековым лесом. Бегло осмотрев его, мы поспешили уйти, поскольку опасались встречи с немецким военным патрулем или местными жандармами. Спускаясь вниз по пустой, узкой заасфальтированной дороге, мы неожиданно встретили француженку средних лет, одетую в простую крестьянскую одежду. В руках она держала небольшую плетеную соломенную сумочку. Мы остановились. Она, очевидно, спросила, кто мы. Как смогли, мы попытались объяснить. Узнав, что перед ней бывшие военнопленные, русские, она изумилась и заволновалась, а потом стала что-то быстро говорить, то и дело показывая рукой в сторону крепости. Мы ничего не поняли из ее слов, и тогда она жестом указала нам на пустую тропинку, шедшую в горы, огибая замок. Мы послушались и едва смогли понять, что она, видимо, была смотрительницей в той части крепостных сооружений, которые пустовали. Вскоре, продолжая говорить на разных языках, мы вместе с ней подошли к небольшой площадке и остановились. Под нами была отлично видна вся крепость изнутри. Свободной рукой француженка показала нам туда, где мы заметили группу людей — немецких солдат. То и дело она повторяла: «Boches! Boches!» (что означало: «Немцы, немцы!»). У нас не осталось сомнений: в крепости располагался концлагерь, и, вероятно, там содержались советские и французские военнопленные. Еще чуть-чуть, и мы могли бы вновь оказаться в лагере, но Бог спас нас, послав нам навстречу эту милую француженку! Мы испытали огромное желание как можно скорее покинуть это место. Мы начали прощаться с женщиной, сердечно ее поблагодарив, а она в ответ раскрыла свою сумочку и достала из нее кусок крестьянского пирога с яблочной начинкой и несколько бумажных купюр — франков. Все это она протянула нам, жестом показав, что делает это от всего сердца и желает нам доброго пути, после чего развернулась и медленно пошла вниз по дороге в сторону крепости.

Чем дальше мы продвигались в глубь Франции, тем больше уставали от постоянных переправ через каналы. Один за другим, словно по волшебству, они снова и снова возникали перед нами. На западе, на востоке — повсюду водные преграды. В очередной раз идем вдоль берега в надежде встретить шлюз. Вдалеке показываются пустые баржи. Пройдя мимо, наконец-то обнаруживаем долгожданные шлюзовые сооружения. На противоположной стороне возвышается одноэтажный домик. Подходим к переправе и вдруг на том берегу видим невооруженного солдата без пилотки. Что-то насвистывая, он нагибается и начинает чистить сапоги, повернувшись к нам жирным задом. Делать нечего — поворачиваем назад и идем обратно, прочь от шлюза.

Неожиданно лес заканчивается, и нашим глазам открывается голый холм, поросший травой. Перевалив через него, выбираем направление на юг. Вскоре проходим мимо горы, на вершине которой торчат редкие деревья. Мы невольно любуемся пейзажем: трава на склоне от закатных лучей кажется золотистой, стволы сосен тоже. Между их зеленых ветвей голубеет вечернее небо. Красота! Словно никогда не было на земле войн, словно нет войны и сейчас. Глядя на эту картину, мы испытали грусть…

По склону горы медленно, осторожно взбирается лиса. Она не заметила нас, а мы во все глаза наблюдали за ней. Ее движения были такими плавными, что рыжий пушистый хвост почти не вздрагивал.

Гора осталась позади, и перед нами опять засверкала вода! Опять канал! И небольшой двухэтажный дом справа, вплотную к воде. Садимся прямо на землю и решаем дождаться здесь темноты. Повеяло ветерком, по небу поплыли белые барашки, окрашенные желтоватыми бликами уже скрывшегося за горизонтом солнца… Ветер усилился, пришлось достать из вещмешка попону, какой обычно накрывают лошадей, а Василий вытащил из своего костюм химзащиты — мы прихватили его в будке лесника. Вместе с сумерками начал моросить дождик, понемногу усиливаясь. Мы стали спускаться к дому.

Дождь косыми струйками бьет прямо в лицо, приходится сгибаться еще сильнее, плотнее укрываться от него. Глядя на Василия, я едва сдерживаю смех: он выглядит привидением, а не человеком: прикрытая капюшоном голова, перетянутое завязками тело, на ногах огромные резиновые бахилы. Я, укрытый с ног до головы попоной, вероятно, кажусь ему копной сена, шагающей рядом с привидением.

Но вот уже и дом, напротив него тоже виднеется шлюз. Подходим и вдруг замечаем силуэт часового с карабином под мышкой. Сворачивать в сторону уже поздно, да и некуда бежать — кругом ни одного деревца, ни одного кустика. Решение приходит в голову само: бодро и не таясь пройти мимо немца, выйти на мост шлюза и перейти по нему на противоположный берег.

Часовой поворачивается в нашу сторону: черный плащ с капюшоном, что-то негромко спрашивает. Ускоряя шаг, продолжаем идти. Немец опять задает свой вопрос, на сей раз чуть громче. Затем мы слышим, как лязгнул затвор. Срываемся с места и бросаемся бежать через шлюз. Спрыгнув с мостика, резко уходим вправо, по дороге в гору, по направлению к какой-то деревушке. Вслед нам раздаются выстрелы, пули с визгом проносятся над головами.

Пробегаем мимо домов по мощенной камнями улице, в некоторых распахиваются окна, и испуганные выстрелами люди смотрят на нас. В центре деревушки дорога разветвляется, мы выбираем левое направление.

Остановились мы только у крайнего дома, присели и отдохнули минут десять — пятнадцать. Собачий лай затих, да и дождь почти закончился…

Посоветовавшись, мы решаем вернуться к площади и снова выйти на дорогу, которая, как нам кажется, теперь где-то справа от нас. На площади тихо, в центре ее установлена доска с объявлениями, проходим мимо и быстро выходим на дорогу. Деревня закончилась, мы месим ногами грязь, идем по полю. Постепенно из темноты выступает какое-то большое здание. Дорога явно ведет к нему. Поразмышляв, все-таки продолжаем двигаться дальше. Таинственное сооружение оказывается горбатым мостом, перекинутым конечно же через канал! Охраны на нашей стороне не видно. Осторожно ступаем по мосту, внимательно вглядываясь вперед, в темноту…