- Есть изменения? - стоило Морресту появиться на пороге дома, к нему пристала Эвинна. Тоже удивительный человек, смесь вколоченной железом и кровью житейской мудрости - и какой-то детской наивности в политике. Даже познакомившись с разложившейся имперской бюрократией, девчонка не утратила веры в "доброго царя"... Виноват, Императора. - Они еще не приняли прошение?
- Приняли, - огорошил ее Моррест. - Правда, пришлось отдать половину всего, что я успел тут заработать... Скоты жмотливые!
Сказал - и пожалал: в Эвинне проснулся законник. Не прошли даром горы изученных кодексов Империи.
- Как ты мог?! Оттого, что ты пользуешься услугами преступников, даешь им деньги, преступлений только больше! Чем охотнее дают взятки, тем больше они требуют! Ты...
- Что я? - перебил ее Моррест. - Ты хотела подать прошение, и я его подал. Не дал бы ему в лапу, мы бы ждали аудиенции до старости. По-твоему, лучше так? Знала бы ты, сколько тут ведомств, и всем что-то надо. Ты бы лучше спасибо сказала...
- Спасибо, - буркнула Эвинна. В голосе звучало раскаяние, и Моррест сразу перестал на нее сердиться. - Просто как представлю себе, что из-за них... именно из-за них сколенцев считают жадными свиньями... Да Амори возьмет Империю голыми руками, если хватит на мзду казны!
"Знала бы ты, насколько права, - подумал Моррест. - Впрочем, узнаешь еще".
Моррест не стал рассказывать, что узнал из "Сказания". Ни про восстание, ни про отречение труса-императора, ни про сгоревшие под Вестэллом надежды на свободный Сколен. Про казнь можно и не рассказывать - она и сама бы поняла, что тот, кто первым поднимется в атаку, не доживет до победы. "Я сделаю все, чтобы она - д =ожила! - неожиданно для себя решил Моррест. - А пока просто стану ей другом".
И снова тянулись дни - похожие друг на друга, как пустые бутылки из-под водки, как капли нудно моросящего, ночами переходящего в мокрый снег дождя. Это была вторая зима Морреста в этом мире, но она была ничуть не менее слякотной, чем первая, алкрифская. А вот Эвинне было удивительно: по ее словам выходило, что где-нибудь под Валлеем или Гверифом, не говоря уж о северных горах, уже лежит снег, и вовсю воют метели.
Вызвали их неожиданно: прошло всего пятнадцать дней, Моррест не успел даже забеспокоиться о брошенных на ветер деньгах. Видимо, взятка пришлась чиновнику по вкусу, и он расстарался. Может, даже часть пошла на взятку императорскому секретарю. Подмазанные деньгами, как маслом, шестерни госаппарата завертелись. "Ведь можете же работать, уроды!" - подумал Моррест. Просители легли спать пораньше, а с утра, приодевшись в лучшее, что было, отправились во дворец. Моррест нес заветную бумажку с каракулями очередного бюрократа - пропуск в тронный зал...
Пропустили без лишней волокиты - просто на удивление. Открылись огромные, украшенные затейливой резьбой и золотой оковкой старинные двери, и двое вступили в зал, в который одинаково шли за справедливостью и простые землепашцы, и Харваниды. Про этот зал, единственный в бывшей и нынешней Империи, знал каждый.
Моррест боролся с желанием поглазеть на лепнину на стенах, на барельефы мраморной облицовки, на изящно выкованные чугунные решетки на окнах и разноцветные витражи. Несколько линий укреплений, опоясавших гору с императорским дворцом, уберегли его в Великую Ночь от разграбления. Все то, что в Верхнем и Нижнем Сколене, в Балгрской земле и даже в Алкии погибло в годину Катастрофы, здесь сохранилось во всем блеске и великолепии. Даже Тэзарская долина не могла сравниться с этим сердцем Империи: все-таки то была лишь окраинная, всего на несколько лет присоединенная провинция. Моррест слышал восторженный рассказ Эвинны о Тэзаре, но судить о Империи по Кетадринской земле - то же, что судить об СССР по среднеазиатской глубинке. Наверное, и Эвинна теперь убедилась: на Севере лишь мимолетный отблеск былой сколенской славы. Здесь же можно увидеть, какой была ушедшая в небытие Старосколенская империя. Не атомная сверхдержава с первым на планете спутником, и все же...
- Да, понимаю я здешних владык, - едва слышно прошептал Моррест. Здесь и правда верилось, что они по-прежнему в сердце сверхдержавы. С которой ничего плохого в принципе не может случиться. Увы, Моррест знал: может, и еще как. Стоит только захотеть тем, у кого сейчас реальная сила. Королю Амори, например...
Моррест и Эвинна не дошли до трона, остановились метрах в десяти. Обо всех деталях церемониала им рассказал молоденький, но уже одутловатый и надменный подчиненный церемониймейстера. Следовало остановиться в двенадцати шагах от престола, преклонить колени и ждать, пока в зал не войдет император с ближайшими советниками. Его приход возвестят трубы и троекратный удар мечей гвардейцев о щиты.
Кстати, о гвардейцах...
Моррест успел заметить, что гвардейцы - все как один рослые, накачанные, в вороненых кольчугах и алых плащах поверх них, с украшенными искусной чеканкой парадными копьями и мечами в ножнах с инкрустированными бриллиантами рукоятями. Еще у них были большие прямоугольные щиты, из-за которых вояки напоминали римских преторианцев. Но и шлемы с пышными плюмажами, и плащи, и парадное оружие лишь подчеркивали, что это не боевое соединение. Даже не лучшие полки короля-батюшки Амори смогли бы разогнать этих расфранченных товарищей в несколько минут.
- Его императорское величество, повелитель Сколенской Империи и иных земель Сэрхирга, Валигар ван Арднар Харванид!
"И вострубили трубы, и ударили мечи о щиты" - всплыло откуда-то с задворок сознания. Гвардейцы и правда на диво слитно вынесли мечи из ножен, и трижды слитно грянули в оковку щитов. Лишь на миг их опередив, зал наполнили голоса медных горнов. Столь же пышно одетые, надушенные и надменные придворные так же одновременно (наверняка ведь не раз репетировали) опустились на колени и провозгласили:
- Слава повелителю восхода и захода, полудня и полуночи, владыке легионов и заступнику за людей перед Богами!
Как и остальные, Моррест послушно опустился на колени, потом вообще уткнулся носом в мозаику, покрывающую полы. В зале не было ни одной детали интерьера, которую бы обошли вниманием мастера. Полы и стены, потолки и люстры со свечами, колоссальная карта Сэрхирга, выложенная мозаикой на полу. Императорский трон, успел заметить Моррест, был именно там, где должен находиться Старый Энгольд. Зато они с Эвинной шли от самого "Борэйна" и "Крамара". "Наверное, императоры так воплотили свои мечты" - решил он.
- Поднимитесь! - снова провозгласил герольд.
- Встаем, - шепнула Эвинна - инструкции инструкциями, а неизвесный, выдающий себя за Морреста, вполне мог все испортить. Сама она ударить в грязь лицом не боялась: в школе Воинов Правды учили основам придворного этикета.
- Сам соображу, - буркнул Моррест, но поднялся. Оставаться на коленях дальше не имело смысла. Теперь Моррест получил возможность повнимательнее рассмотреть как самого владыку, так и стоящих за троном придворных.
"Владыка восхода и захода", и так далее его не впечатлил. Нет, с одеяниями, с ажурной короной, инкрустированной огромными бриллиантами, с чем-то вроде тюрбана на голове и лакированными алыми сапожками все было в норме. Имелся даже массивный, чем-то напоминающий ракету, скипетр. Но вот сам он... Из отечественных коллег Императора, виденных в прошлой жизни, Моррест тут же вспомнил Брежнева. Только не молодого и энергичного, совавшегося под пули и бомбы на Малую Землю, а того, каким его запомнила страна - больного, неимоверно уставшего от жизни и - не могли скрыть тогдашние партийные имиджмейкеры - дышащего на ладан. Этот был не лучше. Моррест не помнил, сколько ему лет на самом деле, и долго ли осталось править. На вид он смотрелся на все семьдесят, но на самом деле должно быть поменьше. Если Валигар приходился внуком Арангуру Третьему, ему не может быть больше шестидесяти. Впечатление усиливала нездоровая бледность и одутловатость лица, будто слепленного из папье-маше.
